В небе Молдавии - Григорий Речкалов

Мы стали расходиться к самолетам.

- Надо друг за друга зубами держаться,- буркнул Иван Зибин,- тогда и черт не страшен.

Сам Иван, всегда уравновешенный, хладнокровный, делать это умел. Как-то во время полета между ним и ведущим разорвался зенитный снаряд; Зибин не отвалил в сторону - он вслед за командиром продолжал пикировать на зенитку.

- Эх, Иван, Иван... Ну что ты "мессеру" на своей "чайке" сделаешь?иронизировал Тетерин.- Ведь при встрече в воздухе получается как у Пруткова: "Не чеши затылок, а чеши пятки".

- А ты не чеши язычишком, лучше соберись с умишком, - не остался в долгу Зибин. - Человек человеком держится, а в бою - еще и уверенностью в машине.

С командного пункта воздух прочертили две зеленые ракеты. Аэродром ожил, загудели моторы.

Звено за звеном в небо устремилась группа "мигов".

- Рановато что-то наши на задание полетели,- переменил разговор Тетерин. - И нужно проклятой бомбе именно в мой самолет угодить! Болтайся теперь здесь...

Трудно было понять, насколько искренне это сожаление. Из Бельц Тетерин вернулся на "чайке", влился в группу Дубинина и теперь частенько вылетал прикрывать аэродром и тыловые переправы через Днестр, хотя свободный "миг" при желании найти было можно.

- Им хорошо - что ни вылет, то воздушный бой,- Леня Крейнин проводил быстро удаляющиеся истребители завистливым взглядом,- а тут...

Он не договорил, сердито натянул на черные волосы белый подшлемник и неожиданно широко улыбнулся.

- Что мы, лыком шиты? А ну, пошли с боем штаны в кабинах протирать.

В душе я с Крейниным был согласен; так же, как и он, с тем же настроением я посматривал на товарищей, которые воевали на "мигах". Но я-то знал, что Крейнин воевать на них будет. Перед самой войной Леня закончил переучиваться на "И-шестнадцатом" - переходном этапе к "мигу".

Для меня такая возможность практически исключалась. Только что за завтраком мы разговаривали на эту тему с Дубининым.

- Долгая история, - объяснял комэск. - Теперь не до этого, а ты ведь и на "ишаке" не летаешь.

По-своему Дубинин был прав. Нужно изучать самолет, организовывать учебные полеты, сдать зачеты... Кто станет заниматься этим?

А летать и воевать на "миге" хотелось отчаянно. И не потому, что он считался у нас "сверхсамолетом". Многие летчики "мигу" предпочитали старые, но зато испытанные машины. Здесь было другое. Мне казалось, что на нас, "чаечников", смотрят как на второсортных. Товарищи воюют на "мигах", а тут приходится выполнять какие-то второстепенные задания. Я проклинал себя и те минуты, когда совершил вынужденную посадку, - так отстать из-за нее от друзей! Теперь я завидовал даже тем, кто воевал на "И-16": все-таки и скорость, и пушки есть. "Перебраться бы хоть на него, - мечтал я, - подходя к своему самолету, - летчики 67-го полка штук десять бомбардировщиков недавно завалили на этих "ишаках".

- Присядь-ка с нами, - позвал меня Бессекирный, выглядывая из-под крыла "чайки", где он возился вместе с Ваней Путькалюком, - поговорить надо.

- Чем это вы занимаетесь?

- Об "эрэсах"{6} что-нибудь слыхал? - в свою очередь спросил он меня.

- Слыхать слыхал, да никогда не видел; знаю только, что эти балки к ним относятся, - я указал на металлические салазки, закрепленные под крылом. - Какой смысл? Торчат и только скорость снижают.

- Хочешь на снарядики взглянуть? Прихватил я со склада несколько штук.

