Жизнеописание Парацельса или Теофраста фон Гогенгейма (1493–1541) - Анна М. Стоддарт

В тот же день он отправился в Руфах, где оказался гостем д-ра Валентина Больца, человека, близкого ему по духу, высоко учёного гуманиста, который позднее издал «Шесть комедий Теренция»[134]. Они оставались друзьями до конца его жизни, а за год до своей смерти он посвятил трактат против анабаптистов[135] и других антихристиан Валентину Больцу.

Парацельс не задержался в Руфахе надолго, а поспешил в Кольмар, столицу Верхнего Эльзаса, где прожил несколько дней у д-ра Лоренца Фриса[136], знаменитого врача, с которым он состоял в переписке. Это был человек такого же склада, как и все друзья Парацельса, муж большой учёности, высокой культуры и воздержанности. Его друзья были лучшими представителями немецкого возрождения: не фанатичные католики, не яростные протестанты, а люди, которые хотели реформировать Церковь и университеты, но не путём революционной ломки. Их заботил научный прогресс, и они могли по достоинству оценить новые методы исследования с их достоверными документальными свидетельствами. Ощущая духовное родство с Парацельсом, они могли утешить его сочувствием, укрепить его истерзанное чувство собственного достоинства.

Д-р Лоренц Фрис, несмотря на то, что представлял Галенову школу, радушно встретил знаменитого антагониста [тогдашних] школ в Кольмаре. Из его дома Парацельс отправил первое из своих писем Амербаху, сообщив, что в доме д-ра Фриса нашёл то, «что искал после бури – безопасность и относительно спокойную жизнь».

Д-р Фрис испытывал притеснения за свои собственные убеждения, хотя они ни в коей мере не касались устаревшего учения. Он был сторонником применения немецкого языка вместо латыни в университетах, чтобы медицинское образование могло быть доступно тем, кто не знал латыни. Как раз в то время, когда Парацельс гостил у него, он писал статью в ответ на обвинения в связи с этим. Спустя четыре года он опубликовал своё „Mirror of Medicine“ («Зеркало Медицины»), в котором говорится:

«Мне кажется, немецкий язык не менее достоин отображать все явления, чем греческий, древнееврейский, латинский, итальянский, испанский, французский, в изложении на которых мы находим описания всех вещей. Неужели наш язык имеет меньшее значение? Нет, скорее большее, потому что он является исконным языком, не сшитым на скорую руку из греческого и латинского, подобно французскому».

Он нашёл самое сердечное понимание и поддержку у Парацельса, который ранее уже пострадал по той же причине, и это содружество убеждений отодвинуло разногласия на задний план.

Когда Парацельс покидал Базель, он не взял с собой ничего, кроме, возможно, своих самых драгоценных лекарств. Но когда он почувствовал себя в безопасности в Кольмаре, он послал за Опоринусом[137] и своими вещами. По их прибытии он арендовал жильё с подвалом, где оборудовал лабораторию. Ему не требовалось большого набора устройств, только «кузнечный горн, уголь, кузнечные мехи, щипцы, молот, плавильный тигель и хорошая буковая зола». Реторты и склянки приносил его секретарь из Vasa Chymica[138]. Д-р Фрис был наслышан о славе Гогенгейма как целителя и, вероятно, интересовался тинктурами, экстрактами и минеральными препаратами, которые не наносили никакого ущерба репутации Галена.

В обоих письмах профессору Амербаху Парацельс упоминает, что больные во множестве обращаются к нему за помощью и задерживают его в Кольмаре на более долгое время, чем он предполагал. Там он познакомился с несколькими людьми, дружбой с которыми очень дорожил в дальнейшем. Среди них были два католика, сохранявшие верность своей церкви в те времена бурных конфликтов. Этот факт несколько меняет взгляд на базельские преследования, которые приписывались злобному неприятию, исходившему от католической партии; они, вероятно, были в гораздо большей степени следствием мстительной профессиональной зависти. Однако при всём своём одобрительном отношении к реформаторам Парацельс никогда не покидал католической церкви. Как и Эрасмус, он был за реформы, но не за раскол.

Этими двумя горожанами были Иероним Бонер и Конрад Викрам, и им обоим он посвятил книги, написанные в Кольмаре. Бонер, подобно д-ру Фрису, был гуманистом, с большим интересом изучал греческую и латинскую литературу и переводил Фукидида[139], Демосфена[140] и Геродота[141]. О них обоих Парацельс говорит как о людях, к которым он испытывал сердечное расположение. Радостно представить себе эту спокойную гавань, укрывшую от оскорблений и гонений утомлённого человека, которого преждевременно состарили труд, нужда и страдания. Тогда ему было всего лишь тридцать пять лет от роду, но выглядел он на пятьдесят. Он почти не отдыхал, даже в кругу благожелательных друзей. Занимался пациентами в Кольмаре, в других частях Эльзаса и по ту сторону Вогез[142]. Опоринус, наряду с работой по химической части, исполнял обязанности секретаря, поскольку Парацельс написал там значительную часть своего важнейшего труда по хирургии и два уже упоминавшихся трактата. Тот, который посвящён Бонеру, касается французской оспы[143], паралича, фурункулов, прободений, лихорадки и тому подобного и содержит текст, который впоследствии вошёл в «Малую хирургию».

Трактат был подарен Бонеру 11 июня с посвящением, которое начиналось словами: «Знаменитейшему Иерониму Бонеру, Провосту[144] города Кольмар, с приветом и пожеланием здоровья от Теофраста».

В предисловии он прославляет мудрость, великодушие и чудотворную силу Бога в царстве духа и мысли, а прежде всего во врачевании, и заканчивает тем, что устанавливает связь своей работы с «почитанием Бога и служением людям».

Вторая книга была вручена Конраду Викраму, главе магистрата в Кольмаре, 8 июля. В посвящении к ней читается возвышенная любовь нашего героя, любовь, которой по силам любое дело, направленное исключительно на общее благо, и только ради него автор желает работать, чтобы служить окружающим и распространять повсюду знание истинной медицины.

«Да, именно полемика в его книге оправдана, если принять во внимание, что он вынужден вести борьбу с каждым заблуждением, с неверными представлениями, противоречиями и ложными аргументами как в практике, так и в теории медицины, которые могут быть пагубны для общественного здоровья, и только поэтому он противостоит тем, кто пользуется таким оружием».

Это была уже упоминавшаяся книга о «Явных и видимых болезнях».

Его искусство приводило пациентов в изумление. Даже Опоринус признаётся, что «в Эльзасе от него все были в восхищении, как если бы он был самим Эскулапом»[145]. Он задержался в Кольмаре почти до середины июля, занимаясь изучением французской болезни и её лечением.

По всей вероятности, он давно подозревал своего секретаря в предательстве, но был снисходителен к нему из-за его сообразительности, усердия и опытности. Но когда Парацельс покинул Кольмар, он или сам освободил его от обязанностей, или Опоринус ушёл от него по своей