Малая трилогия - Сергий Булгаков

27 Когда Он уготовлял небеса, я (была) там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны,

28 Когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны,

29 Когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли:

30 Тогда я была, при Нем художницею (отсутствует в слав, пер.) и была радостию всякий день, веселясь пред лицом Его во все время.

31 Веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими (сл. п.: егда веселяшеся вселенную совершив, и веселяшеся о сынах человеческих).

Затем, с 8:32 и до конца главы — 8,36, прекращается речь о Премудрости, и снова говорится о премудрости, которую обретают сыны человеческие.

Как мы видим, Премудрость здесь определяется как начало, существующее до сотворения мира и полагаемое Богом в его основание[86]. Происхождение ее от Бога, как и отношение ее к Богу, описано в неопределенных выражениях, почему и оказываются возможны разные толкования. По одному из толкований, Премудрость сотворена и есть тварный принцип мироздания, как бы орудие в руках Божиих, или же тварный посредник между Богом и миром (в таком истолковании эти тексты были весьма удобны для концепции арианства). Однако это толкование держится лишь на одном из вариантов текста 8,22, сохраненном в нашем славянском переводе: Господь созда мя. Но это чтение в настоящее время не считается соответствующим точному смыслу (не создал, но имел). Ни в какое православное учение не укладывается это арианское представление, и оно должно быть отвергнуто безусловно. Однако ошибочно вообще видеть здесь какое–либо определенное учение о происхождении Премудрости в этом ряде выражений: имел меня, я помазана, я родилась (вызвана к бытию), я была. Эти описательные выражения содержат ту общую мысль, что Премудрость премирно есть у Бога и что она является миротворческим началом. Но было бы насилием над текстом утверждать, что здесь устанавливается определенное учение о происхождении Премудрости только посредством рождения и на этом основании разуметь здесь сокровенное учение о рождении Сына от Отца (этому толкованию препятствует и употребление выражения женского рода — chokmah [хохма], σοφία, Премудрость, не соответствующее Сыну).

Также нет в этом тексте оснований, вынуждающих разуметь под Премудростию непременно и исключительно Вторую Ипостась, Сына Божия, хотя такое толкование, по первоначальному происхождению арианское, получило широкое распространение и в святоотеческой письменности (см. экскурс III). Преимущественно на основании 1 Кор. 1,24 Христос обычно именуется в ней «Божия сила и Божия премудрость», однако и это правило не чуждо исключений, и притом очень важных: у двух древнейших писателей Премудростью, Софией, именуется не Вторая, но Третья Ипостась, Дух Святый, именно у св. Феофила Антиохийского[87], Св. Иринея[88], еп. Лионского.

Ранее чем останавливаться на каком–либо собственном заключении, при всей спорности и неясности этого вопроса даже в святоотеческой письменности, мы должны искать истолкования этого места на основании самого же Слова Божия через сопоставление учения о Премудрости в книге Премудрости Соломона и Премудрости Иисуса Сына Сирахова. Правда, обе книги являются неканоническими («девтероканоническими», по выражению католиков), но авторитет даже и неканонических книг, имеющихся в Библии, настолько велик, что это истолкование должно быть принято в первую очередь[89]. Итак, какое учение о Премудрости мы имеем, прежде всего, в книге Премудрости Соломона, представляющей собой как бы комментарий к Притчам.

Книга Премудрости Соломоновой (ή πανάρετος, ή θεία σοφία [вседобродетельная, Божественная Премудрость] у греческих отцов, ή σοφία ΣαΛομώνος [«Премудрость Соломона»] у александрийских) в учении о Премудрости частью отличается, частью приближается к соответствующему учению Притчей.

Первое отличие состоит в том, что автор Премудрости говорит не только о Премудрости самой, но еще и о духе Премудрости: 1,5 — «святый дух Премудрости» (слав, п.: святый бо дух наказания), «человеколюбивый дух Премудрости» (1,7). (В след, стихе, по контексту в связи с учением о духе Премудрости, говорится еще и так: «Дух Господа наполняет вселенную и, как всеобъемлющий, знает всякое слово» 1,8.) В главе 7 продолжается это учение о духе Премудрости: «познал я все, и сокровенное, и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего (ή γάρ πάντων τεχνίτης). Ибо в ней[90] есть дух тонкий, удобоподвижный, светлый, чистый, невредительный, благолюбивый, скорый, неудержимый, благодетельный, человеколюбивый, твердый, непоколебимый, спокойный, безначальный, всевидящий и проникающий все умные, чистые и тончайшие души» (7,22 — 23). (Количество эпитетов 21 = 3X7, произведение двух совершенных чисел, по мнению комментаторов, подобрано преднамеренно.) Автор книги Премудрости «молился, и дарован мне разум, я взывал, и сошел на меня дух Премудрости» (7,7). В связи с этим следует, нам думается, разуметь текст: «волю же Твою кто познал бы, если бы Ты не даровал Премудрости (σοφίαν, без члена, следовательно, без определенного истолкования) и не ниспослал свыше Святого Твоего Духа». (9 — 17)[91].

