В защиту науки № 4 - Эдуард Кругляков

В это время В. Мессинг находился в Казани, заинтересовался судебным процессом и пришел на него. Здесь экстрасенс определил, что подсудимый невиновен, а также «почувствовал импульсы», исходившие от настоящего преступника, находившегося среди публики. На следующее судебное заседание Мессинг явился с целью отыскать убийцу. «Он интуитивно чувствовал, что этот человек приходит на каждое слушание дела». С помощью своих телепатических способностей Мессинг выявил преступника, мужчину лет 25, которому стал посылать мысленные сигналы: «Встаньте и признайтесь в убийстве!» Нужной реакции виновного не произошло. Тогда во время перерыва в судебном заседании Мессинг написал на листе бумаги фразу «Выхода нет…» Он положил записку на кресло, которое временно освободил неразоблаченный убийца. Когда заседание возобновилось, преступник, обнаружив это послание, начал кричать: «Это я! Я убил её!»

«Остальное Мессинга не интересовало, — пишет Л.В. Кочетова, — удовлетворенный результатом, он отправился домой» [65, с. 344–346]. Не комментируя данный фантастический эпизод, нужно рассказать о результатах его проверки. Мое письмо на домашний адрес Л.В. Кочетовой с просьбой сообщить источники информации по этим двум случаям — осталось без ответа, что удивления не вызвало. Фрагменты издания Л.В. Кочетовой и соответствующие письма я направил Председателю Верховного суда республики Татарстан и прокурору этой республики с просьбой — опросить ветеранов, работавших в начале 50-х годов в суде и прокуратуре для определения достоверности (или надуманности) этого эпизода. Вот что ответил председатель Верховного суда Республики Татарстан Г.М. Баранов: «Сообщаю, что каких- либо данных, свидетельствующих о том, что в начале 50-х годов при рассмотрении уголовного дела об убийстве девушки в Верховном Суде Республики Татарстан принимал участие парапсихолог Вольф Мессинг, и с его помощью был разоблачен убийца, в архиве суда не обнаружено. Ветераны Верховного суда такого случая не помнят» [68].

Прокурор Республики Татарстан К.Ф. Амиров любезно сообщил: «…нам удалось переговорить с ветеранами следствия, работавшими в 1950–1952 гг. в г. Казани, ветераном судебно-психиатрической экспертизы которые, несомненно, могли бы помнить столь нашумевшее уголовное дело.

Шанс Мавлеевич Галимов, работавший в то время в прокуратуре г. Казани и обладающий прекрасной профессиональной памятью, сообщил, что такое уголовное дело прокуратурой не расследовалось. Более того, осенью 1953 г. он находился на сборах по повышению профессиональной подготовки в г. Ленинграде, где на одном из занятий перед ними выступал Вольф Мессинг. Следственно-прокурорские работники живо интересовались нетрадиционными возможностями раскрытия преступлений, в частности и способностями В. Мессинга. Какого-либо упоминания своей роли в установлении истины на судебном процессе в г. Казани Мессинг не высказывал, что подтверждает надуманность описанного в книге Л.В. Кочетовой факта.

Лев Ханнанович Бергер, авторитетнейший специалист в области судебной психиатрии, вспоминает, что примерно в 1949–1951 гг. В. Мессинг приезжал в г. Казань с гастролями. Будучи студентом Казанского медицинского института, сам участвовал в сеансах, проводимых Мессингом. В дальнейшем, работая по специальности в республиканской психиатрической больнице, ничего не слышал об эпизоде установления истинного убийцы девушки на судебном процессе с помощью феноменальных способностей Мессинга» [69].

Ещё с одной интерпретацией «криминалистических» способностей В. Мессинга познакомились читатели апрельского номера «Юридический мир» (2005 г.). Ю. Кваша опубликовал статью «Оперативный работник» [70], посвященную личностным качествам лица, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. Из 16 библиографических ссылок половина — наименования словарей, откуда взята терминология, есть литература по парапсихологии, магии, целительству и православной духовности. Нет ни одного источника (!), непосредственно касающегося профессиограммы оперативного сотрудника. «Венцом» публикации является перечисление почти на целую страницу примеров «телепатического» раскрытия преступлений В. Мессингом (с. 39). Ссылки сделаны на издания, вышедшие спустя много лет после смерти В. Мессинга и автора его «мемуаров» М. Хвастунова, содержащие новые фантастические выдумки. Кроме того, одна из таких книг — «Пророки и ясновидящие» — выпущена в анонимном виде, без автора.

