Вкус шалфея - Йаффа С. Сантос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но когда Жюльен распахнул дверь кухни, все мысли о гуаве и эспрессо быстро испарились. Луми лежала на полу без сознания. Плита выплевывала пламя, а сковородка лежала рядом с девушкой. Подойдя ближе, Жюльен заметил, что ее лицо, грудь и руки ярко-красные и покрыты волдырями.
– Луми, Луми! – он потряс ее за плечи. Безрезультатно.
Его сердце грозило взорваться в груди. Пока разум выкрикивал миллион вещей одновременно, руки действовали самостоятельно. Они проскользнули под неподвижное тело и подняли его. Ее голова откинулась на его грудь. Жюльен постарался, чтобы ее обожженная щека не касалась ткани его одежды. Он резко посмотрел влево, потом вправо. Бесполезно звать на помощь, просить позвонить 911. Он прекрасно знал, что на пятом этаже находятся только двое людей.
В такой момент нельзя колебаться. Все еще прижимая Луми к себе, он кинулся к плите и выключил огонь, а затем рванул к лестнице.
– «Скорая помощь»! Кто-нибудь, вызовите «скорую помощь»! – орал он, выскочив на улицу. На него смотрели испуганные прохожие. Их лица расплывались перед глазами Жюльена.
– Мистер Дэкс?
Взгляд сфокусировался на лице дневного швейцара.
– Билли! Пожалуйста, пожалуйста, позвони 911.
Жюльен облокотился о вход в здание, перенося вес с одной ноги на другую, пытаясь понять, как удержать ее голову прямо и не дать откинуться на его рубашку. Девушка не шевелилась, но рукой, прижатой к ее спине, он ощущал, как колотится ее сердце.
– Продолжай дышать, милая, – прошептал он и повторял это ей, пока красные огоньки и сирена не прорвались сквозь туман и не остановились перед ними.
Мини-чизкейки с гуавой
½ чашки масла
2 чашки крошек печенья из непросеянной пшеничной муки
24 унции (680 г) сливочного сыра
¾ чашки гранулированного сахара сок ½ лайма
½ фунта (226 г) рикотты
1 чайная ложка экстракта ванили
2 яйца
1 фунт пасты гуава
Инструкции по приготовлению: разогрейте духовку до 350 (180 °C) градусов. Растопите масло и в маленькой миске смешайте с перемолотыми крекерами из непросеянной пшеничной муки. Прижмите смесь с крекерами ко дну формочек для маффинов, чтобы создать основу чизкейка. Выпекайте 5–7 минут. В большой миске смешайте сливочный сыр, сахар, яйца, ваниль и сок лайма. Разложите смесь по формочкам для маффинов и выпекайте тридцать минут. Разложите пасту гуава и растопите на плите на среднем огне. Вылейте на чизкейки и подавайте. Получится примерно 18 чизкейков. Лучше всего подавать без плохих эмоций.
Луми
Глава двадцать восьмая
Лежа на кровати в больнице, Луми то приходила в себя, то снова теряла сознание. Ее разуму нужно было отдохнуть. В отсутствие обычных тревожных мыслей она вернулась к расплывчатому воспоминанию из прошлого, словно бы оставившему след на ее языке. Ваниль, жимолость, обещание вечной любви. Первый вкус.
Плывя по ясному потоку воспоминания, Луми оказалась на первой и последней ночевке, организованной ею. Это была суббота, жара 36 градусов, в Маленькой Гаване. Луми пригласила ближайших друзей из седьмого класса. Окружив себя коробками мороженого Turkey Hill, девушки смотрели «Грязные танцы», охали и ахали над ретро-костюмами Бэби и бицепсами Джонни. Они всегда хотели попробовать поддержку, поэтому включили вентилятор на потолке и прыгали перед телевизором, накачавшись сахаром, похожие на четырех енотов, пока не пришла Инес с бутылкой «Бакарди» в руке и не закрыла экран своей тучной фигурой.
– Хочу, чтобы вы все знали, что это придумка, – сказала она тоном, раздающимся в голове Луми 18 лет спустя. – Это чепуха, – сказала мама, оглядев смущенные юные лица. – В настоящей жизни Бэби уже бы забеременела, а Джонни бы спешил к границе. Так со мной и случилось. Будьте начеку, девочки, и не верьте всему, что песни и фильмы говорят вам о любви. Любовь…
Луми проснулась, потому что чья-то рука упорно трясла ее за плечо.
– Jesus Santisimo… – прошептала себе под нос Инес. Первое, что Луми увидела сквозь приоткрытые тяжелые веки, было ее собственное отражение в солнечных очках мамы. Глаза опухли и почти закрылись и практически все ее лицо, грудь и руки были покрыты просвечивающими белыми бинтами, включая то место вдоль линии волос, где локоны опалило. Медсестры убрали ее кудри с лица, завязав в свободный пучок, напоминающий жуткий перевернутый ананас.
Луми поморщилась. Ей бы нужно оценить порыв Инес, прилетевшей к ней из Майами, но она предпочла бы остаться одна. Было бы настолько легче убедить медсестер просто продолжать держать ее на морфине в капельнице, пока не вернется домой. Под бдительным оком Инес будет измеряться каждая таблетка и капля. Она не слишком расстроилась, поняв, что бинты, крепко прилегающие к ее губам, помешают ей поддерживать разговор.
Хуже всего было видеть, как медсестры, а теперь и ее мать смотрели на нее. Словно бы ее стоило жалеть. Словно скоро они будут плакать на ее похоронах. Это уже чересчур для нее.
Инес села на стул рядом с кроватью Луми и какое-то время никто не разговаривал.
Инес прочистила горло.
– Тебе повезло, могло быть и хуже, – сказала она, и Луми зажмурилась, словно бы это помогло ей скрыться от продолжения речи Инес. К счастью, только это она и сказала. Инес откинулась на стуле и, нахмурившись, посмотрела на пластиковые трубки, выходящие из бикающей машины позади кровати Луми, соединяющие капельницу с внутренней частью ее руки.
– Когда ты приехала, мами? – спросила Луми.
– Этим утром, – ответили Инес. – Мне позвонили вчера. Медсестры звонили твоим контактам для экстренной связи, – она замолкла и тяжело протяжно вздохнула.
– Ay, m’ija, иногда мне кажется, что я подвела тебя.
Ее мама считала, что бизнес Луми, как и ее здоровье пострадали, потому что она не выучила мамин урок? Эта мысль уколола ее достаточно сильно, чтобы победить болеутоляющие. Луми покачала головой слева направо, как можно решительнее, пытаясь не потревожить раны. Инес наблюдала за ней. Ее глаза остекленели от влаги, а потом она отвернулась к окну, выходящему на улицу.
Луми застонала и откинулась на ортопедический матрас, который заботливая медсестра поставила прямо, чтобы Луми могла смотреть телевизор и печально выглядывать из окна.
– Ты чего-нибудь хочешь? – спросила Инес. Голос звучал мягче, чем раньше. Луми собиралась ответить, когда в дверь заглянула светловолосая медсестра.
– Мисс Сантана, к вам пришел мистер Дэкс, – прощебетала она. Луми вскинула голову и начала яростно качать ее, но уже было поздно. Медсестра ушла и в комнату зашел мужчина, которого она
