На границе света - Керстин Гир

и папе пришлось поддерживать меня, пока я чистил зубы. Поэтому я решил отказаться от этого плана.

Как же хорошо было снова оказаться в кровати. Через некоторое время комната перестала кружиться перед глазами. Ромашка уютно устроилась у меня в ногах, головная боль немного утихла, и я почувствовал облегчение, несмотря на множество мыслей, роившихся у меня в голове. Один день без ответов я уж как-нибудь переживу.

– После сегодняшнего рождественского ужина завтра планируется новогоднее продолжение – фондю, – крикнул из спальни папа.

– Я тоже тебя люблю, – прокричал я в ответ и тут же крепко уснул.

» 10 «

Матильда

Фонари, которые обычно освещали главную дорогу, уже давно погасли, но ночь совсем не была такой уж тёмной, как можно было ожидать. Просто иногда так кажется, если резко выключить свет. Но как только глаза привыкают к темноте, вполне можно продолжать путь. Есть даже вещи, которые удаётся увидеть только в темноте. Всё таинственное, например. И звёзды. Но сегодня они прятались за плотным слоем облаков. Шёл дождь.

Пришлось пообещать Юли, что я не буду возвращаться домой через кладбище, но я при этом скрестила пальцы, так что обещание не имело силы.

Боковая калитка сегодня оказалась закрыта, поэтому я тоже аккуратно замкнула её за собой. Ещё одна причина, чтобы пойти коротким путём, – вероятность того, что какой-то сомнительно интеллигентный серийный убийца или насильник будет подыскивать себе жертву на запертом кладбище, казалась мне весьма призрачной. Даже зомби придётся сегодня покинуть кладбище, чтобы найти себе для ужина кого-нибудь тёпленького. По всем законам логики сейчас здесь было самое безопасное место на планете.

Конечно, я бы с гораздо большим удовольствием уютно устроилась под тёплым одеялом на диване дома у Юли. Бродить по кладбищу по ночам, да ещё и под дождём, никак не входило в список моих увлечений. Но если уж приходилось проделывать этот путь, хорошо, что я не боялась.

Только что мы так чудесно болтали с Юли в её тёплой уютной комнате (главной темой разговора был, конечно же, Квинн), уже начали засыпать, и я предвкушала спокойное утро и чудесный воскресный завтрак у тётушки Беренике, как вдруг поняла, какую роковую ошибку совершила. Мой дневник остался лежать дома под подушкой, и мама обязательно его найдёт, если, как обещала, зайдёт, чтобы поменять мне постель. А я-то ещё обрадовалась, когда она это предложила, подумала: «Как мило с её стороны». Юли понимала, что мой дневник ни в коем случае не должен попасть маме в руки – шанс, что она не откроет его и не прочитает написанное в нём от корки до корки, мы обе оценивали примерно в два процента. Юли хотела пойти со мной, но я её отговорила, пока одевалась. Она устала за сегодняшний день ещё больше, чем я, и не должна была страдать из-за моих ошибок. Я решила, что быстро добегу до дома и проведу остаток ночи посапывая в собственной кровати. Жалко, конечно, потраченных сил и времени, зато моим тайнам ничто не будет угрожать.

– Но тогда тебе придётся завтра идти в церковь, – сказала мне Юли.

«Да, и, что ещё хуже, завтракать дома. Никакого свежевыжатого сока, никакого омлета…»

Я чуть не повернула обратно.

«Может, стоит рискнуть, может, маму вообще не заинтересует мой дневник, может, она просто переложит его на письменный стол, не прочитав ни слова… Да, может, однажды и земля перестанет вертеться».

– И зачем тебе понадобилось записывать всё в дневник! – ругалась Юли. – У тебя же есть я!

– Да, знаю.

С моей стороны это действительно была дурацкая идея: всё, что мои родители ни в коем случае не должны были знать, удобно собрано в одной тетрадке. Я никак не могла избавиться от этой глупой привычки. Ведение дневника помогало мне упорядочить мысли, причём только если я писала ручкой в тетрадке, а не набирала текст на компьютере.

Мои родители не стали бы целенаправленно прочёсывать комнату в поисках дневника, но, если он вдруг предстанет перед глазами мамы, когда она поднимет подушку, она наверняка заглянет почитать, что там сейчас заботит их проблемную овечку. Честно говоря, не знаю, смогла бы я сама устоять на их месте. (Если вдруг у меня когда-нибудь будут дети, – заранее прошу у них прощения! Но почему вы оставляете свои личные вещи в таких легкодоступных местах?)

Последнюю запись точно нельзя было никому показывать. Тогда мама узнала бы о моей сделке с госпожой фон Аренсбург, включая максимальные и минимальные подсчёты возможного заработка до Пасхи, а также многократные упоминания некой чванливой кошёлки. Чтобы это предотвратить, определённо стоило топать сейчас под ночным дождём.

Юли в конце концов меня отпустила, но потребовала, чтобы я обязательно прислала ей сообщение, когда доберусь до дома.

Иначе, по словам Юли, она решит, что со мной что-то случилось, и так как никакого наследства я не оставляю, ей будет очень-очень грустно.

Я пообещала сообщить, как только буду дома, и с сегодняшнего дня хранить свой дневник только под скрипучей половицей, потому что, если где-то и прятать тайные записи, так только там, как утверждала Юли. Тот факт, что в моей комнате лежал велюровый ковролин, мы как-то упустили.

Чудесная предвесенняя погода исчезла, с вечера шёл дождь, сопровождаемый промозглым ветром. Ещё два-три градуса и было бы достаточно холодно, чтобы с неба начали срываться снежинки.

Посреди кладбища дорогу мне перебежал лис Густав и остановился всего в нескольких метрах. Окинув меня коротким взглядом, Густав потрусил дальше и скрылся между памятников прежде, чем я успела достать телефон, чтобы его сфотографировать. И всё же эта короткая встреча меня очень ободрила: я была не единственным живым существом, которое бродило по этому кладбищу в такую погоду посреди ночи. Ветер шумел, дождь бил в лицо, и где-то между верхушек деревьев как по заказу прокричал сыч.

Эти звуки меня не пугали, я слышала их каждый вечер, если засыпала с открытым окном, они даже успокаивали меня. Только от шипящих криков совы-сипухи становилось немного не по себе, и вой лисиц тоже звучал жутковато, но, если представить себе, какие милые создания его издавали, страх исчезал.

И вдруг я услышала что-то ещё. Голоса. Обрывки фраз, которые доносил сюда ветер. Кто-то сказал:

– Лучший сон, который я когда-либо видел!

А кто-то другой ответил:

– Наслаждайся, пока он не кончился. А завтра будешь на стенку лезть от побочных эффектов.

Я остановилась как вкопанная.

Ворота кладбища, а вместе с ними и выход на улицу, были уже совсем близко,