Командир легендарного крейсера - Николай Руднев

В 9 часов утра у маяка Большого фонтана показался пароход «Кримэ». К нему поспешил поджидавший ■его в море портовый катер «Смелый», на котором находилось военное начальство и жена Руднева.

«Кримэ» подошел к причалу. С борта полетели концы швартовых. Грянул торжественный марш, заглушая лязг цепей и скрежет сходней. Матросы, солдаты, все присутствующие кричали «ура», от всего сердца приветствуя героев. Каждый по-своему выражал восторг.

Первым на сходнях появился Руднев в сопровождении офицеров и встречавших. За ним стали выходить на набережную матросы.

Руднев принял на серебряном блюде хлеб-соль. Затем его приветствовали начальник Одесского военного округа, городской голова и другие должностные

167

лица. Матросы строились в походную колонну, чтобы отправиться в город.

Толпа смяла жандармов и бросилась к матросам. Горячие поцелуи, объятия... Наконец, моряки-герои под звуки марша двинулись вперед.

Встреча моряков «Варяга» и «Корейца» в Одессе.

Ф

Характерно, что никто из военного начальства не обратился к прибывшим с приветственной речью. Дело в том, что между армией, флотом и народом существовала глубокая пропасть. Царское правительство пуще огня боялось единения вооруженных сил и населения. Ведь войска призваны служить для отражения не только внешних, но и «внутренних» врагов! .

Прием в Одессе длился недолго. После обеда, данного местным гарнизоном, моряки погрузились на пароход «Святой Николай» и отбыли в Севастополь.

Семья Руднева и он сам в эти сутки почти не отдыхали. Так много надо было рассказать друг другу!

Моряки, глубоко взволнованные встречей в Одессе, тоже долго не могли уснуть, продолжая делиться впечатлениями.

На следующий день «Святой Николай» под артиллерийский салют с флагманского броненосца «Ростислав» и других кораблей, расцвеченных флагами, отшвартовался у пристани Южной бухты Севастополя. И снова общее ликование! Особенно волнующей была встреча с товарищами, прибывшими на несколько дней раньше в первых двух эшелонах и разместившимися в черноморских морских экипажах.

От имени моряков Черноморского флота экипажу «Варяга» в лице его командира был поднесен адрес, вставленный в раму из куска дуба с потопленного в 1854 году корабля «Чесма».

Через день, переодевшись в новое обмундирование, все моряки «Варяга» н «Корейца» погрузились в специальный поезд, состоявший из 18-ти пассажирских вагонов, и, провожаемые огромной толпой севастопольцев, выехали в Петербург.

В пути почти на каждой станции поезд останавливался. Всюду веселые лица, крепкие рукопожатия, горячие поцелуи...

Рудневу часто приходилось выходить навстречу депутациям городов, мимо которых следовал поезд, принимать хлеб-соль, подарки. Матросов и офицеров тоже буквально задаривали разнообразными подарками.

В Орле к вагону Руднева с большим трудом протиснулась с огромным букетом цветов его племянница Ляля Чижова (ныне Е. А. Мелнк-Пашаева), пришедшая на вокзал с подругами. Когда ей, наконец, удалось обнять любимого дядю Водю, она залилась от радости слезами...

В Орле Рудневу поднесли золотой кортик с ручкой из слоновой кости.

На станции Скуратово Тульской губернии Руднев принял хлеб-соль на серебряном блюде с вделанным в него георгиевским крестом. Среди других фамилий было выгравировано: «Толстой, Толстая, Толстые».

Горячо приветствовали моряков жители Тулы. Невзирая на ночное время, перрон и привокзальная пло-

тадь были переполнены. Земляки преподнесли Рудневу и матросу Чнбнсову ценные подарки. Кроме хлеба-соли на серебряном блюде. Рудневу вручили модель морской скорострельной пушки в одну треть натуральной величины. На ее постаменте была укреплена пластинка с выгравированными словами: «Герою земляку В. Ф. Рудневу от рабочих Тульского оружейного завода». Чибисов получил часы с дарственной надписью: «Храброму

Модель пушки системы Гочкиса. поднесенная В. Ф. Рудневу тульскими оружейниками.

и верному матросу «Варяга» Тихону Чибисову от Тулы». Другим матросам туляки подарили гармоники, самовары, коробки с пряниками и многое другое.

Все эти подарки напоминали им на протяжении всей последующей жизни о самых счастливых минутах жизни.