Наряду с этим учением о духе Премудрости автор говорит и о Премудрости самой, причем не делается явного различия между нею и духом ее. Так в той же главе 7 уже известный нам текст ст. 22–23 без всякого перехода продолжается таким образом: «ибо Премудрость подвижнее всякого движения, и по чистоте своей чрез все проходит и проникает. Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние Славы Вседержителя (τής τού Παντοκράτορος δόξης). Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия — της τού θεού ένεργείας — образ благости Его. Она — одна, но может все и, пребывая в себе, все обновляет и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков, ибо Бог ничего не любит, кроме живущего с Премудростию» (7,24 —28).

Все эти выражения свидетельствуют, несомненно, об онтологическом понимании Премудрости, как некоей умной сущности, являемой в Божественном откровении, однако не дают возможность отнести ее всецело, так сказать, к области Второй Ипостаси или же прямо ее к Ней приравнять (как это понимается у иных толковников). Если этому благоприятствуют такие выражения, как «отблеск вечного света» (напоминающее «света от света» в Символе веры) или «чистое излияние славы Вседержителя» (ср. Евр. 1,3 — «иже сей сияние славы и образ ипостаси Его»), то уже слова: «переходя из рода в род, в святые души, приуготовляет друзей Божиих и пророков» (ст. 27), могут быть отнесены с большим основанием к благодатному действию Св. Духа («глаголавшего пророки» в Символе веры). Еще более противятся такому ипостасному истолкованию — в смысле обозначения какой–либо одной, — Второй или даже Третьей Ипостаси, — следующие тексты: «я полюбил ее (Премудрость) от юности моей и пожелал ее взять в невесты себе и стал любителем красоты ее. Она прославляет благородство свое, имея сожитие с Богом. Она таинница ведения Божия — μύστις γάρ httl της του θεού επιστήμης» (8,2 — 4). «Посему я рассудил принять ее в сожитие с собой, зная, что она будет мне советчицей на доброе и утешением в работах и печалях» (8,9. Ср. далее 8,10—18). «Боже отцов и Господи милости, сотворивый весь Словом Твоим, έν λόγω σου, — и Премудростию Твоею устроивый человека, και τη σοφία σου κατασκευάσας άνθρωπον, чтобы он владычествовал над созданными Тобой тварями и управлял миром свято и справедливо, и в правоте души производил суд[92]. Даруй мне приседящую Твоему престолу Премудрость — δός μοι την των θρόνων πάρεδραν σοφίαν — и не отринь меня от отрок Твоих … хотя бы кто и совершен был между сынами человеческими, без Твоей Премудрости — он будет признан за ничто» (9,4, 6). «С Тобою Премудрость, καί μετά σου ή σοφία, которая знает дела Твои и была присуща — παρούσα, когда Ты творил мир, и ведает, что угодно пред очами Твоими и что право по заповедям Твоим: ниспосли ее от святых небес и от престола славы Твоей ниспосли ее, чтобы она споспешествовала мне в трудах моих».

Эти тексты (особенно подчеркнутые места) в наших глазах несовместимы с пониманием Премудрости как Второй Ипостаси, потому что к Ней не может никак быть отнесено ни пожелание взять ее в невесту или принять ее в сожитие, ни молитвы о даровании и ниспослании ее с высоты Престола славы Божией человеку[93], причем молитва эта относится именно к Премудрости, которая знает дела Бога и присуща была, когда Бог творил мир. Вообще явно, что здесь речь идет об откровении Бога в мире действием Его (ένεργεία, 7:26), о божественной первооснове мира или же об основе мира в Боге, о силе, сохраняющей и направляющей мир в человеке и через человека, о разуме, которому человек становится сообразен или не сообразен, может его молитвенно домогаться, являясь тем в большей или меньшей мере софийным, но не об одной определенной божественной Ипостаси, и в частности не о Второй. Наоборот, по книге Премудрости Соломона скорее является необходимость, во–первых, различать Премудрость и дух Премудрости, как раскрытие одной и той же сущности, а во–вторых, сочетать Премудрость не только с Словом, но и с Духом Святым, вездесущим и вся исполняющим, а также и Богом–Отцом, к которому, несомненно, обращена молитва о ниспослании Премудрости. Одним словом, приходится заключить, что Премудрость есть божественное начало, в котором и через которое открываются все Три (а не одна только) Ипостаси в единстве и различении, единосущная, животворящая и нераздельная Троица, Бог–Отец, Бог–Сын и Бог–Дух Св. София есть единая жизнь, единая сущность, единое содержание жизни всея Преев. Троицы, и в отношении к миру и человеку (точнее, к мирочеловеку) она есть божественный мир, его основа или идея у Бога, мир в Боге ранее своего сотворения (ранее, конечно, не в смысле хронологическом, но онтологическом). В сотворенном же мире Премудрость есть не только мироположная, но и миросохраняющая сила, действующая в человеке через присущую ему в силу образа Божия софийность. Эта сторона Божественной Софии с наибольшей ясностью раскрывается именно в книге Премудрости Соломона, в главах 10–12.