Сочинение на свободную тему (сборник) - Александр Рей

Шаг… Ещё шаг… И он уже бежит на испуганную шавку, оскалившись и грозно извергая подобие рыка. Собака сломя голову понеслась прочь от неприятностей, не глядя, куда бежит…

Глухой удар о бампер и скрип тормозов. Машина лишь на секунду притормозила, чтобы снова набрать скорость.

Мальчишка стоял посреди дороги, совершенно потерянный… Частое дыхание выдавало испуг. Глаза лихорадочно бегали в поисках хоть какой-нибудь опоры, но нигде не находили её. Жалость… Вина… Боль… Гнев на самого себя… Душа кричала… Впервые передо мной был настоящий Артур, каким я его ещё никогда не видел – НАСТОЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК…

Буквально на секунду он замешкался, а затем, вновь надев привычные доспехи, подошёл к маленькому мешочку, от которого разносился визг по всей улице, закричал: «Заткнись!!!». Тяжко вздохнув, он повернулся и пошёл к столам.

– Мне всегда отец говорил: «Под ноги смотреть надо!». Дура, – сплюнул он на асфальт.

Замершие, неподвижные бабки при его словах, будто вспомнили, что они – пока ещё живые. И всё так же неспешно, только молча, продолжили складывать продукты в сумки. Кругом тихо, лишь гулкий, притворный ржач Артура и ставший почти незаметным стон маленькой попрошайки…».

– А мне кажется, что я знаю, почему тебе так интересны люди. Люди-люди, человеки… – как обычно, «невзначай» сказала она, словно чиркнула спичкой.

Он усмехнулся:

– И почему же?

Она уткнулась в чашку с кофе, просидев так, не произнося ни звука и ни разу не подняв взгляд в продолжение нескольких минут. Всё это время он спокойно ждал, пока девушка продолжит.

– Наверное… – начала она, всё так же следя за своей чашкой, – наверное… Ты просто боишься обернуться на себя… Разобраться в себе, расставить всё по местам… И, наконец-таки, перестать быть…

Она опять замолчала.

– Каким? – он явно был заинтересован.

Но подруга не ответила сразу. Прошло ещё какое-то время, прежде чем её взгляд был оторван от полупустой ёмкости с остывшим кофе. Затем она продолжила.

– Другим… Не как все…

Он удивлённо пожал плечами:

– Мне это и не мешает. А тебе?

Она, ничего не сказав, отвела взгляд, и одними губами произнесла своё вечное «не знаю».

5. Окно

Тот год навсегда запомнился бы ничем не приметным, если бы не лето. Оно тогда выдалось особо дождливым. А самое главное – в его жизни появилась она. Писателю на днях стукнуло двадцать два. Уже четвёртую зиму он прожил в собственной квартире. А в токийском издательстве «Рёкан» вышла его первая книга.

Днями сыпал мелкими брызгами дождь. Причём казалось, что он вовсе не падает с неба, а зарождается прямо в воздухе. Поэтому даже зонты оставались бессильны спасти одежду от тотальной, вездесущей влаги. Лишь стоило стемнеть, как морось прекращалась, оставив асфальт и землю дожидаться утра, чтобы с новым приходом солнца укрыть город шатром бледных облаков и дождя. Несмотря на конец июня, природа упрямо заставляла людей снова и снова облачаться в курточки и лёгкие свитера.

Литератору такая погода вовсе не мешала. Напротив, безумно радовала. Именно за это идеальное сочетание тепла и прохлады он и любил позднюю весну и раннюю осень. И уж, конечно, был только «за» продление такой погоды.

В первую встречу он даже толком не разглядел её лица.

Наступали сумерки, а, значит, и дождь должен был скоро закончиться. Смутные очертания женской фигуры в окне… Она сидела у компьютера, сосредоточив взгляд на слепящем мониторе. От чужих глаз её комната была защищена лишь лёгким, полупрозрачным тюлем. Можно было различить почти всё: и как на экране мелькают яркие, разноцветные сайты, и как покачиваются на голове в такт виртуальной музыке гладкие, шелковые локоны.

Все эти подробности писатель успел уловить, лишь пройдя мимо её окна. Он возвращался домой с охоты, довольный добычей, что занимала всего несколько строк в маленькой тетради. Даже не остановившись, он просто прошёл мимо, невзначай задев взглядом тонкий силуэт, мерцающий в холодном свете дисплея.

Добравшись до своей квартиры, и даже толком не переодевшись, он сразу же уселся дописывать начатый пару недель назад рассказ. Любимая перьевая ручка была выпущена из рук лишь под утро. Об увиденной девушке он так ни разу и не вспомнил.

