Карта костей (ЛП) - Хейг Франческа

За все утро работники не приблизились к нашим тыквам. Солдаты отвели группу к следующему участку, и мы еще несколько часов наблюдали, как омеги на коленях дергают морковь и пастернак. Мы не знали, сколько времени отпущено нашим сообщениям, пока слова не зарастут на корках. Если в ближайшее время тыквы не соберут, это уже не будет иметь значения, станет слишком поздно — до новолуния оставалось трое суток.

В полдень ворота вновь открылись, двое солдат выехали в порожнем фургоне. Когда он остановился, конвой криками и ударами погнал работников к тыквенному полю. Зои подтолкнула меня, и мы трое подались вперед, вглядываясь сквозь траву.

Омегам понадобился час, чтобы дойти до того угла поля, где мы оставили сообщения. Две женщины пробиралась вдоль межи к порезанным тыквам. Им не позволили взять ни нож, ни серп, чтобы отделить плоды от замерзших плетей. Тяжелый труд: одна работница была карлицей и некоторые тыквы достигали ей до пояса, а у другой рука заканчивалась локтевым суставом.

Солдат, стоявший в десяти метрах от них, время от времени притоптывал, чтобы сбить с обуви снег. Женщины срывали тыквы и передавали долговязому омеге, загружавшему их в фургон, у борта которого, прислонившись, стоял возница.

Карлица замерла, вырывая очередную тыкву. Зои задержала дыхание. Женщина дернула еще раз — стебель хрустнул. Она отбросила тыкву в сторону, дожидаясь, когда подойдет высокий мужчина. Со следующей тыквой она возилась еще дольше — низко пригнулась, выворачивая стебель, чтобы переломить плеть. За сотни метров сквозь траву и снегопад я не могла разобрать, что именно она делала. Присела ли она, чтобы сподручней было сорвать овощ, или ее пальцы нащупали послание?

Сорвав, она не бросила тыкву на землю, а держала до тех пор, пока не подошел мужчина. Мы не рассмотрели, сказала ли ему что-то карлица, он никак не подал виду, но подойдя к фургону, осторожно положил тыкву правильной стороной вверх подальше от возницы.

Мы отслеживали каждое движение омег, пока те очищали угол поля. Всякий раз, когда женщины замирали перед тем, как сорвать тыкву, я представляла, как они украдкой стараются нащупать вырезанное сообщение. Вот карлица позвала на помощь женщину повыше. Может, потому, что тыква оказалась для нее слишком тяжелой, но хотелось верить, что маленькая омега что-то прошептала своей товарке. Что наше послание нашло адресата. Во всяком случае, солдаты прикрикнули, увидев, что работницы общаются, и омеги вернулись к работе.

И вот последние овощи уже собраны. Снег завалил тент фургона, проезжающего через ворота в город.

— Если они не заметили наше обращение, есть вероятность, что его прочитают при выгрузке или укладке на хранение.

— Или что его заметят альфы, — добавила Зои.

Ворота закрылись. До нас донесся звук упавшего засова, неумолимый, как удар топора палача о плаху.

Глава 17

По возвращении в лагерь на болотах мне приснилась кровь. Волна ее захлестывала Нью-Хобарт, совсем как вал жидкости из резервуаров в видениях ранее. Эльза тоже была там и тонула в алой реке. Погрузившись туда полностью, она распахнула глаза и посмотрела прямо на меня. А когда открыла рот, оттуда не вышло ничего, кроме пузырьков.

Я проснулась задолго до полуночи. Дудочник и Зои спали спина к спине. Зои лежала лицом ко мне с приоткрытым ртом и во сне казалась моложе и расслабленнее, чем днем, когда постоянно пребывала настороже. С другой стороны от Дудочника лежал Ксандер. Салли дежурила в ночную смену, и без нее рядом Ксандер спал беспокойно, ворочаясь и бормоча бессвязные слова.

Я тихо выползла из палатки, двигаясь почти так же медленно, как на тыквенном поле. Снаружи снег укутал спящий лагерь дополнительным покровом тишины. На запад из лагеря вела единственная тропинка в камышах. На ее середине, как мне было известно, находился наблюдательный пост, где сейчас караулила Салли. Дальше на болотах располагались другие посты. Я направилась в дальний конец лагеря, где заросли камыша были особенно густыми, и присела, чтобы потрогать ледяную корочку на поверхности воды. Когда я попробовала встать на нее ногой, лед хрустнул, словно ломающиеся ребра. Он не выдержит моего веса, поэтому я морально приготовилась разломать его и пуститься вплавь. До следующего поросшего камышами островка всего метров сто, но холод пугал меня сильнее расстояния.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если не утонешь, замерзнешь до смерти.

