Идеальное отражение - Дмитрий Казаков

– Чугунки в последнее время – замучили. Лезут и лезут, как мухи на мед, хотя внутри нашего периметра ни одного энергополя. Трещина им эта нравится, что ли?

Бритоголовый кивал, Колючий хмурился, я старался быть как можно более незаметным.

Расстались мы с патрулем около Новой Ипатовки, у руин сервисного центра «Грейт Уолл», где до Катастрофы обслуживали китайские тачки. На прощанье Зятек одарил нас еще одним подозрительным взглядом и сказал, улыбаясь одновременно доброжелательно и угрожающе:

– Я нашим передал... дальше, чтобы, если чего, вас пропускали.

Что означало – «Не балуйте, чуваки, Большой Брат смотрит на вас!».

Патрульные двинули обратно на север, а мы на юг, в сторону Рижской железной дороги. В этом месте сохранилась не только насыпь, но и рельсы, и порой по ним даже ползали чугунки.

– Куда мы идем? – требовательно спросил Синдбад, когда Зятек и его бойцы скрылись из виду.

– В смысле? – удивился я. – Вы же слышали, что он сказал? Дубль направился к «Дмитровской», значит, и наша дорога лежит туда же. Все просто и понятно, как в букваре.

– Он опережает нас на два часа, язви меня джинн! И мог двинуться куда угодно! – не пожелал успокаиваться Синдбад. – Либо мы занимаемся откровенной ерундой, либо ты как-то можешь чуять, куда шагает твой дубль! Но почему-то, и мне хотелось бы знать, почему, скрываешь это от нас!

– И мне кажется, что ты, Лис, прячешь нечто в сердце своем, – добавил Колючий.

Вот как, бунт на корабле?

Хотя, кто сказал, что я здесь капитан? Но даже если это и так, то эти двое – не бесправные рабы-матросы, они идут со мной по собственной воле и безо всякого принуждения.

– Ну, как бы... – я замялся. – Не уверен я, что вам нужно все знать.

– Не уверен он! – Синдбад фыркнул. – Мы рискуем собственными задницами, подставляемся под выстрелы и колеса исчадий техноса, а ты, значит, будешь гордо молчать, держать нас за пешки, за безмолвные фигуры, которые можешь по своему разумению двигать куда надо?

Колючий ничего не сказал, но осуждающе покачал головой.

Да еще и подумал, наверное, свое любимое «Бог всё видит».

– Напоминаю, что вы пошли за мной сами! – огрызнулся я. – Если помнишь, я вас не заставлял!

К этому моменту мы уже добрались до железнодорожной ветки и шли вдоль нее на юго-восток. По левую руку, за оградой, виднелась чаща Тимирязевского парка, в этом месте дикого и очень странного. Мутировавшие то ли под влиянием Катастрофы, то ли после опытов неодруидов растения сплетались в колючую серо-зеленую стену.

Между оградой и насыпью оставалась узкая полоса свободной земли, всего метров в пять.

– Не стоит повышать голос на брата своего, – вступил в беседу Колючий.

– На брата! – Я криво усмехнулся. – С чего бы это вы мне в братья набиваетесь? А?

Возможно, я наговорил бы много ерунды, но тут засигналили импланты, а потом и обычный слух дал знать, что по железной дороге катит нечто большое и шумное. Донесся тяжелый лязг, грохот и пыхтение, сменившиеся протяжным шипением и стуком, и насыпь принялась ритмично подрагивать, точно от страха.

– Набива... – Синдбад осекся, он тоже уловил приближающийся грохот.

Раскатывающие по железным дорогам чугунки произошли от стоявших в московских депо локомотивов. Слезать с рельс они так и не научились, но зато обзавелись многими опасными привычками и умениями. Столкнуться с таким биомехом нос к носу ничуть не менее приятно, чем с бульдопитеком или носорогом.

А возможности избежать встречи у нас почти и не было.

Если только сигануть через ограду в парк, во владения неодруидов, в гости к шипастым кустикам, при виде которых дедушку Мичурина хватил бы удар. Потом, правда, нужно будет выпутаться из «ласковых» растительных объятий, а затем еще и объясниться с хозяевами.

– Перескочим через ветку и укроемся с другой стороны? – спросил Колючий.

Мысль дельная, вот только времени на воплощение ее в жизнь у нас нет.

– Не успеем, – я покачал головой. – Заляжем. Может, эта махина нас попросту не заметит.

Чугунки – создания малопредсказуемые, и если рапторы почти всегда нападают на людей, то представители других видов менее агрессивны. Даже бронезавр или дракон, произошедшие от военной техники, не всегда бросаются в атаку, завидев человека, что же говорить о бывшем локомотиве?

Он запросто может проследовать мимо, не обратив на нас внимания.

