Он - моя тайна - Оливия Лейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Поехали? — я не стал уточнять для чего. Как там ее… Оля вроде. Так вот, Оля все понимала.
— Я не могу так сразу… Я не такая…
Я цокнул громко.
— А мне нужна как раз «такая».
— Макс… — она пальчиками пробежалась практически до моего члена, а потом… У меня завибрировал телефон.
— Да! — произнес отрывисто.
— Макс, — визжала Влада, — я попала в аварию!
Хотелось сказать «И?», но я сдержался.
— Ты живая?
Разумно предположить, что раз звонила, значит, цела, но я пьян и не в настроении думать.
— Конечно!
— Я Толику позвоню, он решит…
— Нет! — жалобно воскликнула. — Приезжай, — и зарыдала.
Бля-яядь! Женские слезы — капец для меня. Против них реально нет приема.
— Позвони, — когда поднялся, Оля засунула в карман мне салфетку с номером. Хотел любить — хрен. Хотел потрахаться — хрен. Похоже, в моем меню на сегодня оттраханный мозг.
Глава 21
Макс
Какого черта Влада забыла на Каширке? И какого художника я ехал туда? В такси достал мобильный, хотел дядь Толе позвонить, пусть разберется и с полицией, и с бедовой вдовой, но время уже второй час ночи. Дядя Толя казался мужчиной крепким и здоровым, но никто не молодел, а инфаркт мог свалить даже слона. Отец тоже сильным был, и где он сейчас… Еще одного родного не по крови, но по духу человека терять не хочу. Сам разберусь.
— Здесь останови, — сказал водителю, заметив патрульную машину. Ночь. Дерево. Товарищ капитан.
— Макс! — Влада кинулась ко мне навстречу. Выглядела для попавшей в аварию на удивление сносно. Макияж, укладка, на губах идеально лежала алая помада. Платье едва задницу прикрывало. Сорокалетним тетям положено и честь знать, а не трусиками светить. Разве нет?
— Что произошло? — я отодрал от себя мачеху и подошел к офицеру.
— Вот, — он показательно рукой обвел красный «Порше Панамера», поцеловавший дерево.
— Никто не пострадал? — уточнил я.
— Только собственность города, — и пальцем в клен ткнул.
— Не нужно протокол составлять, — по-свойски улыбнулся. Не хватало еще завтра в газетах прочитать, что вдова бывшего главы «Астронефти» на гоночной тачке деревья сносит. — Решим, товарищ капитан.
— Водитель, — он кивнул на Владу, — кажется, в нетрезвом состоянии. Проверить надо.
— Не надо, — ответил я и сквозь зубы велел: — В машину пошла. — Сколько? — без обиняков спросил у ментов.
Через пять минут я тоже сел в тачку.
— Бухала или нюхала? — грубо спросил, громко дверью хлопнув. Влада глазки невинно округлила, губки надула, ногу на ногу закинула, чтобы кружевом чулок светануть.
— Ты и сам далеко не стеклышко, — кокетливо произнесла.
— У меня праздник.
— Какой же?
— День всемирного пиздеца, подходит? — жестко оборвал флирт.
— Мне нравится, когда ты ругаешься… Когда грубый… — шепнула Влада.
— Может, мне тебя еще и отхерачить? — саркастично заметил и завел машину. Я пьяный ездил лучше, чем она… А какой, собственно, она была? Казалось, что в адеквате: зрачки и координация в норме, запах алкоголя только от меня.
— Если тебе так нравится.
Я повернулся к ней, внимательно осмотрел, головой покачал удивленно:
— Ты вообще не пробиваемая, да? — упорное желание запрыгнуть мне на член изумляло. Я действительно понять хотел: почему? — Ну реально: ты красивая баба, полный факабл, с деньгами и свободой. Найди себе мужика. Что ты в меня вцепилась, а?
— А ты не подумал, — она подалась ко мне, — что мне не нужен какой-то там мужик: ни папик, ни ёбырь, — перечисляла она. — Я тебя люблю.
— А с чего ты взяла, что меня это волнует?
— Если бы совсем не волновало, не приехал бы, — она медленно пальцем провела по моей груди. У меня снова гребаный флагшток поднялся. Сколько я уже без секса? Недели три. Тут и у святого на монашку встанет. А передо мной полураздетая половозрелая самка. Я мягко коснулся ее руки. Перезрелая, я бы сказал. Затем грубо обхватил запястье.
— Я тебя предупреждал?
Она только сглотнула.
— Все, дальше сама, — я отбросил руку, выйти хотел, но Влада бросилась ко мне, умолять начала.
— Прости, прости, не оставляй меня, пожалуйста! — она забилась в угол пассажирского сиденья, чтобы меня не касаться, но заговорила с жаром: — Ну кому от этого хуже будет?! Нам ведь хорошо было вместе, помнишь? А будет еще лучше, обещаю. Хочешь, не узнает никто? Я все для тебя делать буду: как хочешь и куда хочешь, только не забывай обо мне. Игорь умер и никогда уже не узнает, а мы живые…
— Не смей говорить о моем отце! В твоих интересах забыть, что произошло в ту ночь. Я ненавижу и тебя, и себя за это. Даже если ты будешь последней женщиной на Земле, а я приму конский возбудитель — не прикоснусь к тебе. Ясно?
— Предельно, — буркнула Влада. Я отъехал от дерева и рванул в сторону дома отца. Доехали быстро. Я не собирался задерживаться дольше положенного, наговорились уже, но все же не ушел, когда она очень серьезно заговорила. Послушаю. — Прости, пожалуйста. Я такая дура, — и на меня потерянно посмотрела. — Мне хотелось удержать тебя, хотя бы просто общаться. Думала, что через постель получится. Ну а что со мной еще делать-то? — хмыкнула горько и достала из сумочки золотой кулон в виде крошечного флакона с духами. Открутила, и я увидел белый порошок. — Меня только он от тоски и спасает…
Я вырвал из рук подвеску и выкинул в окно. Отец явно не о том просил, чтобы его вдова в конце концов конченой наркоманкой стала.
— У меня же ничего нет: ни друзей, ни родни, ни детей. Все пустое.
— Ой, Влада! — не выдержал я. — На Руси люди и похуже живут. На работу иди и не страдай.
— Так возьми меня! — оживилась, сверкая глазами. — Доверь мне благотворительные проекты? Обещаю, не подведу. И предлагать себя не буду.
— Этим профессионалы занимаются, — сухо ответил.
— Максим, я хочу заняться чем-нибудь полезным. Доверь то, что не требует специализированных знаний. Я умею устраивать званные вечера, рекламировать услуги, формировать позитивный образ, — и улыбнулась как домохозяйка мечты.
Я не хотел ее видеть рядом, но, поскольку, агентство Дины не будет заниматься нашими социальными проектами, то и я лезть в это не буду. Пусть отдел связей с общественностью рулят этим. Владу туда отправлю, пусть