Внезапно раздавшийся шепот настолько меня напугал, что я дернулась, нога ушла под лед, и я едва не свалилась в болото. Почувствовав, насколько холодна вода, я резко вдохнула.

— Я все гадала, пойдешь ли ты к нему сегодня. — Салли вышла из камышей.

— О чем это ты? Мне просто захотелось пройтись и побыть одной.

Она лишь вздохнула:

— Неужели до тебя еще не дошло, что у меня нет времени на игры? Как думаешь, почему я вызывалась дежурить по ночам последние несколько дней? Я наблюдала за тобой с той самой минуты, как ты предложила обратиться к Инспектору, но тебя заткнули.

Я молча наклонилась отжать промокшую штанину, чтобы не смотреть Салли в глаза.

— Ты серьезно думаешь, что советник Синедриона нам поможет? — спросила она.

— Он хочет остановить программу резервуаров, — прошептала я. — Это я точно знаю.

— Настолько, что готов пойти против своих же? Начать войну?

Было странно слышать, как она срывающимся шепотом говорит о войне. Хотелось бы мне дать ей четкий ответ.

— Мне кажется, он принципиален, на свой манер, конечно. Но его принципы отличаются от наших. Он верит в табу и хочет защитить альф.

— Но этого мало, чтобы решиться противостоять Синедриону. И очень рискованно предупреждать его о нашей атаке. Твоя маленькая экскурсия могла бы стоить нам всего.

— Знаю, — вздохнула я. — Но другого выхода не вижу. — Я посмотрела на свои ладони и вспомнила кровавую волну, захлестывающую Нью-Хобарт в моем видении. — Если мы дадим ему шанс, попросим о помощи, он может ее оказать.

— Может, ты и права, — согласилась Салли. — Но Зои и Дудочник никогда на это не пойдут. Они не позволят тебе попытаться.

— А если вы попробуете их переубедить?

— Даже у меня не получится. У ребят свои принципы. Как и у Саймона. Они ни за что не обратятся за помощью к советнику Синедриона.

Я знала, что она права. Медленно выдохнула, готовая к тому, что Салли позовет охранников или Дудочника. Биться с ней я не стану. А даже если бы смогла себя заставить, одного вскрика хватило бы, чтобы перебудить весь лагерь.

Салли сделала шаг назад.

— Я привязала лошадь к корням большого мангрового дерева, которое растет у тропы там, где начинается следующий островок. Тебе придется объехать часовых на внешнем периметре. Верни лошадь обратно до окончания моей смены на рассвете.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Салли не улыбнулась, но коротко кивнула и сказала:

— Поторапливайся.

— А что насчет ваших принципов? — спросила я.

Салли пожала плечами:

— Если они когда-то у меня и были, то слишком давно, чтобы я о них помнила. Я никогда не встречалась с Инспектором, не знаю ничего ни о нем, ни о его убеждениях. Но я много что знаю о борьбе и стратегии. И не думаю, что в нашем нынешнем составе мы можем победить в этой битве. — Она махнула рукой в сторону припорошенных снегом палаток. — Нас слишком мало, а их слишком много. Я уже старая, Касс, и не боюсь смерти. Но хочу, чтобы у Дудочника и Зои был шанс. И у Ксандера тоже. Поэтому я готова сделать то, на что не пойдет Дудочник.

Я потянулась к ее руке, но она отмахнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поторапливайся, — повторила Салли. Впервые со дня нашего знакомства я услышала в ее голосе страх.

***

Луна была всего лишь тоненьким серпом, а ночь — непроглядной. Мне пришлось вести лошадь под уздцы, забредая в воду по пояс, когда я сходила с тропинок, чтобы обойти посты, расставленные по наружному периметру. Едва оказавшись на твердой земле, я поехала верхом, ежась от холода в мокрых насквозь штанах. Снегопад не прекращался, и я надеялась, что он скроет мои следы, если меня хватятся и бросятся в погоню. Пришлось сделать длинный крюк, чтобы не слишком приближаться к Нью-Хобарту, а темнота и снег как сговорились помешать мне найти нужный овраг. В конце концов, устав вглядываться в размытый горизонт, я закрыла глаза и устремила разум к Инспектору. Я сосредоточилась на всем, что о нем знала: на его дыхании на своей шее, на голосе, которым он приказывал Дудочнику и Зои отойти.