На следующий день Зов застал его в дýше. Он наскоро смыл пену, обтёрся полотенцем, нацепил на себя первое попавшееся, и, схватив сумку, выбежал на улицу, стараясь не упустить еле ощутимые позывы. Началось путешествие в неизвестность.

Словно в тумане (как и всегда), мимо проплывали бесчисленные дома и улицы, заполненные людьми и потоками машин, манящими вывесками, пёстрой рекламой. Со стороны казавшееся бессмысленным многочасовое блуждание по лабиринту города, в конце концов, куда-то да должно привести.

Тонкая нить Зова оборвалась, когда было уже темно. Туман в голове рассеивался; мысли и ощущения постепенно прояснялись, и вместе с тем приходило осознание места, где он находился.

Прозаик стоял прямо против окна, прикрытого лёгким, полупрозрачным тюлем. Яркий свет монитора освещал гладкие прямые волосы «вчерашней» девушки.

Совершенно не понимая, что происходит, почему он оказался именно здесь, автор стал оглядываться в надежде увидеть что-нибудь ещё, какое-либо важное событие, которому суждено оказать записанным в его тетрадке. Он растерянно озирался по сторонам. Проходила минута за минутой, но ничего необычного так и не происходило. Лишь мерцал в такт сменяющимся сайтам силуэт, живущий сейчас в виртуальном мире…

Как ни старался, он не мог разобраться, зачем же Зов привёл его к этому окну, что это за событие и как его вообще превратить в историю. Простояв так около получаса, так ничего и не поняв, впервые за всё «время Зова» он ушёл ни с чем, не записав даже сло́ва в своей маленькой тетради.

Спустя несколько дней к литератору, мирно читающему в центральном парке, подошли две девушки и попросили разрешения сесть рядом на скамейку.

– А то никак не можем свободного места найти. Везде занято… – виновато улыбнулась одна из них, видимо искренне переживая, что не даёт возможности побыть человеку в одиночестве.

Он подвинулся к краю скамьи и сгрёб поближе сумку, чтобы освободить место.

– Спасибо! Мы Вам совсем не помешаем… – пообещала она же.

Писатель вернулся к книге, а девушки принялись беззаботно беседовать. Точнее, говорила лишь одна из них, а другая только и успевала вставлять слова-поддакивалки: «Да ну… В самом деле?! И что теперь?» И так далее.

Как он ни пытался, ему никак не удавалось продолжить чтение. Внимание всецело приковал разговор подружек. Причём не само содержание, а то КАК они беседовали. Он пригляделся…

Девушки были совершенно разные. Первая (та, что попросила присесть, а сейчас «полоскала» уши терпеливой подруге) имела длинные смолянистые курчавые волосы, большие карие глаза и пышные формы, оставаясь при этом стройной. Вторая – высокая, хрупкая, как хрусталь, голубоглазая и чуть курносая, со светлыми прямыми волосами до плеч. Точёная, невесомая, она была само изящество. Казалось, её бледная, поистине лилейная кожа вот-вот растает в воздухе.

Первая более всего походила на голливудскую цыганку. А вторая – на типичную аристократку, единственную дочь состоятельных родителей. У обеих была колоритная, запоминающаяся внешность, которой вполне можно было одарить героинь разных историй. Он достал тетрадь и всё это тщательно отметил.

Девушки продолжали вести беседу, совершенно не обращая внимания на соседа. Неумолкающая «цыганка» сопровождала свою речь эмоциональными возмущениями, хаотичным движением рук, а иногда и нервным, притворным смешком. Обсуждаемая тема явно лежала где-то очень близко к её сердцу. Часто упоминалось имя какого-то Сергея, после чего обязательно следовал полный трагизма и обречённости вздох.

– …У меня нет больше сил выносить его несносный характер, которым он ещё и умудряется гордиться… – чёрненькая сидела к писателю спиной, поэтому он не мог видеть её мимики, но громкий злобный шёпот явно отражался маленькими молниями на лице. – Знаешь, что я поняла за время жизни с этим «оленем»?! Знаешь?! Оптимистам нужна причина, чтобы чувствовать себя плохо, а пессимистам – чтобы хорошо. Даю сто процентов гарантии! Эти его извечные опасения, эти жалобы…

Далее гроссмейстер пера уже не слушал. Кисть сжимала ручку, чрезвычайно добросовестно выводившую: «Оптимистам нужна причина…»

Когда он записал «вкусную» фразу и поднял голову, его глаза встретились со взглядом светленькой – «аристократки». Она смотрела на него с подозрением… Литератор замер в ожидании ссоры, но девушка так ничего и не сказала, вновь превратившись в подружкину «жилетку». Брюнетка, казалось, и вовсе не замечала её настороженности, ни на секунду не отвлекаясь от обличительной тирады.