Приличный человек - Чингиз Абдуллаев

Дронго молча кивнул. Он уже понимал, что ему следует сделать некоторую переоценку случившегося. Официант принес горячие блюда. После них предложил десерт, но оба гостя дружно от него отказались. Первая бутылка вина была выпита. Вторая была опустошена наполовину, когда она спросила его:

– А вы женаты?

– Да. У меня двое детей, но они живут далеко отсюда. Я стараюсь не подставлять их под мои расследования.

– Жена тоже живет далеко? – спросила Юна.

– Тоже, – кивнул он.

– Значит, вы остаетесь один в Москве. У вас есть кто-нибудь или вы ведете праведный образ жизни отшельника?

– Веду «праведный образ жизни отшельника», – сообщил Дронго.

– Интересно, – сказала она со значением, – значит, мы можем повторить наш эксперимент? Как вы считаете?

– Не знаю, – честно сказал он, – мне кажется, мы несколько не в том возрасте для подобных экспериментов.

– И вам не стыдно? Говорить такое женщине? Я уже не говорю о своеобразном самоуничижении.

– Я не изменяю своей жене, – пробормотал Дронго, чувствуя, как неубедительно звучат его слова.

– Эти сказки расскажите другим, – усмехнулась Юна. – Какие еще причины для отказа? Послушайте, это даже неприлично. Я уговариваю вас уже десять минут. У вас есть совесть? Я ведь могу просто оскорбиться.

«И правильно сделаете», – подумал Дронго.

– Не нужно, – попросил он, – не нужно оскорбляться. Вы должны меня просто понять. Сегодня ночью я улетаю. Вернусь только через несколько дней. Если вы разрешите, я вам позвоню.

Она разочарованно усмехнулась.

– Приятная форма отказа, – произнесла она. – Ладно, черт с вами. Хотя все равно обидно. Вы напомнили мне о моем возрасте, а это всегда очень неприятно.

Когда они выходили из ресторана, он не решился напомнить ей о букете цветов. А она не захотела вспомнить. Уже прощаясь, она неожиданно сказала:

– И все-таки жаль. У нас дважды сорвались наши встречи. Как вы думаете, мы увидимся еще через тринадцать лет? Сколько нам тогда будет? Под шестьдесят. Идеальный возраст для свидания двух старых знакомых. Прощайте, господин эксперт.

Она села за руль своего шестисотого «Мерседеса» и мягко отъехала. Только тогда к Дронго подскочил официант.

– Там остался ее букет. Что нам с ним делать?

– Боюсь, он ей больше не понадобится, – ответил Дронго, глядя вслед машине.

Глава семнадцатая

В Нижний Новгород он прилетел ранним утром. Сразу из аэропорта он поехал к дому Роберта Кярвалиса, работавшего в областном управлении МЧС. Таксист доставил его прямо к дому Кярвалиса. Он вошел в здание, поднялся на третий этаж. Позвонил, прислушиваясь к шуму шагов. Дверь открыла симпатичная девушка лет шестнадцати. Она была в коротком халатике.

– Ой, извините, – сказала девушка, – я думала, что это водитель нашего папы. Кто вам нужен?

– Это квартира Роберта Кярвалиса?

– Да. Но его нет дома. Он уехал на работу. Мама, это спрашивают папу, – крикнула дочь матери в комнату.

– Я подожду вашу маму, – улыбнулся Дронго.

Из комнаты вышла женщина, одетая в светлый костюм. Очевидно, она торопилась на работу. У женщины были красивые светлые глаза, как у дочери. Она подошла ближе.

– Вам нужен Роберт? Он сейчас на службе. Вы можете поехать к нему.

– Простите, вы его супруга?

– Да, – кивнула она, – что вам нужно?

– Я частный эксперт, приехал из Москвы. По факту убийства друга вашего супруга Николая Сутеева.

Она отступила назад, прижимая руки к сердцу.

– Это такой ужас, – прочувственно произнесла она, – мы все так любили Колю. Это настоящее несчастье.

– Да, – согласился Дронго, – и я расследую убийство Николая Евгеньевича. Вы не знаете, как я могу связаться с вашей дочерью?

– С какой дочерью? – удивилась женщина.

– С Маргаритой. С вашей старшей дочерью.

– Она здесь, – обернулась женщина, – приехала к нам на несколько дней. У нее, по-моему, отпуск. Рита, к тебе пришли.

Из другой комнаты вышла высокая красивая девушка. Она была очень похожа на свою младшую сестру. У нее были одинаковые с мамой глаза и овал лица своей сестры. Она была одета в джинсы и майку. Подошла ближе. Нахмурилась.

– Кто вы такой?

– Я частный эксперт, – пояснил он, – меня обычно называют Дронго.

– Я не хочу с вами разговаривать, – резко сказала она.

– Рита, – укоризненно произнесла мать, – нельзя так себя вести. Ты, наверно, не поняла. Этот господин расследует убийство дяди Коли. Ты не хочешь ему помочь?