Мы подошли к замаскированным ящикам. Путькалюк смахнул пожелтевшую траву, отодрал с одного крышку. На дне ящика лежал "РС" - темный длинный снаряд, похожий на небольшую ракету: короткие перья стабилизатора, в хвосте отверстие реактивного сопла.

Кузьма Бессекирный, неугомонный, по-юношески угловатый, влюбленный в свою профессию техник, заметил мое любопытство и принялся увлеченно объяснять устройство снаряда. А потом вдруг предложил:

- Попробуем стрельнуть?

Это было заманчиво. Мы слышали о необыкновенной эффективности этого оружия, однако никто не знал, применялось ли оно вообще, кроме полигонных испытаний.

Искушение выстрелить "эрэсами" первым в полку было велико. Я согласился. Договорились держать это в тайне, прежде чем все полностью не подготовим к стрельбе.

Оружейник и техник тут же энергично принялись за дело: под каждым крылом подвесили к балкам по снаряду, осторожно вставили пусковые пиропатроны, ввернули взрыватели.

Наконец, все было готово. Путькалюк убежал докладывать командиру полка.

- Как ты считаешь, разрешат нам стрельнуть? - волновался Кузьма.

- Дело стоящее. Думаю, должны.

Пришел майор Иванов. Внимательно выслушал нас, одобрил.

Я сел в кабину. Бессекирный еще раз проверил электрическую систему пуска. Загоревшее лицо его было серьезно, но излишняя суета выдавала волнение; оно невольно передалось и мне.

- Кузьма, что вдруг да не соскочат снаряды? - приподнято шутливым тоном начал я. - Выходит, от меня мокрое место останется?

- Соскочат! Куда им деться...

В светло-карих глазах Бессекирного мелькнула тревога. Но он тут же взял себя в руки и в тон мне произнес:

- А если... От "чайки" ничего не останется наверняка, а от тебя - еще вопрос.

Любопытных собралось много. К командиру полка подошли Матвеев и Погребной. Рядом с ними, немного в стороне, столпились летчики; среди них я заметил коренастого Ивачева, рядом, как всегда, закадычный дружок Кузя Селиверстов - на животе пистолет болтается.

- Не знаешь, Кузьма, сильный выстрел при пуске?

- Стрельнешь - увидим. Остальное ясно?

- Ясно. Отгони только народ подальше. На всякий случай.

Бессекирный соскочил с плоскости, что-то сказал собравшимся. Те поспешно отошли на безопасное расстояние. Теперь на "чайку" поглядывали из-за укрытия, как на неразорвавшуюся бомбу.

Оружейник подошел к командиру полка. Красный флажок в руке Иванова взлетел вверх. Словно невидимый провод протянулся от него в кабину, к взрывному устройству. Я нащупал пусковую кнопку. Напряженная пауза. Казалось, она длится вечность. На. лбу выступила испарина. Короткий взмах флажка вниз, и тотчас же палец нажал кнопку, взрывное устройство сработало. Я не услышал привычного оглушительного выстрела. Раздался резкий хлопок, и два черноватых следа устремились в небо. Я вздохнул с облегчением. Из поднебесья, будто вторя моему вздоху, один за другим донеслись сильные взрывы.

"Чайку" моментально окружили плотным кольцом. Кто-то заглядывал под плоскости, кто-то щупал руками обшивку крыльев, пальцами оттирал следы копоти от пороха, кто-то уверял, что самолет после выстрела сильно брыкнул.

Постепенно волнение улеглось, и командир полка разрешил нам испытать "эрэсы" в воздухе.

Готовились недолго. Мишенью выбрали одинокое дерево на краю оврага. Я поднялся в воздух и плавно ввел самолет в пологое пикирование. Внизу маленькими букашками маячили зрители. Целился я старательно. И когда цель повисла на ниточке перекрестия, я произвел пуск и в тот же миг сквозь шум мотора послышался характерный свист. "Ниточка" оборвалась. Дерево, срубленное разрывами, повалилось наземь.