Умолкнувший оратор - Рекс Тодхантер Стаут

тут произойдет нечто подобное! Я же говорил Фиби, чтобы не связывалась с Ниро Вулфом! Я говорил ей, что сегодня сюда лучше не приходить! Я…

– Когда это вы успели сказать ей, чтобы она не приходила сюда? – набросился на него Кремер. – Ну? Когда?

Кейтс промолчал и, видимо только теперь сообразив, что Кремер держит его за руку, крикнул:

– Пустите! Пустите!

Кремер выпустил его руку. Кейтс отошел, сел на стул у стены и крепко сжал губы, всем своим видом показывая, что не желает больше иметь с нами дела.

– Я слышал, как Роуклифф его допрашивал, если вас это интересует, – обратился я к Кремеру. – Кейтс сообщил, что был у своего приятеля на Одиннадцатой улице, где на время остановился, и ему позвонила мисс Гантер, которая сказала, что ей только что предложили приехать к Вулфу, после чего поинтересовалась, получил ли аналогичное предложение Кейтс. Он ответил утвердительно, но заявил, что не поедет, и пытался отговорить и мисс Гантер, а когда она сказала, что все-таки поедет, решил последовать ее примеру. Я знаю, дел у вас по горло, но, чтобы не бить куда попало, советую иногда читать отчеты своих подчиненных. – Далее я обратился ко всем присутствующим: – Если хотите знать мое мнение, причем совершенно бесплатно, – шарф не принадлежит мисс Гантер. Он абсолютно не в ее стиле, она никогда не стала бы носить подобную вещь. И он не принадлежит Кейтсу. Вы только взгляните на него: серый костюм, серое пальто. И серая шляпа. Я всегда видел его только в сером. Жаль, что Кейтс не хочет разговаривать с нами, а то вы могли бы кое о чем его спросить.

Кремер подошел к двери в гостиную, приоткрыл ее и крикнул:

– Стеббинс! – (Пэрли в мгновение ока вырос на пороге.) – Проводи Кейтса в столовую и начинайте по одному вводить сюда остальных. По завершении беседы отправляй их в столовую.

Стеббинс увел Кейтса, чему тот вовсе не противился. Почти сразу же другой детектив ввел миссис Бун. Кремер даже не предложил ей сесть – встретил в центре комнаты, показал шарф, попросил внимательно, но не дотрагиваясь, осмотреть и сказать, видела ли она его раньше. Миссис Бун ответила, что не видела, и на этом разговор закончился. После ее ухода ввели Фрэнка Томаса Эрскина, и сцена повторилась с тем же результатом. Когда в кабинете еще четырежды прозвучало «нет», наступила очередь Уинтерхоффа.

– Мистер Уинтерхофф, взгляните, пожалуйста, на этот… – начал Кремер, но Уинтерхофф перебил инспектора.

– Где вы его взяли? – спросил он, протягивая руку к шарфу. – Это же мой шарф!

– Ваш?! – Кремер даже попятился от неожиданности. – Сегодня вечером он был на вас или вы принесли его в кармане пальто?

– Ни то ни другое. У меня украли его еще на прошлой неделе.

– Где?

– Вот здесь же, когда я приходил сюда в пятницу вечером.

– Здесь, в доме Вулфа?

– Да.

– Он был на вас, когда вы приходили в прошлый раз?

– Да.

– А когда вы обнаружили пропажу шарфа, кто помог вам его искать? Кому вы жаловались на пропажу?

– Я не понимаю… К чему весь этот разговор? У кого был мой шарф? Где вы его взяли?

– Объясню все буквально через минуту. А теперь я хочу спросить, кому вы пожаловались на пропажу?

– Никому не жаловался, а пропажу обнаружил только у себя дома. Если…

– И вы никому ничего не сказали?

– Здесь – нет. Я не знал, когда был здесь, что шарф исчез. А дома… Дома я сказал, наверное, жене… Да-да, определенно припоминаю: жене я говорил о пропаже. Но у меня…

– И вы не позвонили сюда на следующий день, чтобы справиться, не найдена ли ваша вещь?

– Нет, не звонил. – Уинтерхофф явно заставлял себя подчиниться давлению, но сейчас, похоже, его терпение закончилось. – Зачем? У меня еще штук двадцать шарфов. Я настаиваю…

– Настаивайте сколько угодно, – холодно оборвал его Кремер. – Так как шарф принадлежит вам, считаю необходимым сообщить следующее: мы располагаем важными доказательствами, что именно вашим шарфом был обмотан отрезок трубы, которым была убита мисс Гантер. У вас есть что сказать по этому поводу?

Лицо Уинтерхоффа взмокло от пота, впрочем, как и тогда в моей комнате, когда обследовали его руки. Забавно, но капли пота не портили его импозантную внешность, чего нельзя было сказать о выпученных глазах, когда он вытаращился на Кремера. И мне пришла в голову мысль, что лучший друг должен был ему посоветовать никогда не выпучивать глаза.

– Какие ваши доказательства? – наконец спросил он.

– На шарфе обнаружены микроскопические частицы краски и ржавчины с трубы, причем в изрядном количестве.

– Где вы его нашли?

– В кармане пальто.

– Чьего?

– А вот это уже не ваше дело! – отрезал Кремер. – Я бы хотел попросить вас не распространяться на эту тему, но, к сожалению, это бесполезно. Отведи его в столовую, – приказал он детективу, который привел Уинтерхоффа. – И скажи Стеббинсу, пусть никого больше не присылает.

Уинтерхофф хотел что-то сказать, но его поспешно выставили. Когда за детективом закрылась дверь, Кремер сел, положил руки на колени, сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.

– Господи Исусе! – бросил он.

Глава 23

Наступило продолжительное молчание. Я посмотрел на большие настенные часы: без двух минут четыре. Я посмотрел на свои наручные часы: без одной минуты четыре. Несмотря на такое расхождение в показаниях, можно было смело заключить, что скоро четыре утра. Из-за закрытых дверей гостиной и прихожей можно было услышать слабые намеки на приглушенный шум, просто чтобы напомнить нам, что молчание – это не выход. Каждый незначительный шум, казалось, говорил: «Ну давайте, уже поздно, разберитесь наконец!» Обстановка в кабинете поразила меня одновременно унынием и способностью наводить уныние. Необходимо было впрыснуть струю оптимизма и добавить некоей основательности.

– Ну, – жизнерадостно начал я, – мы сделали большой шаг вперед. Исключили умчавшегося стрелой человека, о котором говорил Уинтерхофф. Я готов присягнуть на суде, что человек этот не промчался стрелой в нашу прихожую.

Мои слова не нашли отклика ни у кого из присутствующих, что говорило, в каком жалком состоянии они все находились. И только окружной прокурор наградил меня таким взглядом, будто я напомнил ему кого-то, кто не стал за него голосовать.

– Этот Уинтерхофф – проклятый лжец! – возмутился комиссар полиции. – Не видел он никакого человека, который якобы промчался стрелой с крыльца дома. Уинтерхофф это сочинил.

– Ради всего святого, ну и что с того? – не выдержал окружной прокурор. – Мы ищем не лжеца, а убийцу!

– А я хочу спать, – угрюмо заявил Вулф. – Сейчас уже четыре утра,