Жертвы требуют красоты - Лариса Соболева

– Спасибо, – сказал Валдис. – Примета ценная.

Ценная-то ценная, но всех женщин города не выстроишь в одну линию и не осмотришь их скулы. А в прокуратуре ждали более существенные новости, Владимир Васильевич вызвал их к себе.

– Дверь закройте плотно, – буркнул он, когда двое молодых людей вошли, одновременно зам набирал номер телефона. – Садитесь... Сократ Викентьевич, это я. Они пришли, подъезжай. Так... Кое-что есть по убийству Кривуна.

– Но Кривун не относится к нашей серии, – робко выговорила Ника и втянула голову в плечи от громкого голоса зама:

– Не перебивать! Как мне теперь видится – относится. Степанян принес запись допроса жены Кривуна, послушайте.

Он включил запись, скрестил на груди руки и повернул голову боком к диктофону, прислушиваясь, видимо, стал туговат на ухо. Дошли до момента, когда жена Кривуна стала рассказывать о находке в вазе, Ника и Валдис переглянулись, но воздержались от комментариев. Даже когда пленка закончилась, они помалкивали.

– Итак, – сказал Владимир Васильевич, – Кривун тоже получил змейку, только живую и до своей смерти.

– Вы считаете, это дело нам надо взять? – спросила Ника.

– А не надорвешься? – съязвил зам. – Степанян тоже хотел скинуть вам дело – дудки. По Кривуну будет работать он, так быстрее выйдем на убийцу. Если Степанян накопает интересные для вас факты, вы будете знать. Но имейте в виду: преступник изобретательный, грамотный. Убивает без свидетелей, а находка в вазе говорит о том, что этот человек входит в круг знакомых Кривуна, точнее – он был в составе гостей. И вот еще посмотрите.

Владимир Васильевич протянул ксерокопии, разумеется, Валдису, хотя Ника сидела ближе. Раньше она болезненно воспринимала его отношение к себе и считала: косо посмотрел на меня пять раз, рычал десять раз, проигнорировал мое мнение два раза. Но сейчас жизнь Платона зависит от слаженности их действий, тут не до обид. Рискуя быть невежливой, Ника повернулась спиной к заму и уткнулась в листы, которые Валдис быстро читал и складывал на стол.

– Кто бы мне дарил такие подарки, – хмыкнул Валдис.

– Вот именно, – буркнул Владимир Васильевич. – Степанян нашел копии в бумагах Кривуна, жена разрешила провести обыск без формальностей. Сейчас он будет качать всех гостей, которые присутствовали на вечере, одновременно займется выяснением, как попал к Кривуну участок, рыболовецкое судно, супермаркет, которые он от всей души подарил Энсу. То, что это хитрые мошеннические приемы, у меня не вызывает сомнений, следовательно, не мешает выяснить, что за личность Мирон Демьянович Энс.

– А вот и я! – В кабинет вошел Сократ Викентьевич. – День добрый.

– Заходи, садись, – пригласил его Владимир Васильевич дружеским тоном. Собственно, рычание зама распространялось лишь на молодых.

– Давайте сначала кассеты Фалеева подготовим, – сказал Сократ Викентьевич.

– Валдис! – И зам кивнул на телевизор.

Тот вставил в видеомагнитофон кассету, сел поближе к телевизору, взяв пульт, включил. Сократ Викентьевич комментировал, не избегая выспренностей:

– Обратите внимание на начало... теперь на лицо женщины. Оно прекрасно, потому что во власти любви. Посмотрите, как она прерывисто дышит, как открывает и закрывает глаза, сколько в них чувственного огня. Один нюанс! Репортаж велся непосредственно из комнаты. Третий человек снимал, приближая и отдаляя картинку. Кульминация! Это не стоны похоти, это транс, катарсис от сочетания физического и духовного удовлетворения.

– Вам бы книжки писать, – протянула Ника, следившая больше за вдохновенным Сократом Викентьевичем, нежели за экраном.

– Пробовал гонять перо по бумаге, пробовал, – гордо сказал криминалист. – Не получилось. Но я остался доволен творческим процессом.

– Не отвлекайтесь, – спустил их на землю зам.

– Теперь следующие партнеры, но я пока промолчу, а вы наблюдайте. И без стеснения, пожалуйста.

Конечно, последнюю фразу он адресовал Нике, все ее считают недоразвитой. Параллельно с просмотром ее одолевали коварные мысли, что надо поменять гардероб на строгий классический – это тоже неплохой способ создать нужное впечатление, деньги у родителей выпросит. И голос неплохо бы изменить, ну, не голос, а интонации, фразы сделать текучими, многозначительными, как у Платона...

– Ставь следующую кассету, – распорядился Сократ Викентьевич. – Опять я прошу вас обратить внимание на первоначальный акт. Правда, во втором случае... Вот, смотрите! Это страсть в чистом виде, когда человека заклинивает. Кстати, во время страсти и бездумной любви в организме изменяются химические процессы, поэтому люди часто делают глупейшие поступки, которые, будь они при памяти, никогда не совершили бы. Не знаю, насколько верна данная точка зрения, но я читал об этом в журналах, исследования проводили западные ученые... Второй партнер. Это Канарин, он на всех трех кассетах, как и Фалеев. А третий... Сейчас, сейчас, минуточку... Вот он. Вам не кажется знакомой эта противная рожа?

– Один из тех двух, которых мы нашли на протоке? – спросил Валдис.

– Отличная у тебя память, – похвалил его Сократ Викентьевич. – Да, это он. Мы идентифицировали его на компьютере, совпадают все черты.

Примерные комментарии были и при просмотре третьей кассеты, так что два часа потратили только на кино. Когда последняя пленка закончилась, Сократ Викентьевич с немым вопросом обвел всех взглядом, мол, что скажете? Валдис выпятил губу, Ника хлопала глазами, не понимая, что имеет в виду Сократ Викентьевич, зампрокурора решил не строить догадок:

– Я внимательно следил, как ты и просил, но ни хрена не понял.

– Угу, – удовлетворенно крякнул Сократ Викентьевич, поглаживая выступающий живот. – Подсказываю: первый акт на трех кассетах (!) снят от и до, то есть вся постельная сцена, начиная с взаимных ласк. Во втором и третьем случае частями или выборочно и тоже на трех кассетах.

– А нельзя ли доступнее? – нахмурился Владимир Васильевич, не желая насиловать свой мозг.

– Нет, – протянул с улыбкой Сократ Викентьевич. – Для молодых людей это будет неплохим уроком.

– Можно мне спросить? – подала голос Ника. – Вы комментировали только первые акты, во время второго и третьего молчали, почему?

– На это есть две причины, одновременно они еще и мои подсказки для вас. Первые акты отличны друг от друга, потому что женщины, отдаваясь Фалееву, вели себя с присущей только им особенностью. Последующие же акты одинаковы на всех трех кассетах. Вторая причина: лица женщин. А они... тоже практически одинаковы в последующих двух актах. Почему?

– Валдис, верни запись, – приказал Владимир Васильевич.

Посмотрели только эпизоды, но на всех кассетах.

– Действительно, почти одинаковые, – недоуменно произнес Валдис. – Все равно не понимаю, в чем суть.

– Сократ, колись, – заворчал Владимир Васильевич. – Мы сидим четвертый час только с тобой, до тебя тоже час парились.

– Ну, раз вы не понимаете, хотя я разжевал, то... – Сократ Викентьевич выдержал небольшую паузу и выдал: – Первый акт проходил по обоюдному согласию, а второй и третий – насилие.

– То есть... изнасилование? – уточнил зам.

– Совершенно верно.

– Погоди, погоди! – поднял ладонь Владимир Васильевич, явно не соглашаясь. – А где крики, борьба?

– В том-то и дело, – невозмутимо сказал Сократ Викентьевич, переплетя пальцы и уложив руки на животике. – Я почему акцентировал ваше внимание на первых актах? Там видно, что женщины сами отдавались. Почему же такие акты не сняли в остальных случаях? Вижу, вы опять не догадываетесь. Так вот борьбу не снимали, а она была и вымотала женщин. Поэтому они ведут себя одинаково пассивно с двумя партнерами, поэтому нет ни подготовительного этапа, ни кульминации. Мы видим только телодвижения мужчин, а женщины не обнимают их, не отвечают на поцелуи, это бесчувственные куклы. А секс с Фалеевым у них прошел по всем правилам самоотдачи и по-разному! Это же естественно, женщины с разным темпераментом, реакции и переживания у них тоже различные. Есть начало, и есть кульминация.

– Откуда вы знаете, что борьбу не снимали? – возразил Валдис. – Разве нельзя смонтировать кадры?

– Друг мой, – улыбнулся Сократ Викентьевич, – смонтировать можно, а зачем? Насилие было, но его не сняли. Ответьте на вопрос: зачем преступникам понадобилось убирать акты насилия?

– И зачем? – поинтересовалась Ника.

– Позже скажу.

– Валдис, поехали по эпизодам. – Неугомонный зам хотел лично убедиться, что Сократ Викентьевич прав.

И что же? Теперь они воочию убедились в том, о чем говорил Сократ Викентьевич.

– Теперь мне понятно, почему Фалееву и Кенару отстрелили я... – Валдис взглянул на Нику и сказал мягко: – В пах стреляли.

– Совершенно верно, – закивал Сократ Викентьевич. – Очень возможно, что убийства совершены на почве мести. Но каким боком сюда привязать Роменскую? Она же не насиловала женщин.