Святая - святым - Санин Евгений

      Стас вздохнул и, слушая, как бьется поблизости мяч, перевернулся на живот.

      … «Поминайте! Поминайте!» - то и дело повторяла Ванина мама, хотя взрослые гости и так дружно опустошали одно блюдо за другим, прерываясь только на время тостов.

      Пили, не чокаясь, за доброту бабы Поли, за ее беззлобный нрав, удивлялись тому, что она за всю свою долгую жизнь не обидела ни одного человека и сама ни на кого не обиделась.

      И так продолжалось до тех пор, пока слова не попросил отец Тихон.

      Он встал, не торопясь, широко перекрестился, глядя на иконы, и сказал:

      - Вот так почему-то всегда - когда мы в счастье и довольстве, то сами по себе. А как только горе или нужда – сразу вспоминаем о Боге!

      - И то правда! Ох, верно!.. – начали вздыхать женщины. Мужчины тоже, хоть и сдержанно, но согласно кивнули. И только директор школы недовольно покачал головой и с вызовом уточнил:

      - А как же тогда – на Бога надейся, а сам не плошай?

      Отец Тихон посмотрел на него и улыбнулся:

      - Говоря вашими же словами, Юрий… Цезаревич…

      - Это не я – сам народ! Пословица! – снисходительно пояснил директор школы, не видя в монахе достойного для себя собеседника.

      - Тем более! – неожиданно согласился отец Тихон. - Он говорит, не только не плошай, но и надейся! На Бога!

      - Кто говорит? – сразу и не понял Юрий Цезаревич.

      - Вы же сами сказали – народ! В своих пословицах и поговорках, которые, как известно, являются испытанными временем крупицами его мудрости!

      Юрий Цезаревич озадаченно посмотрел на отца Тихона, а тот, словно ни в чем не бывало, продолжал:

      - Так считали и лучшие представители народа: Ломоносов, Менделеев, академик Павлов…

      - Они для меня не авторитет! Это - ученые мечтатели, одним словом, теоретики. А я практик, у меня школа. Я должен подготовить к жизни всесторонне развитых людей! И поверьте, делаю это на совесть. Учу ребят и мыслить, и спорту, да так, что мы регулярно занимаем первые места и на математических олимпиадах, и на спортивных! В масштабах района, разумеется…

      - Допустим! – снова согласился отец Тихон. - А кто же все-таки тогда для вас авторитет?

      - Ну, Сухомлинский, Макаренко, Горький!..

      - А Ушинский?

      - Спрашиваете! Конечно!!!

      - А он, между прочим, однажды сказал: «Школа учит человека сравнительно недолго, церковь поддерживает и настраивает его от колыбели до могилы»!

      - Откуда вы это взяли? – насторожился Юрий Цезаревич.

      - В одном его издании. Дореволюционном, разумеется!

      - Да?.. Не встречал… Но какая разница - я всегда был против вашей религии!

      - Вашей? – удивленно переспросил отец Тихон.

      - Да! И всегда боролся против нее! – горячо заявил директор школы.

      - Всегда? – уточнил отец Тихон и испытующе посмотрел ему прямо в глаза.

      Юрий Цезаревич словно споткнулся о его взгляд, но ответил уверенно:

      - Конечно! И буду бороться!

      - Продолжая работать в школе?

      - Ну да!..

      - И зря!

      - Это еще почему?

      - Потому что тот же Ушинский говорил: «Кто не имеет религии и не чувствует в ней потребности, не может воспитывать детей!»

      - Но, позвольте…

      Директор школы обвел глазами сидящих, ища в них поддержки и вдруг заметив среди них несколько своих учеников, нахмурился.

      - А вы что тут сидите? – набросился он на них. – На улице такая погода! Идите лучше на пруд загорать!..

      Ваня с Леной тут же поднялись и направились к двери. Стас на правах ученика не местной школы мог еще оставаться здесь! Но, во-первых, такой разговор был не интересен ему, во-вторых, из чувства солидарности он должен был тоже уйти с друзьями. И, наконец, в-третьих… Нина тоже встала и ушла. А что ему было делать здесь без нее?..

      Стас снова покосился на играюшую в волейбол молодежь. Что и говорить, Юрий Цезаревич не для красного словца сказал про спорт в своей школе… Играла она просто прекрасно!

      … На пляже они сразу разделись. Заметив нательные крестики у Вани с Леной, Стас усмехнулся:

      - Вы что, и правда, верите в Бога?

      Ваня замялся и стал бормотать что-то про бабу Полю… А Лена та прямо ответила, заслоняя брата собой:

      - Мы - да! А ты?

      - Я?.. – Стас даже опешил от ее прямоты и пожал плечами: - А я даже не знаю, крещен ли я… Впрочем, какая разница? Пошли купаться!

      Накупавшись вволю, они поиграли. Снова покупались. Опять поиграли…

      А потом началась эта жара…

      Стас повернулся с живота на спину, начиная ощущать себя рыбой, которую медленно, со всех сторон поджаривают на сковородке…

      Недавние разговоры о вере и этот невыносимый зной навеяли вдруг совершенно неожиданные для него мысли:

      «Отец Тихон говорит, что Бог есть… И отец Нектарий говорил… По их словам, Бог может все… сейчас стоит жара… и если я попрошу Его…»

      «Послушайте, Бог! - слегка робея, впервые в жизни взмолился он. - Если вы действительно есть, сделайте, пожалуйста, так, чтобы стало прохладно!»

      Прошла минута, другая.

      И тут… произошло то, отчего Стас так и замер, не в силах пошевелиться.

      На его глаза, взявшись невесть откуда – когда он закрывал их, на горизонте не было даже намека на облачко – наползла спасительная тень!

      «Вот это да! - ахнул про себя Стас. – Сказать Ваньке с Ленкой, так ведь и не поверят!»

      Он распахнул глаза и… лучше бы не открывал их - в испуге подался спиной назад, вжимаясь в траву.

      Над ним, грозно заложив руки в карманы джинсов, стоял – хмурый и явно чем-то озабоченный Макс…

2

 - Как! - побледнел отец Тихон, опуская глаза. – Вы и… мальчонку того помните?

      - Дядь Капитон, дай баночку краски!..

      - Зачем? Нехорошие слова на заборах писать?

      - Не, я и слов-то таких не знаю!

      - А зачем тогда тебе краска?

      - Для дела!

      - Так я тебе и поверил, ну да ладно, бери!..

      - Ах, хороша красочка! Красная, густая – такой ни мороз, ни дожди нипочем... Юрка-а! Пошли свои имена на церкви писать!

      - Не-е… Отец узнает – прибьет! Да и нехорошо это…

      - Так все ж пишут!

      - И зря! Грех это – храм портить!

      - Грех… храм… Ты что… в Бога, что ль, веришь?!

      - А я и сам не знаю! Мамка жива была, наверное, верил. А теперь… в школе кричат: Бога нет! Отец говорит, Он есть, но почему-то боится даже шепотом говорить об этом. Иконы прячет, если кто придет. А сам про святых, которые за веру в Христа пострадали, рассказывает...

      - Эх, ты! Пять человек в космосе побывали, и ни один там Бога не видел! Ну ладно, тогда я один пошел!..

      - Васька-а!..

      Отец Тихон качнул головой, отгоняя голоса из прошлого и снова видя вокруг себя старую комнату бабы Поли, а в ней - раскрасневшихся, захмелевших людей, обратился к ждущему от него ответа директору школы:

      - Слушай, Юр… Послушайте, Юрий Цезаревич! Ну, как можно преподавать ту же историю, когда ее нельзя понять в отрыве от веры, которой всегда жил наш народ?

      - Мы же ведь сейчас живем без неё! И ничего! Верно, мужики? А, бабоньки? - обвел глазами вокруг себя, ища поддержки, директор.

      - И что хорошего? – с горечью перебил его отец Тихон. – Едите хлеб, который бы даже не стали пробовать наши предки, пьете воду, которой бы они просто-напросто отравились!

      - Демографический взрыв – населения прибавилось! Новейшие технологии…– попытался объяснить это с научной точки зрения Юрий Цезаревич, но женщины замахали на него руками.

      - Ой, верно, батюшка! – в один голос начали жаловаться они. – До чего дожили – чистую воду из бутылок в городах пьют! Да и сюда - вермишель с запахом курицы в магазин привозят! Печенье – с ароматом малины!.. Везде одна химия, сплошные нитраты! Земля без них и рожать не может!

      - Земля тут не при чем. Мы сами во всем виноваты! – решительно возразил отец Тихон. - И знаете, почему? – спросил он и сам же ответил: - Бога забыли. Раньше крестьянин как в поле сеять и жать выходил? С молитвой, с любовью! И скотинку на луга только после молебна пускал. А сейчас? Всё под хмельком да с матерком! Землю, себя проклинаем! Прежде хоть в церковь сходить можно было. Там все о Боге напоминало. А теперь, вроде как и есть она у вас и вроде как нет… А ведь церковь, земляки, это душа села!

      - Это что же – без души теперь, что ль, живем? – силясь понять суть разговора, уточнил дед Капитон.

      - Какая там душа – с душком! – отмахнулась от него соседка.

      - Ой, батюшка, а какая церковь была! Самая красивая в округе! – заголосила одна из женщин, и остальные, перебивая друг дружку, принялись вспоминать: