Зомби - Клайв Баркер

Надеюсь, данная информация окажется вам полезной. Жду вашего ответа.

С уважением, Александр Стефрой.

К письму прилагалась открытка с изображением жертвенного стола на Тайном холме — фотография гранитной плиты весом 4,5 тонны, по периметру которой шел глубокий желоб со сливным отверстием. Под изображением Стефрой написал:

Должно быть, вы обнаружили нечто похожее. Подобные плиты не редкость. У нас в Пелхэме есть один похожий экземпляр, привезенный из бассейна реки Кваббин. Их использовали для жертвоприношений животных и людей, а по желобу, по-видимому, кровь стекала в сосуд.

Леверетт выронил листок и содрогнулся. Письмо Стефроя всколыхнуло прежний ужас, и теперь художник пожалел, что выпустил на свет божий материалы из старой папки. Конечно, забыть такое невозможно — даже спустя тридцать лет.

Он написал Стефрою осторожный краткий ответ, поблагодарил за предоставленную информацию и добавил несколько мелких подробностей. Пообещал (сомневаясь, что выполнит данное слово), что весной попытается найти дом на ручье Манн.

Весна выдалась поздней, и Колин Леверетт нашел время вернуться на берега ручья лишь в начале июня. На первый взгляд за три десятилетия здесь ничего не изменилось. Все так же стоял древний каменный мост, проселочная дорога так и осталась немощеной. Интересно, проходил ли тут кто-нибудь с тех пор, как он очертя голову несся прочь от страшного дома?

Пройдя вниз по течению, он сразу отыскал старую железную дорогу. Прошло тридцать лет, напомнил себе Леверетт, но противная дрожь лишь нарастала. Пробираться вперед оказалось гораздо труднее, чем в первый раз. День выдался невыносимо жаркий и влажный. Художник с трудом пробирался через заросли, встревоженные мошки тучей вились вокруг него и пребольно кусали.

Судя по поваленным деревьям n наносам органики, преграждавшим путь по тропе, в последние годы здесь случались серьезные паводки. Кое-где даже земли не осталось: обнажились горная порода и валуны. Местами громадные завалы вывернутых с корнями деревьев и принесенных половодьем наносов напоминали развалины древних укреплений. Продираясь вперед, он понимал, что поиски ни к чему не приведут. Здесь бушевало такое наводнение, что даже ручей сменил русло. Многие каменные кульверты более не возвышались над ручьем, а ненужными вехами стояли вдалеке от теперешних берегов. Потоки бушующей воды разломали и унесли прочь творения рук человека, оставшиеся же покоились под тоннами гниющих стволов.

Наконец Леверетт наткнулся на остатки яблоневого сада, все еще пробивавшиеся среди сорняков и кустарника. Дом должен быть где-то поблизости, но здесь потоки воды бушевали особенно свирепо. Наверное, даже тяжелые камни фундамента не выдержали напора воды и теперь похоронены под развалинами.

Наконец Леверетт повернул обратно. Шаг стал легче.

Он написал профессору Стефрою о неудачных поисках, а спустя несколько недель получил ответ:

Прошу прощения за запоздалый ответ на ваше письмо от 14 июня. В последнее время я занимался изысканиями, которые, надеюсь, приведут к открытию прежде незарегистрированной мегалитической постройки большой значимости. Разумеется, я весьма огорчен, что от усадьбы на ручье Манн не осталось и следа. Я надеялся, что фундамент дома уцелел. Просматривая документы региона, я выяснил, что в июле 1942 года на область Отселик обрушились катастрофические ливневые паводки, снова повторившиеся в мае 1946 года. Вполне вероятно, что обнаруженный вами старый дом и таинственные сооружения были полностью разрушены вскоре после вашего посещения. Область эта дикая и странная, несомненно, многое о ней мы так и не узнаем.

Я пишу эти строки с чувством глубокой печали. Два дня назад погиб Прескотт Брандон. С его уходом из жизни меня постигла тяжелейшая утрата, как и вас, и всех, кто знал его лично. Остается надеяться, что полиция поймает жестоких убийц, совершивших такой бесчеловечный и бессмысленный поступок, — очевидно, это были воры, неожиданно замеченные на месте преступления во время ограбления офиса Прескотта. Полиция считает, что убийцы находились под действием наркотиков ввиду ужасной и бессмысленной жестокости преступления.

Я только что получил третий том Алларда «Грешные земли». Великолепное издание. Происшедшую трагедию еще труднее пережить, понимая, что больше Скотти не выпустит в свет подобных шедевров…

Предаюсь горю, Александр Стефрой

Потрясенный Леверетт взирал на письмо. Известий о смерти Брандона он еще не получал — всего лишь несколько дней назад он распечатал пришедший от издателя пакет с первым томом «Грешных земель». Вспомнилось несколько строк из последнего письма Брандона — строк, которые тогда показались ему забавными:

Твои «палки» пользуются успехом, Колин, и я уже изрядно утомлен бесконечными вопросами о них. Особо усердствует некий майор Джордж Леонард, он столь навязчиво стремится разузнать подробности, что, боюсь, я сболтнул лишнего. Несколько раз он писал тебе. Я знаю, сколь высоко ты ценишь уединение, поэтому просто сказал майору, что всю корреспонденцию передаю тебе лично. Он хочет увидеть твои эскизы в оригинале, сдается мне, но я не люблю подобных ему любителей оккультизма. Честно говоря, встречаться с ним мне очень не хочется.

— Мистер Колин Леверетт?

Леверетт рассматривал высокого худощавого мужчину, с улыбкой появившегося в дверях мастерской. Спортивная машина, на которой он приехал, была черной и дорогой, то же можно было сказать и про водолазку, кожаные брюки и глянцевый портфель. От изобилия черного лицо мужчины казалось мертвенно-бледным. Судя по поредевшим волосам, возраст незнакомца приближался к пятидесяти. За солнечными очками скрывались глаза, а черные автомобильные перчатки прятали руки.

— Скотти Брандон сказал мне, где вас можно найти, — сообщил незнакомец.

— Скотти? — осторожно переспросил Леверетт.

— Да, к сожалению, мы потеряли общего друга. Я разговаривал с ним как раз перед тем, как… Но по выражению вашего лица я вижу, что Скотти вам ничего не сказал. — Незнакомец неловко замялся, потом представился: — Меня зовут Дана Аллард.

— Аллард? — переспросил художник.

Посетитель смутился:

— Да. X. Кеннет Аллард был моим дядей.

— Я даже не знал, что у Алларда остались родственники, — задумчиво пробормотал Леверетт, пожимая протянутую руку.

Встречаться с Аллардом лично ему не приходилось, но лицо гостя показалось очень похожим на фотографии писателя, которые Леверетту доводилось видеть. К тому же художник вспомнил, что Скотти перечислял авторский гонорар какому-то наследнику.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});