На границе света - Керстин Гир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как будто я могу летать, – сказал первый голос, и моё сердце сжалось.
«Квинн! Это определённо был голос Квинна. Среди ночи. На кладбище. Этого не может быть».
– Я умею летать? – спросил он.
Я очнулась от секундного оцепенения, отскочила с дороги и спряталась за большим тисовым деревом, растущим рядом со скамейкой, на которой вчера сидел профессор Кассиан. Почему я решила спрятаться, на этот вопрос у меня не нашлось разумного ответа. Это был скорее рефлекс, чем обдуманное действие.
– У тебя есть крылья? – спросил второй голос, и его я тоже узнала – нежный и мелодичный, он принадлежал хозяйке цветочного магазина Феи.
– Нет, никаких крыльев, – ответил Квинн и рассмеялся.
– Значит, и летать ты не умеешь. – Фея рассмеялась вслед за Квинном. – По крайней мере, пока.
Теперь я услышала быстрые шаги двух человек. Как такое возможно? Я оказалась не в состоянии найти какое-либо правдоподобное объяснение тому, почему Квинн без инвалидной коляски и, кажется, без костылей гуляет по ночному кладбищу в дождь в компании продавщицы из цветочной лавки.
Шаги приближались, я осторожно выглянула из-за дерева. Перед склепом семьи Кёниг на расстоянии метров десяти от меня стояли двое. Чем больше я вглядывалась, тем больше деталей узнавала. Шевелюра Феи развевалась на ветру в унисон движениям длинного пальто. Рыжие локоны, казалось, мерцали в темноте. По силуэту Квинна я поняла, что на нём нет ни куртки, ни пальто. И в руках нет никаких костылей!
«Может, он лунатик?»
Вдобавок ко всему, он был ещё и босиком. Рубашка и штаны в полосочку, скорее всего, были пижамой. Квинн стоял прямо посередине огромной лужи, но ему это, казалось, нисколько не мешало.
«Лунатизм – хорошее объяснение происходящего. Но разве лунатики разговаривают во сне? И можно ли вдруг начать передвигаться без костылей, когда спишь? И при чём здесь Фея? Почему она тоже здесь? Вряд ли два лунатика могут вот так случайно встретиться на кладбище. Будь что будет, сейчас выскочу и спрошу у них, что всё это значит и почему Квинн разгуливает в такую погоду босиком и без куртки, если только недавно его выписали из больницы? А потом я приведу Квинна домой. Его мама будет мне за это благодарна».
Но только я приготовилась выйти из-за дерева, раздался третий голос. Он принадлежал мужчине. И его я никогда раньше не слышала.
– Кто скачет, кто мчится под хладною мглой? Предстаньте скорее пред стражником – мной!
Если это задумывалось как стихотворение, то его наполовину списали с «Лесного царя» Гёте (в седьмом классе нас до смерти замучили анализом этой баллады), а вторая половина просто не удалась.
Я оглянулась в поисках этого рифмоплёта и лишь через несколько секунд сообразила, что голос принадлежал народному поэту Клавиго Бергу. Или, точнее, его бронзовому памятнику, который только что вежливо поклонился. У меня от страха подкосились коленки.
– Прошу меня простить, я совсем недавно вступил в должность стражника, поэтому невероятно взволнован. – Клавиго откашлялся. –
Любезные дамы и господа,
Добро пожаловать сюда,
Я лишь недавно стражем стал,
Слежу, кто входит в сей… портал. —
Он снова откашлялся. – Не идеально получилось, надо будет ещё немного подшлифовать рифмы.
– Говорящий памятник! – Квинн, казалось, обрадовался. – Я знал, что ты можешь двигаться! Ты тот самый поэт, который будет жить вечно в своих произведениях, так ведь?
– Именно так! Клавиго Берг, народный поэт. К вашим услугам. – Польщённый Клавиго постучал пальцем по цилиндру и снова поклонился. –
Коль есть у вас право,
Преступите порог,
Прошу вас, входите
В сей славный чертог.
Квинн задрал голову и поглядел на гигантскую женщину-птицу.
– Что, и она тоже?..
– Нет, это просто каменная статуя, – ответила Фея. – Очень лестная копия, кстати говоря. Скульптор, кажется, не имел ни малейшего понятия о том, как выглядит настоящая Сирин. И неудивительно, потому что здесь, на Земле, они невидимы, их можно только услышать. И почувствовать их касание. Хотя для того, кто это испытает, такое прикосновение станет последним, которое он почувствует в своей жизни. Это коварные, мстительные и одновременно невероятно глупые создания. Мы уже давным-давно требуем, чтобы их полностью отстранили от службы в легионе. Только такие люди, как Гектор, настаивают на том, чтобы с ними работать.
– С невидимыми монстрами, которые нападают свер-ху, – беззаботно сказал Квинн.
Тем временем, сама того не замечая, я почти впечаталась в дерево. Мой разум оказался не в состоянии осознать всё, что я видела и слышала. Он даже не предпринимал попытки подбросить мне хоть какие-то возможные объяснения. Я просто наблюдала за происходящим, широко раскрыв рот. Вдруг массивная дверь склепа с лёгким скрежетом отворилась, и на сцене заплясали приглушённый свет и длинные тени. В дверях стоял профессор Кассиан, не узнать которого было невозможно. В седых волосах играли лучи света так, что казалось, будто его голова окружена магическим ореолом.
– Добрый вечер, дорогие мои, вот и вы наконец, – проговорил он радушным тоном, которым обычно встречают гостей у дверей дома.
Я вспомнила наш вчерашний разговор, когда он предложил Квинну продолжить беседу за чашечкой ароматного чая.
«Кто бы мог подумать, что он живёт в могиле. О боже! Может, он вампир?»
– Стражник у нас не самый надёжный. – Фея кивком указала на Клавиго. – Всё, на что он способен – это довести неприятеля до белого каления своими рифмами.
– Это, скорее, поэтическая должность. Клавиго нуждался в ответственном задании, правда, дорогой друг? – Профессор Кассиан осмотрел окрестности широким взглядом. Я ещё плотнее вжалась в дерево. – Надеюсь, сегодня ночью здесь будут царить тишина и покой.
– В любом случае нам надо торопиться. Кто знает, сколько времени продолжается действие напитка, – сказала Фея.
– Надеюсь, что вечно, – сказал Квинн.
– Постараюсь быть краток. – Профессор Кассиан тихо рассмеялся и кивнул Квинну с Феей, приглашая зайти в склеп.
– Гиацинт позаботился о его родителях, – сказала Фея. – У нас есть час или даже немножко больше.
– А можно, я изредка буду просто так выпивать бутылочку-другую? – спросил Квинн, и вдруг вокруг снова стало тихо и темно. Профессор Кассиан запер за ними тяжёлую дверь. И лишь еле слышное эхо пробежало среди могил.
Только сейчас я заметила, что дрожу. Не от холода, просто моё тело не придумало никакой другой реакции на происходящее вокруг.
Либо это
