Смертельное танго - Татьяна Корсакова

— Честное пионерское.

— Тогда я, пожалуй, попробую. Кстати, в твоем списке панацей нет иглоукалывания.

— Ну, это само собой.

— А что будет, когда меня выпишут?

— Мы что-нибудь придумаем.

— А если дома боль вернется?

— Не вернется.

— Откуда такая уверенность?

— Я за этим прослежу.

— Значит ли это, что ты будешь меня навещать? — От этого простого, в общем-то, вопроса спина вдруг покрылась испариной. Точно от ответа Селены зависела его дальнейшая жизнь.

— Буду, если ты не станешь возражать, — сказала она и отвернулась.

Конечно, он не станет возражать! Эта девочка стала едва ли не единственным человеком, в обществе которого он чувствовал себя относительно комфортно. Селена врач, а врачи проще смотрят на многие вещи. К тому же она видела его историю болезни, знает все его диагнозы. Знает, на что еще способно его тело и на что больше никогда не будет способно. С ней можно оставаться самим собой…

Селена волновалась так, словно собиралась не просто в гости, а на романтическое свидание. Данила выписался больше двух месяцев назад. Выписался и пропал. Она оставила ему номер своего мобильного, но он так и не позвонил. Можно было позвонить самой, напомнить о своем существовании, но Селена не решалась. Кто она такая, чтобы навязываться? Вдруг Данила о ней уже и думать забыл?

Оказывается, не забыл, позвонил тогда, когда она уже почти перестала надеяться.

— Привет! — Телефон искажал голос. Если бы не имя, высветившееся на дисплее, Селена не узнала бы звонившего.

— Привет! — Ее собственный голос дрогнул от радости. — Как твои дела?

— Нормально. Вот, решил узнать, не забыла ли ты о своих обязательствах.

— Не забыла. — Селена переложила трубку в другую руку, вытерла вспотевшую ладонь о джинсы.

— Тогда, может быть, заглянешь ко мне в гости?

— Когда? — Конечно, она заглянет! Как можно отказываться, когда все эти долгие недели только о том и мечтала?!

— В субботу, часам к пяти вечера. Приедешь?

— Приеду.

— Тогда записывай адрес…

Селена спрятала записную книжку в карман, невесело улыбнулась. Ну вот, она идет в гости к Оборотню! Могла ли она о таком мечтать? Если бы Данила не стал инвалидом, у нее не было бы ни единого шанса. Впрочем, шансов и сейчас нет, лишь зыбкая надежда на то, что он впустит ее в свою жизнь в качестве личного врача, в лучшем случае — друга…

Данила жил в хорошем районе — тихом, уютном, всего в нескольких минутах ходьбы от метро. Дверь открылась сразу, не успела Селена нажать на кнопку звонка.

— Привет! А я увидел тебя в окошко! Извини, встретить не успел! — Он с отчаянной многозначительностью похлопал себя по коленям.

У него была очень хорошая и очень дорогая инвалидная коляска: стильный дизайн, электропривод, уйма всяких дополнительных опций.

— Классная штука. — Селена кивнула на коляску.

— Да, неплохая. — Данила улыбнулся. — Тут есть даже вертикализатор. Теперь могу без посторонней помощи дотягиваться до верхних полок на кухне. Очень удобно! — Он снова улыбнулся, но совсем невесело, а потом торопливо, даже как-то суетливо добавил: — Да ты не стой на пороге! Раздевайся, проходи! Покажу, как я тут устроился. Хорошо, что ты пришла, а то совсем я одичал за последнее время.

— А что ж так долго не звонил? — Селена сбросила сапоги, пристроила куртку на вешалку.

— Да вот, переоборудовал свою берлогу. Оказалось, что мне теперь в ней не слишком удобно. Пришлось порожки убирать, дверные проемы расширять, в ванной специальные поручни устанавливать. Зато теперь уже лучше стало, теперь можно жить…

С ее Оборотнем что-то было не так. С каждой минутой Селена убеждалась в этом все больше и больше. Эта несвойственная ему разговорчивость и суетливость… Эта немотивированная жизнерадостность…

— Что ты принимаешь, Алексеев? — спросила она.

— Не понял? — Он улыбнулся растерянно и одновременно виновато.

— Я спрашиваю, какую дрянь ты принимаешь? — повторила она. — Что это: крэк, кокаин, кислота?

— Все намного прозаичнее, детка! — Его улыбка померкла. — Это виски.

— Зачем?..

— Хочешь кофе?

— Я не люблю кофе.

— Тогда чай…

— Данила, зачем ты это делаешь?

— Значит, я пока заварю нам чай, а ты тут осмотрись. — Он развернул коляску, покатился в сторону кухни.

— Я не хочу чаю. — Селена направилась следом. — Я хочу с тобой поговорить.

— А еще я заказал очень вкусный торт. Знаешь, в Интернете, оказывается, можно купить абсолютно все.

— Данила, ну будь же ты мужиком! Давай поговорим!

Инвалидная коляска замерла, Селена не видела его лица, только напрягшуюся спину.

— Сейчас я заварю тебе чай, и мы поговорим, — сказал Данила, не оборачиваясь.

Его кухня была в хайтековском стиле, не слишком уютная, но очень функциональная. Картину портила лишь гора немытой посуды в раковине.

— Все никак руки не дойдут. — Данила поймал ее взгляд. — Я и раньше не любил мыть посуду, а теперь и подавно.

— Купи посудомоечную машину.

— Точно! Странно, что я сам до этого не додумался. Вот что значит свежий взгляд.

— Давай, я пока тут приберусь, — предложила Селена, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Если тебе не трудно. — Данила уже возился с заварочным чайником, в ее сторону не смотрел.

Чай пили в молчании. Беседа не клеилась, заказанный в Интернете расчудесный торт казался пресным и невкусным.

— Данила, может быть, теперь поговорим? — Селена отодвинула чашку с недопитым чаем.

— Как скажешь. — Он беззаботно улыбнулся. В этой его улыбке было столько фальши, что Селене стало больно.

— Зачем ты пьешь?

Данила пожал плечами:

— Сложный вопрос. Боюсь, у меня нет на него однозначного ответа. Скажем, мне так проще.

— Что проще?

— Проще привыкнуть вот к этому. — Он со злостью похлопал по подлокотникам инвалидной коляски.

— Так ты не привыкнешь. — Селена покачала головой. — Так ты просто сопьешься.

— Тоже вариант. А ты пришла читать мне мораль? — неожиданно зло спросил Данила.

— Я пришла, потому что ты меня позвал. Я думала, что тебе нужна моя помощь.

— Так ты не ошиблась! Мне действительно нужна помощь! Помощь, а не нравоучения. И если тебя что-то не устраивает… — Он замолчал, отвернулся к окну. Пальцы, сжимающие черный пластик подлокотника, побелели от напряжения.

Кажется, он ее прогоняет. Можно уйти прямо сейчас, и все закончится, Данила больше никогда ее не позовет. Она уйдет, а он останется совсем один и потихоньку сопьется. К черту гордость!