Жертвы требуют красоты - Лариса Соболева

– Совершенно верно, – закивал Сократ Викентьевич. – Очень возможно, что убийства совершены на почве мести. Но каким боком сюда привязать Роменскую? Она же не насиловала женщин.

– Сначала надо понять их цель, – проговорил Владимир Васильевич. – Ведь действовали они заодно, причем Фалеев добивался взаимности, как я понимаю, потом отдавал женщин своим дружкам в тот же вечер, если вы обратили внимание на числа внизу записи. Мне пока не ясно, зачем они это снимали.

– Загоняли как порнуху, – подал идею Валдис. – Для этого им и нужны были разные женщины.

– Эта версия имеет право на существование. – Тем не менее в словах Сократа Викентьевича послышалось несогласие. – Но! Во-первых, сюжеты не отличаются друг от друга, а продукция порнографии при всем ее примитиве требует некоторого разнообразия в сюжетной линии или хотя бы в местах действия. Ну, например: акт на природе, потом где-нибудь на заводе, потом в квартире, на крыше и так далее. Чем экзотичнее место, тем выше покупательский спрос, особенно на Западе. Большим спросом пользуется подпольная садистская продукция, снятая живьем, то есть без постановочных кадров. Следовательно, снять акт насилия для порнодельцов – это куча денег, тем более что женщины наверняка сопротивлялись по-разному, как и отдавались Фалееву. И уж совсем идут на ура жестокие убийства с одновременным изнасилованием. Отсюда вопрос: что сделали с женщинами после всего этого безобразия?

– Насколько я помню, – сказал Владимир Васильевич, – за последние три года трупов изнасилованных женщин никто не находил. Это как раз то время, в которое происходили события на кассетах.

– Может, их хорошо спрятали? – внесла и свою лепту в рассуждения Ника.

– Но если женщин убивали, то почему не сняли убийства? – сопротивлялся Сократ Викентьевич. – Почему нет изнасилований? Можно допустить, что три негодяя развлекались скотским образом, но зачем тогда снимали себя? Хорошо, на этот вопрос есть поверхностный ответ: любовались в свободное время своими подвигами. Но, уважаемые, это же всегда живое доказательство преступления, стоило хотя бы одной женщине обратиться к нам. Зачем же хранить у себя дома столь мощный компромат? К тому же с зафиксированным числом и временем?

– Кстати! – оживился зам. – А ведь заявлений подобного рода не поступало. Почему женщины не обращались к нам, кто они вообще?

– Видите, сколько вопросов? – удовлетворенно крякнул Сократ Викентьевич.

– У вас есть хотя бы примерные ответы? – спросил Валдис.

Криминалист развел руками со вздохом капризного ребенка.

– Подводим итог, – сказал зам, и повисла пауза.

Информации много, а ни к чему существенному она не привела, разве что выяснилось главное – женщин насиловали после Фалеева. Валдис мыслил быстрее, поэтому поспешил высказаться:

– Так... Если Сократ Викентьевич прав...

– Я прав, прав, – заверил тот предельно скромно.

– Тогда, – продолжил опер, – почему не допустить, что и женщину, которая была на протоке, тоже насиловали?

– А как ты объяснишь появление убийцы? – задал встречный вопрос Владимир Васильевич.

– Черт его знает! – пожал плечами Валдис.

– А не выслеживал ли он Фалеева с компанией? – предположила Ника.

– И оставил свидетельницу? – возразил Валдис.

– Да если б меня спасли от насилия, я бы под страхом смертной казни не выдала убийцу, – запальчиво сказала Ника.

– Неубедительно, – отмахнулся зам. – Для убийцы неубедительно.

– У нас есть фоторобот женщины, которая была на протоке, – сказал Валдис, положив лист с изображением. – Ее запомнила продавщица магазина, где эта девушка покупала купальник. Только здесь нет родинки размером с десятикопеечную монету, она у нее на скуле. Фотографии трех женщин с кассет тоже получим. Но где их искать?

– Раздадим снимки милиции, а там – как бог даст, – отмахнулся Владимир Васильевич, понимающий всю безнадежность плана. – Вдруг повезет. Такое бывает.

– Мы поехали, прокачаем все же продавцов порнухи. – Валдис поднялся, за ним Ника. – Если найдем что-либо похожее на кино от Фалеева, вытрясем из продавцов, кто им сбывает записи. Завтра с утра попробуем поймать Зюзю, покажем портрет Клары, ну а потом...

– Идите, – махнул рукой Владимир Васильевич. – Нам не дано знать, что будет потом.

Только вышли, Валдису позвонил опер:

– Твоя Клара сегодня целый день моталась на машине. Заехала в скупку, загнала золотые серьги, цепочку и два кольца, я заходил туда за ней. После ездила в риелторскую фирму «Альянс», но туда я не входил, чтоб внимания к себе не привлечь, поэтому цели Клары не выяснил. И заехала в автосалон, тоже не знаю, с какой целью. А вчера, по словам Лехи – он ее пас, – ездила к дому пятнадцать на улице Волкова, проторчала там до двенадцати и вернулась к себе. Сейчас дома.