– Попробуем залечь. – Синдбад первым шлепнулся на землю, мы с Колючим повторили его маневр.

Насыпь задрожала сильнее, и показалась ползущая по рельсам туша, похожая на громадного слизняка, увешанного короткими щупальцами и чем-то вроде металлических ушей. Протяжный гудок возвестил, что кое-какие паровозные «органы» монстр сохранил, а щекотка у меня во внутренностях дала понять, что нас «увидели», что биомех обратил на нас внимание.

Тупая морда чугунка, покрытая бугристыми наростами, окуталась голубоватым сиянием.

– Это же... – прошептал бывший праведник.

– Не дергайся! – шикнул я на него.

Полыхнуло, и мощный электрический разряд пронесся над нашими головами, вонзился в ограду парка. Металлические прутья расплавились, точно были из воска, шибанула волна жара и резко запахло озоном.

«Промахнулся?» – сказал Синдбад через М-фон.

«Нет, – ответил я. – Дал предупредительный, чтобы не рыпались».

Железнодорожный биомех подъехал ближе, стал слышен монотонный шум, словно от кипящей в огромном котле воды. Простучали по шпалам искореженные, никак не круглые колеса, и исполинская туша начала понемногу удаляться.

– А теперь берем руки в ноги и убираемся отсюда, – сказал я. – Разговоры потом! Вперед!

И мы побежали.

Импровизированный кросс в полной выкладке закончился у Чуксина тупика, когда граница парка и насыпь разошлись. Нам открылся вид на громадный разлом, на исходящий из недр земли дым, а свежий северный ветер принес запах гари.

Я, честно говоря, думал, что спутники мои остыли, и вопросов больше не будет, но надежда умерла быстро. Синдбад заговорил, едва мы перешли с бега на шаг и убедились, что вокруг более-менее безопасно.

– Ну что? – спросил он. – Ты собираешься выкладывать нам всё или по-прежнему будешь держать нас за дураков?

Выбор передо мной встал нелегкий: либо не изменить собственным принципам и промолчать, но, скорее всего, лишиться доверия и поддержки, либо сказать все, поступить честно и правильно, но резко увеличить степень собственной уязвимости.

Ведь чем больше знают о тебе другие, тем ты слабее.

– Ладно, уговорили, черти красноречивые, – сказал я, решив, что непорядочно держать в неведении тех, кто уже не раз выручил меня из беды. – Дело обстоит следующим образом…

И я рассказал, что иногда могу воспринимать то же, что и рожденный в «Мультипликаторе» дубль. Вижу его глазами, получаю информацию с его имплантов, идентичных моим, и даже улавливаю обрывки мыслей. Последнее выглядело и вовсе фантастично, но, скорее всего, было правдой, и правдой неприятной.

Ведь процесс обмена информацией носит, вероятно, двусторонний характер.

– Вот почему я видел тебя как бы раздвоившимся! – потрясенно произнес Колючий. – Ангельски чудно!

– Уж ангельски или демонски – это бабушка надвое сказала, – пробурчал я. – Поэтому я четко знаю, да и неодруиды подтвердили, что от парка дубль пошел на восток, к «Дмитровской». Куда дальше, не знаю. Я по желанию к нему в черепушку... – тут меня передернуло, – заглянуть не могу, да и он ко мне, надеюсь, тоже. Будем искать следы и спрашивать, если будет у кого...

Окрестности метро «Дмитровская» – район небезопасный даже по меркам Пятизонья. Он представляет собой настоящее «урожайное поле» с артефактами, и за него постоянно идет драка. Группировки норовят взять его под контроль, им мешают чугунки, свой кусок норовят урвать ходоки.

Так что здесь стреляют почти постоянно.

– Грешно, конечно, такое говорить и на это надеяться, – Колючий засопел, – но вдруг его уже убили?

– Не знаю... – я поколебался. – Но мне кажется, я бы такое почувствовал.

– Тогда чего время терять? – Синдбад окинул взглядом начавший потихоньку темнеть небосклон. – Пошли к «Дмитровской». А там на месте разберемся, что и как, или спросим кого.

– Эх, рыжим море по колено, – пробормотал я, и мы продолжили путь.

Прошли мимо того места, где находился дубль в момент, когда между нами установился коннект, – у самого начала трещины, рядом с блокпостом. Миновали целую серию ловушек, выстроившихся в окрестностях Дмитровского проезда: «Мухобойки», «Трясины» и «Магниты», а затем мои импланты показали, что впереди довольно людно.

Группа из трех сталкеров бродила около железнодорожной платформы, еще двое утюжили развалины на восточной стороне Дмитровского проспекта. Нас ни те, ни другие не видели, или, по крайней мере, пока не обращали внимания, занимались своими делами.

На самом проспекте шла возня с участием чугунков, а с юга, по Башиловской улице, двигалось еще несколько человек.