– Я не хочу с ним разговаривать, – сказала она и, повернувшись спиной, направилась в свою комнату.

– Вы не хотите со мной разговаривать потому, что вам запретил Дмитрий Романович, – крикнул ей в спину Дронго.

Она замерла. Повернулась к нему.

– При чем тут Дмитрий Романович? – спросила Маргарита.

– Он позвонил вам и предложил взять отпуск, чтобы вы не встречались со мной, – Дронго не был уверен в своих словах. Но ему нужно было выиграть время.

– Откуда вы знаете?

– Я все знаю, – устало сказал он. – Поверьте, что Дмитрий Романович не прав. Мне нужно задать вам всего несколько вопрсов. Я не стану вас долго задерживать. Только несколько вопросов. Вы можете говорить со мной в присутствии вашей матери.

– Проходите в комнату, – предложила мать.

– Не нужно, – сказал Дронго, – только несколько вопросов, которые не займут больше пяти минут, и я уеду к вашему отцу. Скажите, вы знали, что Николай Евгеньевич тяжело болен?

– Нет, не знала. Но мы все догадывались. Потом он приехал к нам и рассказал все нашему папе, – ответила Маргарита.

– Вы ушли от него примерно год назад. С тех пор не заходили в их офис?

– Почти не заходила. Не было времени.

– Вы знали, что Алла уволилась?

– Знала.

– А какие отношения у Николая Евгеньевича были с его супругой?

– Прекрасные. Они очень любили друг друга.

– Она знала, что он вам помогает?

– Конечно, знала. Я несколько раз была у них дома. И наши к ним приезжали.

– Спасибо, – кивнул Дронго, —у меня больше нет к вам вопросов. Извините, что я вас побеспокоил.

– И все? – удивилась Маргарита, посмотрев на мать.

– Все, – кивнул Дронго. – Вы можете дать мне номер мобильного телефона вашего отца, чтобы я с ним встретился?

– Конечно, – мать продиктовала номер телефона.

– Спасибо, – сказал Дронго. – А вы, Маргарита, возвращайтесь в Москву. Вам нужно учиться, а преподаватели не любят, когда студенты надолго выпадают из учебного процесса. Обещаю, что больше вас не потревожу. До свидания.

Он спустился вниз, сел в такси.

– Куда-нибудь ближе к центру, – попросил он водителя.

– Куда именно? – спросил тот.

– Какая у вас центральная улица?

– Большая Покровская.

– Поехали в этом направлении. Хотя нет. Давай сразу к зданию областного МЧС. Сумеешь найти?

– Найду, – кивнул молодой водитель.

Дронго набрал номер мобильного телефона Роберта Кярвалиса. И сразу услышал его голос. По-русски он говорил без акцента, даже с характерным нижегородским говором.

– Алло. Кто говорит?

– Это частный эксперт из Москвы, – пояснил Дронго, – меня обычно называют Дронго. Я бы хотел с вами срочно встретиться.

– А по какому вопросу?

– Я веду расследование по факту убийства вашего друга Николая Сутеева.

– Все ясно. Куда мне приехать?

– Я сейчас как раз еду к вам.

– Давайте. Я вас буду ждать. Скажите дежурному, что поднимаетесь ко мне, и он вас пропустит. Сразу на третий этаж.

– Спасибо, – Дронго убрал телефон.

Уже через полчаса он сидел в кабинете Роберта Кярвалиса. Войдя в кабинет, он улыбнулся. Девочки были поразительно похожи на отца, только глаза у них были от мамы. Роберт был высоким красивым мужчиной с породистым скуластым лицом. Девочки явно пошли в отца, такие же высокие и симпатичные.

– Простите, что вынужден вас беспокоить, – сказал Дронго, – но мне понадобилась ваша помощь.

– Если это поможет в расследовании убийства, я готов рассказать все, что вам нужно.

– Вы ведь знали его достаточно давно?

– Почти тридцать лет, – сообщил Роберт, – мы с ним вместе поступили в политехнический и вместе закончили. Пять лет учились в одной группе.

– Значит, очень хорошо знали друг друга. Каким он был?

– Очень рассудительным, выдержанным, порядочным. Очень порядочным. Вы знаете, он был нашим старостой и за пять лет ни разу не оставил себе даже пяти копеек. Требовал, чтобы все забирали деньги до копейки. Пять копеек тоже были тогда деньги. Можно было пять стаканов газировки купить. А на двадцать – батон серого хлеба.

– Ну да, я помню. А потом он уехал работать в Москву?

– Нет. Он сначала получил распределение в Тулу. Там отработал три года, а потом переехал в Москву. Он толковый был парень, очень способный. Вы бы видели, как он у нас в студенческих спектаклях играл, всем так нравилось. Мы с ним такие сцены разыгрывали. Иногда просыпаюсь и даже не верю, что его нет. Хотя, может, все так и должно было получиться. В последнее время он вел себя очень странно.