– Понятно. Жди смену, а завтра выясни, что ей понадобилось в автосалоне и в «Альянсе». Сразу звони. Не смыться ли надумала Кларочка?

Глава 18

А как тут смоешься? Без бабок? Клара сидела дома и пила, закусывая деликатесами, купленными для этой сволочи – Мартына. Она вовсе не была пристрастна к алкоголю, просто люди пьют, когда не видят выхода, заливают страх перед настоящим. Она пила, бесилась от злости и не представляла, что делать. Ну, с квартирой понятно, договор подготовят, завтра Клара его подпишет. Она решилась и на такой отчаянный шаг, как продать машину, а ведь раньше собиралась уехать на ней, все-таки машина – это и способ передвижения, и крыша над головой. Поскольку ей срочно нужны деньги, хозяин автосалона согласился купить иномарку вдвое дешевле – мародер. Он, видишь ли, не покупает автомобили, а только выставляет их на продажу, но для Клары сделал исключение. Тем не менее вырученная сумма даст ей возможность слинять. Купля-продажа займет некоторое время. Нет, и завтра не удастся убраться из города.

Конечно же, ей не давал покоя Мартын, снедала жажда мести. Обобрал, не оставил даже копейки на хлеб, а те деньги, что у нее были, она потратила. Вчера Клара звонила ему сто раз, а он, мерзавец, не брал трубку. Под воздействием шока, забыв об опасности, она поехала к Мартыну, прождала его до глубокой ночи, но свет в окнах так и не зажегся. Вернулась домой и вспомнила, что ее определили на бойню, тряслась от страха в машине, пока не появился сосед, с ним и вбежала в подъезд.

Клара, не раз обманывавшая доверчивых людей, сама не могла пережить обмана. Развел ее, как последнюю дуру, разыграл влюбленного и обчистил! Такое свинство нельзя простить, впрочем, речь идет не о прощении – о наказании. Первая мысль была обратиться в милицию. А там спросят: где работаете (нигде уже несколько лет), откуда у вас столько золотых побрякушек и денег, откуда далеко не дешевые шубки, элитная квартира? Ответ она придумала: любовники дарили. Но вдруг потребуют имена и фамилии любовников, чтобы подтвердили происхождение подарков? Где она их возьмет?

Обида вытекала из глаз горючими слезами, душа разрывалась от боли и безысходности. Один раз поверила мужику, а он... скотина! Клара подливала себе в бокал и выпивала залпом, чтоб не тронуться умом. Но так трудно опьянеть в этом состоянии и в этих обстоятельствах, чтобы упасть на кровать и мгновенно заснуть. Сон приносит отдых и новые идеи, сон необходим, а никак не приходит. Клара перебирала виды мести. Если б только не странные убийства, она рассчиталась бы с Мартыном страшно, жестоко, шкуру живьем содрала бы. Не сама, конечно, для этого есть мясники, но осчастливила бы подлого любовника своим присутствием. А сейчас Клару бросили все, предали, потому что она никто для них, всего лишь лошадка. Одна лошадь сдохнет – другая найдется.

И вдруг ее как прострелило: а не Мартын ли тот загадочный убийца? Правда, она ему ничего не говорила о своем занятии, но это же необязательно. Почему он к ней приклеился? Что, других баб побогаче не нашлось? Да, неспроста Мартын к ней прицепился. И змейку он подбросил, потому что знал ее почтовый ящик. Клара с трудом заворочала языком:

– Мерзавец, а вот я тебе... Напишу донос! Напишу и, когда буду уезжать, подброшу в прокуратуру.

Она поднялась и пошатнулась, тело стало вялым, но Клара списала это не на алкоголь, а на слабость от стресса. Искала бумагу, забыла, где лежит. Выдернула лист из записной книжки, взяла авторучку и выводила буквы, произнося вслух:

– Мартын Ягудин меня обокрал. Унес... деньги, шубы, золотые украшения... много чего дорогого. У меня мысль: он убивает. И меня хочет туда же. Клара.

Листок оставила в записной книжке, которую положила на полку мебельной стенки, взяла бутылку, из нее вылилось три капли. Шатаясь, Клара отнесла бутылку в мусорное ведро, да класть было некуда. Ведро давно не выносила, от него уже шла вонь. Клара чистюля, поэтому решила вынести мусор, а то завтра на кухню не войти будет.

Перед дверью она замерла, не решаясь переступить порог. Но мусоропровод был в подъезде, всего-то на пролет надо спуститься. Клара открыла дверь, высунула голову на площадку – никого, тихо. Она быстренько спустилась, вывалила содержимое ведра в мусоропровод, на пол выпал пакет из-под молока, Клара подняла его и бросила в шахту. Пулей взлетела наверх. Захлопнув дверь, рассмеялась: