Блистательные годы. Гран-Канария - Арчибальд Джозеф Кронин

напомнила ту ее обычную, яркую. – А сейчас, похоже, от тебя уже мало что зависит.

Для него все стало ясно как божий день – причина ее нервозности, ее вымученное бодрствование. Вчера с ней поговорила Анна, и Джин открывала для него ворота, ворота свободы.

Едва эта мысль вспыхнула у него в мозгу, как раздался стук в дверь и в комнату с кепкой в руке вошел Хэмиш.

– У меня тут ваш чемодан, доктор Стирлинг. Положить его в машину?

– Оставь его пока в холле, Хэмиш.

Дункана потрясло сознание того, что в ближайшие несколько секунд он должен принять решение, которое определит все его будущее.

Глава 66

Хэмиш вышел, а Дункан пристально посмотрел на Джин. Хотя он прекрасно понимал, что она бескорыстна, он испытывал темное желание причинить ей боль.

– Очень мило с твоей стороны спланировать прощальный банкет с помощью Эглей.

– Я хотела, чтобы ты успел добраться до Эдинбурга к трем. – Голос ее дрожал.

Он не мог остановиться:

– Очень предусмотрительно, учитывая, что я не особо отличился в случае с твоим отцом. Я потерпел неудачу. И ты знаешь, что я потерпел неудачу.

Она прошептала:

– Но я уже говорила тебе, что…

– Что ты хочешь избавиться от меня, – резко перебил он ее. – Что ж, смею предположить, что ты права. Я тебя не виню.

Он не понимал, что заставило его причинить ей боль. Он никогда не любил ее так сильно, как в этот момент. После нескольких недель дежурств у постели отца, после ночей и дней, полных надежд и страхов, в ней было что-то странно детское. Но он продолжал, несмотря ни на что:

– Я не останусь там, где меня не хотят видеть. – Он встал из-за стола. – Еще пять минут, и я уеду.

Выйдя в коридор, он обнаружил свой чемодан, на котором лежали пальто и шляпа. Через стекло входной двери он увидел машину снаружи – за рулем его ждал Хэмиш. Они запросто окажутся в Эдинбурге к половине третьего.

Он словно со стороны видел, как возвращается в великий город. Он видел свое драматическое прибытие в Фонд, прием, оказанный ему друзьями, замешательство Овертона. Он не мог позволить Овертону победить. Анна была права. Он тут же решил, что едет. Но что-то заставило его подняться наверх, чтобы в последний раз взглянуть на Мердока.

В комнате больного было тихо и сумрачно. Мердок по-прежнему, как все последние пять недель, лежал на спине, без сознания, беспомощный – по сути, живой труп.

Если бы только он мог преодолеть этот ступор, вывести своего пациента из транса, все было бы хорошо. Он этого не сделал. В комнате было так тихо, что он слышал тиканье своих часов, приближающих время назначенной встречи. Ему было сказано явиться в Эдинбург. Умирающий никогда не будет скучать по нему.

И все же он не уезжал. Он не мог отвести глаз от погруженного в тень лица Мердока. Должно же быть что-то, что еще можно было бы сделать для старика.

Только теперешнее состояние Дункана могло подсказать ему столь отчаянную операцию, которая вдруг пришла ему на ум. Он знал, насколько она опасна. Даже от одной мысли о ней его пробрала дрожь. Но это был единственный пришедший ему в голову выход. Если ничего не предпринять, тогда смерть.

Он продумывал детали операции, напряженно ожидая возвращения местной медсестры. Она вошла бесшумно, ровно в час.

Снимая плащ, она внимательно посмотрела на лицо Мердока, затем тихо сказала Дункану:

– Мисс Джин просила напомнить, что вам пора уезжать. Иначе вы можете опоздать.

Он натянуто ответил:

– Да, смею допустить, что могу опоздать. Сестра Гордон, не могли бы вы включить спиртовку? И пожалуйста, простерилизуйте мои инструменты.

Взглянув на него и снова на Мердока, она пошла выполнять его поручение.

Вернувшись наконец, она сказала:

– Все готово, доктор Стирлинг.

Вместе они осторожно перевернули Мердока. Теперь он лежал на боку, спиной к ним, полутруп, когда-то бывший человеком. Сначала спиртом, а затем пикриновой кислотой Дункан тщательно протер область шеи сзади. На фоне болезненно-белой кожи Мердока обработанное пятно казалось зеленовато-желтым.

Глава 67

Пальцы Дункана медленно скользили у основания черепа. Он почувствовал соединение поврежденных позвонков; оно было твердым и полным. Сбоку он выбрал нужную точку. Не убирая указательного пальца, он повернулся и взял троакар – иглу в форме трубки с внутренним стилетом, этим сверкающим кинжалом, который должен был пронзить жизненно важные ткани продолговатого мозга. Дункан точно знал: всего одна ошибка, малейшая ошибка в расстоянии или направлении – и конец будет ужасным. Знала это и сестра Гордон.

Растянув кожу пациента большим и указательным пальцами, Дункан воткнул троакар в неподатливую плоть. В течение целой долгой минуты он двигал невидимым концом инструмента вперед и назад, ища точку введения. И везде он встречал сопротивление. Неужели он никогда не найдет лазейку?

В отчаянии он закрыл глаза, дабы усилить тактильную чувствительность. Попробовал еще раз. И еще. А затем вскрикнул от облегчения. На этот раз препятствий не было – игла быстро погружалась. Он нашел отверстие. Мягко он ввел иглу в канал.

Осторожно, аккуратно он пошел в глубину. Его лицо было похоже на маску. То, что он делал, не было работой хирурга или демонстрацией хрестоматийной техники. Он использовал дар, данный ему Богом. Он пошел вперед. Внезапно он почувствовал щелчок, когда троакар пронзил оболочку мозга. Он достиг своей цели.

Это был момент истины, который должен был доказать, прав он, Дункан, или нет, должен ли Мердок жить или умереть. Быстрым движением он вынул стилет из полой иглы.

Мгновенно, с невероятной силой, через трубку хлынул поток спинномозговой жидкости.

Но хотя Дункан считал, что действовал правильно, он не смел надеяться. Жидкость поступала все активнее – давление внутри было явно большим. И вдруг Мердок испустил долгий, слабый вздох, первый звук, который он издал с тех пор, как впал в кому пять долгих недель назад.

Сестра Гордон чуть не выпустила трубку.

– Доктор Стирлинг, – выдохнула она. – Вы слышали?

Дункан не ответил. Его губы были сухими и жесткими от напряжения. Он пристально смотрел на иглу. Жидкость закапала медленно, потом еще медленнее и наконец перестала вытекать.

Он быстро вынул иглу, замазал прокол коллодием и снова перевернул Мердока на спину. Подождал, пока медсестра подложит две подушки под голову пациента, затем поднес пузырек с нашатырным спиртом к носу больного.

Стимулятор не подействовал.

Дункан боролся отчаянно. Наклонившись, он крепко надавил обоими большими пальцами на брови Мердока – в том месте,