Искатель, 1998 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер

— Больше ни с кем.

— А до вас? До вас она успела встретиться с кем-нибудь из своих знакомых или знакомых Розенфельда?

— Мне кажется, нет, — ответил Левински после короткого раздумья. — У меня сложилось впечатление, что она весь предыдущий день провела в номере. И, как я уже сказал, в шоковом состоянии. Ну, возможно, заходил кто-то из соседей по гостинице.

— Вы так думаете?

— Да, на столике стояли чашки из-под чая, на двоих.

— Есть еще один вопрос… Извините, Моше, но я должен его задать.

— Я знаю, о чем вы хотите спросить, — сказал Левински. — Я купил револьвер одновременно с Ари.

— Зачем?

— Наши предприятия разбросаны по всей стране, — объяснил Левински. — Их немного, но, увы, все эти заправочные, закусочные — мы их открывали не столько там, где хотели, сколько там, где земельный налог невысок. В результате к некоторым из них приходится иной раз добираться через палестинские территории. Поэтому Ари предложил приобрести личное оружие. Полиция не возражала.

— Понятно. И что же случилось с вашим револьвером потом?

— Пропал.

— Где вы его хранили?

— В автомобиле, в одном и том же месте. Я сразу же поставил полицию в известность. А в чем все-таки дело? Вы не первый, кто спрашивает меня о револьвере.

Натаниэль не знал, стоило ли говорить об этом, но, подумав, все-та-ки сказал:

— Похоже, что Галина Соколова была застрелена из вашего револьвера.

— Что?! — Казалось, Моше Левински хватил столбняк.

— И еще один человек — тоже, — невозмутимо добавил Розовски.

— Как вы сказали? Еще один человек? Ари?

— Нет, не Розенфельд. Другой. Шмуэль Бройдер. Вам знакомо это имя?

— Бройдер? Разве он погиб не в автокатастрофе?

— Нет.

— Не понимаю. Какое отношение мог иметь Шмулик к этой истории? Розовски промолчал.

— Был знаком. Не коротко, но был, — сухо ответил вице-президент «Интера».

— Познакомились здесь?

— Нет, еще в Москве.

Натаниэль спрятал блокнот и уже собирался попрощаться, как дверь в кабинет отворилась без стука, и на пороге возникла — именно возникла, а не вошла — все та же красавица. При взгляде на нее у Натаниэля вновь едва не отвисла челюсть.

— Черт побери, — пробормотал он, забыв о присутствии Левински. — Будь у меня такая фигура, я бы не работал…

— Моше, — сказала дама, на этот раз заметив Натаниэля и даже мимолетно ему улыбнувшись. — Мне нужно съездить в Хайфу, там у нас какие-то проблемы с таможней.

Голос у нее был под стать внешности: мелодичный, низкий, с какими-то особыми нотками, мягкими, словно кошачьи лапы — и такими же опасными.

— В чем же дело? — хмуро спросил Левински. — Поезжай, разве я против?

Розовски непроизвольно поморщился. Голос Левински, после таких божественных звуков, напоминал скрип плохо смазанных дверных петель.

— У меня опять что-то стучит в двигателе, — сообщила красавица виновато. — Ты не можешь выделить свою машину?

— Я мог бы вас подвезти, — сообщил Розовски, откашлявшись. — У меня как раз дела в Хайфе.

Женщина повернулась к Розовски.

— Нет, спасибо, я предпочитаю сама вести машину, — сказала она холодно.

— Детектив Натаниэль Розовски, — представил его Левински.

— Детектив? — Женщина окинула Натаниэля удивленно-оценивающим взглядом.

— А это — менеджер нашей компании Белла Яновски, — сказал Левински. — В настоящее время — моя правая рука.

— Очень приятно.

— Мне тоже, детектив Розовски. — Она еще раз улыбнулась и обратилась к Моше: — Так ты мне дашь машину?

Левински достал из кармана ключи и молча протянул их красавице. Та мгновенно исчезла, испарилась, оставив после себя всепроникающий неземной аромат.

— Аромат небесных трав… — пробормотал Розовски.

— Да нет, — невозмутимо сообщил Левински. — Какие-то французские духи. По-моему, не очень дорогие.

— Вы не романтик, — заявил Натаниэль.

— Как это — не романтик? — Моше Левински вдруг не на шутку обиделся. — А кто, кроме романтика, во-первых, приедет в Израиль, а во-вторых, начнет заниматься здесь бизнесом? Разве вы не знаете, что бизнес — истинно еврейская романтика?

— Действительно, — Розовски рассмеялся. — Кто, вы сказали, эта дама?

— Менеджер компании, — повторил Левински. — Белла Яновски… Так что вы еще хотели спросить?

— Вы что-то сказали насчет правой руки.

— Да, она сейчас выполняет ту работу, которую при жизни Розенфельда выполнял я. А что?

— Нет, ничего… Пожалуй, у меня все, — Натаниэль поднялся. — Простите, что занял столько времени. И, надеюсь, если у меня вновь появятся вопросы, вы не откажетесь ответить на них так же исчерпывающе.

Левински неопределенно пожал плечами: мол, там видно будет. Вероятно, ему не очень понравилось восхищенное внимание, выраженное детективом по отношению к менеджеру компании.

— До свидания, Моше, — сказал Натаниэль. — Желаю вам благополучно выпутаться из этой истории. И, конечно же, сохранить весь свой еврейский романтизм. По возможности, в денежном измерении.

Когда Натаниэль уже открывал дверь, Моше Левински остановил его:

— Вернитесь.

Розовски с удивлением посмотрел на него.

— Вернитесь и сядьте, прошу вас, — сказал Левински.

Натаниэль подчинился.

— Теперь, когда я ответил на ваши вопросы, не могли бы и вы ответить на мои?

— Пожалуйста, спрашивайте.

Левински поднялся с места и сделал несколько шагов в направлении огромного — во всю ширину стены — окна из поляризованного стекла. Розовски отметил, что походка его была столь же размеренной и, если можно так выразиться, бесцветной, как и голос. Остановившись у окна, он произнес — без всякого удивления или раздражения:

— Мне известно, что руководство страховой компании «Байт ле-Ам» прекратило следствие после смерти…

— После убийства, — вставил Натаниэль негромко.

— Что? — Моше Левински отвернулся от окна и вопросительно посмотрел на детектива.

— После убийства, а не после смерти, — повторил Розовски.

— Да, конечно, после убийства. После убийства Галины Соколовой они решили прекратить расследование. С их точки зрения, в этом не было смысла. Поскольку их бредовая теория об участии Галины в убийстве собственного мужа…

— Вы тоже слышали об этом?

— Слышал. Чтобы предположить такое, нужно было вообще не знать ни ее, ни его, ни их отношений.

— Они ведь были в разводе? — полуутвердительно заметил Розовски.

— Думаю, вы уже успели установить, что развод, на самом деле, был фиктивным. Иначе Лева… то есть, Ари не выехал бы в Израиль. Это ведь было в советские времена, не забывайте.

— Да, я знаю.

— Ну вот, я хотел сказать, что «Байт ле-Ам» больше не хочет платить деньги за частное расследование. Зачем им это? Они утратили к этому интерес. Теперь им важнее тратить деньги на опытных адвокатов. А убийство — пусть им занимается полиция. Верно?

— Верно.

— Разве они успели передумать?

— Нет, они не передумали.

— Тем не менее вы продолжаете заниматься этим делом. Почему? Натаниэль вздохнул.

— Боже мой, — сказал он. — Сколько раз за сегодня мне довелось услышать этот вопрос.

— И что же вы отвечали?