Среди встречавших было немало детей. Ребята удовлетворяли свое жгучее любопытство, взобравшись на заборы, крыши, фонарные столбы, так как полицейские не допускали их на станции. На некоторых больших вокзалах появлялись школьники, руководимые учителями. Руднев с особенным вниманием н любовью встречал детей, даривших ему на память модели «Варяга», свои рисунки и вышивки. По его словам, эти встречи были особенно радостны и приятны после официальных приветствий со стороны представителей местных властей, духовенства и купечества.

Вагон-салон Руднева заполнялся цветами и подарками, среди которых можно было встретить и незатейливые изделия детских рук, и тяжелые серебряные братины, и многое другое. Одних только вышитых полотенец насчитывалось около сотни!

Все эти вещи были впоследствии переданы в Севастопольский и Ленинградский военно-морские музеи.

Телеграф обгонял поезд. В Петербурге тотчас же становились известными все подробности встреч моряков. Это была работа агентов охранки, аккуратно посылавших с каждой станции донесения в департамент полиции. Там их обобщали и докладывали высшему начальству. Правительство с тревогой следило за событиями. В министерство путей сообщения поступило секретное распоряжение: сократить до минимума стоянки поезда на станциях.

Многие тогдашние вельможи-карьеристы со злобой и завистью следили за все возраставшей популярностью Руднева. Как это так? Находясь, так сказать, на ступенях царского трона, они никакой славы не стяжали, а какой-то рядовой офицер, даже никогда не бывавший во дворце, вдруг завоевывает такую широкую известность! Так у Руднева появились злобные враги задолго до его прибытия в Петербург.

В Москве, по неизвестной причине, поезд простоял на Николаевском вокзале более суток. Все это время москвичи толпились на привокзальной площади, пытаясь прорваться через полицейский заслон на перрон и увидеть моряков. Но удавалось это немногим. Особенно страшными для полиции были попытки устроить в ряде мест митинги. На них невольно возникал вопрос о причинах кровавой эпопеи, а это вскрывало гнилость и бездарность военного командования и всего режима. Поэтому всякие публичные выступления по поводу событий в Чемульпо, являвшихся составной частью трагедии русско-японской войны, пресекались без пощады.

Семья Руднева в Москве не задержалась и с ближайшим поездом уехала в Петербург, чтобы приготовиться к встрече дома.

16 апреля моряки, наконец, прибыли в Петербург. Жители столицы вышли на улицы с 8 часов утра. На Невском проспекте царило праздничное оживление.

Все балконы, крыши, ограды пестрели любопытными. Ребятишки гроздьями повисли на фонарных столбах. Отовсюду слышался грохот барабанов, звуки маршей. Шли войска в парадной форме.

От Николаевского (ныне Октябрьского) вокзала до Зимнего дворца протянулись непрерывные шеренги гвардейских полков, воспитанников военных училищ. Всюду виднелись конные и пешие полицейские, жандармы, казаки.

Вдали от Невского раздавались резкие звуки полицейских свистков, временами воздух прорезал свист нагайки, за которым следовали вопли. На Невский допускали только делегации.

Прилегающие к дворцу улицы были запружены войсками. У самого дворца разместились Преображенский, Семеновский, Павловский, Егерский полки, а также «конвой его величества» — личная охрана царя.

По серому небу пасмурного утра неслись низко нависшие облака. 10 часов. Со стороны вокзала послышался все нарастающий рокот и гул.

К разукрашенной зеленью и флагами платформе вокзала подходил поезд. Руднев вышел на платформу в походном мундире с повязкой на голове. Он быстро направился к группе военных сановников во главе с генерал-адмиралом флота, которому отрапортовал о благополучном прибытии эшелона. Матросы с офицерами последовали за своим командиром, оставив в вагонах вещи под наблюдением дневальных.

Тучный городской голова обратился к прибывшим с краткой речью, а затем вручил Рудневу и Беляеву хлеб-соль на массивных серебряных блюдах.

Руднев от имени моряков поблагодарил жителей Петербурга за сердечный прием. Затем потянулись депутации с адресами и подарками...

Едва колонна вышла на проспект, ее встретили буря приветствий, крики восторга. Моряков забрасывали цветами.

Матросы несли на подушке свою любнмицу-собач-ку Кирюшку, спасшую жизнь машинисту Крылову.

До самого Зимнего дворца бушевал Невский людским прибоем.