Нет сомнения, что число подобных «новых эпизодов» помощи «телепата» Мессинга органам следствия будет увеличиваться по мере выпуска новых книг, рассчитанных на невзыскательных любителей оккультной литературы. Но существуют определенные критерии объективности работы исследователя. Раз налицо расхождение в источниках, автор обязан объяснить, почему в данном случае он отдает предпочтение этому свидетельству, а не другому. Если же он подгоняет факты из разных источников под свою версию, руководствуясь исключительно субъективными представлениями или конъюнктурными соображениями, то его утверждениям нельзя верить.

Мессинг «в деле». Нужно отметить, что имела место по крайней мере одна реальная попытка прибегнуть к помощи Мессинга в процессе расследования уголовного дела. В июне 1974 г. В. Мессинг выступал с шестью сеансами «Психологических опытов» в г. Иркутске. В тот период автор посоветовал своему другу — старшему следователю УВД Иркутской области Н.П. Ермакову — обеспечить присутствие Мессинга на допросе обвиняемой В. Последняя, будучи директором магазина плодовощеторга, обвинялась в совершении крупного хищения, но вину категорически отрицала, а изобличающих доказательств было мало.

Сотрудник управления БХСС УВД Иркутской области, отвечающий за оперативное сопровождение расследования настоящего дела, организовал появление В. Мессинга в кабинете № 50 Управления внутренних дел, где старший следователь Н.П. Ермаков приступил к очередному допросу арестованной В. Мессинг в процесс допроса не вмешивался, молча сидел за другим столом, никакого интереса у допрашиваемой он не вызвал. В. продолжала отрицать вину. В тот же день оперуполномоченный управления БХСС, приглашавший Мессинга на допрос и доставивший его назад в гостиницу, ознакомил следователя со своей «справкой», составленной, как он пояснил, после беседы с Мессингом. В справке говорилось, что В. потратила крупную сумму похищенных денег на покупку мебели, которую затем подарила своим родственникам. Заявление В. о том, что в интересующий следствие период она якобы болела, — ложное, а представленный больничный лист фиктивен. Его сфабриковала врач Я., подруга обвиняемой. В действительности обвиняемая В. в период мнимой болезни ездила вместе с любовником отдыхать на юг.

Эта справка была подшита в секретное дело оперативного учета, а её содержание следователь проверил и получил неожиданное подтверждение данной информации. Правда, и у автора, и у Н.П. Ермакова существовало недоверие к тому, что за 30–40 минут пребывания в одном кабинете с В. Мессинг смог узнать столько сведений, которые невозможно объяснить чтение мидеомоторных актов. Однако дальнейшее расследование подтвердило и хищение денег, и приобретение мебели, и поддельный больничный лист, и поездку в Крым с любовником опять-таки на похищенные в магазине средства. В. осудили к 6 годам лишения свободы, была осуждена и врач Я. за подделку больничного листа [71].

Участие Мессинга в этом расследовании получило отражение в некоторых публикациях [72]. Однако надо признать, что последующая тщательная проверка указанного эпизода позволила выявить совсем иное. Много лет спустя автору удалось выяснить, что оперуполномоченный УБХСС, составляя «справку» о «телепатической помощи Мессинга», просто легендировал перед следователем получение агентурной информации в отношении В., которая рассказывала сокамерникам о своих деяниях… На самом деле Вольф Мессинг никаких мыслей допрашиваемой В. не читал.

Есть многое на свете, друг Горацио… Наше краткое упоминание о «криминалистических» успехах Мессинга [73] было направлено некоторым видным советским криминалистам с просьбой высказать свое мнение. Заведующий кафедрой криминалистики Ленинградского государственного университета проф. И.Ф. Крылов в своей книге «Были и легенды криминалистики» [74] целую главу назвал «Криминалистика и парапсихология». Взяв за основу нашу публикацию в журнале «Уральский следопыт», И.Ф. Крылов прибавил к ней ряд других материалов и подверг нашу работу резкой критике за «слепое доверие к сенсационным сообщениям» и за попытку «перенести на отечественную почву «потрясающие» описания, которыми пестрит парапсихологическая литература разных стран» [Там же].

Совсем иначе поступил заведующий кафедрой криминалистики МГУ профессор А.Н. Васильев, которому я тоже направил экземпляр публикации из «Уральского следопыта». Александр Николаевич 10 января 1979 г. написал мне обстоятельное (на четырех страницах) письмо [75], в котором откровенно высказался на щекотливую в те годы тему о парапсихологии в криминалистике. Он отмечал: «Если фактически такие явления есть (я сам наблюдал их…), то, значит, должно быть и научное объяснение, потому что не будем же мы относить их к чертовщине. А наука пока еще досконально не разобралась в этом. А мало ли есть явлений, которые существуют, но природы их мы пока не знаем…».