Мотылек - Кэтрин Куксон

Роберту тоже было жалко тетю. Но и она в каком-то отношении виновата в том, что произошло. Он бы продолжал жить с ними, если бы она не попыталась взвалить на него глупость, которую совершила Кэрри. Бедняжка Кэрри. Он не мог не посочувствовать девчонке. Но не только у них были неприятности, беда подстерегает и высшие классы.

— Мы приехали. Остановитесь, пожалуйста.

Он не заметил ворот, они располагались полумесяцем несколько в глубине от дороги, и к ним не вела ни стена, ни ограда, во всяком случае, с дороги ничего такого не просматривалось. К воротам можно было пройти по аллее деревьев. Вероятно, где-то за ними скрывалась ограда, потому что он не мог себе представить, чтобы нашелся помещик, который оставил свой парк открытым для случайных прохожих.

Он спрыгнул с телеги и помог сойти Агнес. Когда он взял ее под локоть, то почувствовал, какой он тонкий, и это чем-то напомнило ему о мисс Милли. В них было что-то общее, но если мисс Милли была открыта всему свету и в своей наивности готова была обнять весь мир, то Агнес жила как бы за плотно прикрытыми ставнями и лишь изредка позволяла своей истинной натуре выглянуть из-за них.

— Спасибо, Брэдли.

— До свидания, мисс. — Он и сам не знал, почему произнес эти слова, но, обходя телегу сзади, она обернулась и, задержавшись на секунду, ответила:

— До свидания, Брэдли.

Она прошла в ворота и по ухоженной дороге к дому. Но, еще не дойдя до дома, она услышала слева смеющиеся голоса. Они доносились с теннисного корта. На корте она была только два раза. Играла она из рук вон плохо и знала, что в обоих случаях вызывала у Джеймса раздражение, хотя он и подсмеивался над ее стараниями.

Теннисный корт находился с западной стороны дома, и к нему можно было спуститься по широкой лестнице, заканчивавшейся у просторной лужайки перед кортом. Иногда там пили чай, но сейчас время чая уже прошло. Скорее всего это девушки играют с какими-нибудь гостями. Джеймс вряд ли с ними, потому что редко возвращается домой раньше пяти, а сейчас как раз пять. Она остановилась и посмотрела в сторону дома. Он был невысоким, но нарядным. Их дом был несравненно больше, но этот был так ухожен, что ей подумалось, будто она пришла сюда из каких-то трущоб, и Джеймс, наверное, таким и воспринимал их поместье.

Миссис Крокфорд, подумала она, наверное, в гостиной, корпит над своими бесконечными вышивками. Едва ли она выйдет на солнце, она его не любит, считая, что оно вредно для кожи. Ей уже под пятьдесят, она по-прежнему женщина тщеславная, но при этом остается миловидной. Джеймс унаследовал у нее это качество.

Агнес убедила себя, что лучше бы вначале переговорить с девочками и узнать, дома ли Джеймс или когда его ждут, и пошла по узкой тропинке, которая вела от дороги к теннисному корту. В конце ее она вдруг остановилась. Там, изготовившись подавать мяч, стоял Джеймс, одетый в белые фланелевые брюки и кремовую шелковую рубашку. На дальней стороне корта играли две девушки, партнером Джеймса была высокая белокурая девушка, заливавшаяся смехом.

Первой Агнес заметила Мэри Крокфорд, она крикнула брату:

— Джеймс! Джеймс! Оглянись назад. Здесь Агнес.

Джеймс принимал подачу, выпрямившись, он резко повернулся к ней, и она тут же уловила, что он не рад видеть ее. Он медленным шагом перешел через полосу травы. Она стояла не двигаясь в конце тропинки. Остановившись перед ней, он сказал:

— Вот это сюрприз!

— Да уж, в самом деле сюрприз, — ответила она и, не в силах отказать себе в колкости, продолжила: — Я как-то не ожидала, что ты окажешься дома, ведь ты был так занят последнее время.

Она заметила, что у него заходили скулы прежде, чем он ответил:

— Да, последнее время дел было невпроворот, Агнес. Но сегодня днем я сделал небольшой перерыв, у нас гостья, подруга Грейс, Эйлин Чемберз. Не уверен, знакомы ли вы.

— Нет, мы не знакомы.

— Так давай я тебя представлю.

— Сейчас не стоит… Если ты не возражаешь, мне нужно переговорить с тобой наедине.

— Ну, ладно… Только я в игре. Это важно?

— Это очень важно.

— А. — Он повернулся к сестрам и стоявшей рядом с ними мисс Чемберз и крикнул им: — Увидимся в доме чуть позже.

— Как насчет гейма, Агнес? — спросила Мэри.

— Нет, спасибо, не сейчас, — ответила Агнес.

— Тогда до встречи, — сказала Мэри.

Агнес кивнула и, повернувшись, пошла по тропинке к дороге.

Несколько шагов они шли рядом, потом Джеймс Крокфорд спросил:

— Ты не хочешь поздороваться с мамой?

— Нет-нет, лучше не надо. Я… мне нужно поговорить с тобой. — Она с мольбой посмотрела на него, он вздохнул и спросил:

— Неприятности?

— Да, можно сказать, неприятности.

Внутри дом выглядел так же, как снаружи, все было прибрано, все сверкало чистотой и порядком. Мебель была современная, но дорогая, весь пол покрывал ковер глубокого красного цвета. Когда она впервые вошла внутрь этого дома, то подумала: даже не верится, что придет день и я стану его хозяйкой. Сейчас эта мысль ей уже не приходила в голову. Совсем не приходила.

Он провел ее в кабинет и хотя не сел за письменный стол напротив нее, но все же подождав, пока она сядет, примостился с края стола. Потом, наклонив голову вперед, проговорил:

— Ну так в чем дело? Что такое стряслось?

Не пускаясь в предисловия, она сказала:

— Отец хочет опять жениться. Это та женщина… это та женщина, которая много лет была его любовницей. И он хочет запрятать Милли в лечебницу. Я этого не вынесу. Я не вынесу жить с этой женщиной под одной крышей, и я не могу себе представить, что Милли отправят в сумасшедший дом. — Она подняла руку. — Я знаю, что ты думаешь о том, что делать с Милли, и я знаю, что ты скажешь, что это для нее же лучше, но ведь это все равно что засадить в клетку жаворонка. Неужели ты не понимаешь?

Он поднялся, прошел мимо нее к камину, повернувшись вполоборота к ней, оперся локтем о каминную полку и сказал:

— Да, я понимаю, и я считаю, что это самое лучшее и единственное решение для Милли. К этому придет в конце концов. Ты должна смотреть правде в глаза, Агнес. Случись с тобой что-нибудь завтра, ее тут же отправят в лечебницу. А так ты хочешь поставить многих людей в невыносимые условия, и только потому, что не желаешь реально смотреть на вещи и признать, что Милли нельзя назвать нормальной. И я говорю тебе, с ней может когда-то случиться такое, что тебя уже никто не будет спрашивать.

— Хорошо, но пока это случится, Джеймс, я не могу допустить, чтобы ее отправили в сумасшедший дом. Доктор Миллер говорит, что она не сумасшедшая и не психически ненормальная, во всяком случае, в том смысле, как это принято…