Светлейший князь 2 - Михаил Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это рассказал нам раненный казак, ехавший замыкающим. Ерофей покачал головой:
–– Складно брешит собака, да только не срастается. Что будем делать с ними?
В плен мы взяли девятнадцать бандитов, один ранен, двое убитых. Целых пять возниц не были бандитами.
–– Здесь складируйте их в снежных хижинах, сначала с нашими разберемся.
Подошел сержант.
–– У нас двое раненых, –– сержант Леонов как-то странно посмотрел на меня. –– Иподиакон Павел и какой-то монах. Там еще два попа со своими бабами.
Первым делом я осмотрел раненых, иподиакон просто получил по голове, несколько синяков и все проблемы, неделю две поболит и пройдет. А вот у незнакомого монаха были сломаны кости левой голени. Переломы были вообще-то несложными, надо было обезболить и наложить шины. Но переломы были явно не свежими, раненый был истощен и очень слаб. Мы отнесли раненого в одну из хижин, ему дали мой обезболивающий коктейль и он заснул.
Я еще раз спокойно осмотрел его ногу и наложил лангетку, жестко зафиксировав её. Оставив раненого на попечении одного из охотников, я поспешил в хижину, где расположились наши освобожденные посланцы. Вместе с ними были двое батюшек с женами и хорунжий Рыжов с женой и тестем. К моему удивлению все спали, даже маленькое дите одной из матушек.
Иподиакон Павел с виноватым видом показал мне полупустую баклашку, где было мое обезболивающее зелье.
–– По десять капель, ваша светлость.
–– А дитя тоже напоил?
–– Нет, ваша светлость, мать заснула и оно тоже.
––Пусть спят, вы мне можете рассказать, что случилось?
––Могу, сна у меня совсем нет.
Наши посланцы удивительно быстро и без проблем добрались до Саянского острога, а затем и до Абаканского, но там их для начала посадили в холодный погреб на хлеб и воду. Заточение длилось недолго. Через три дня один из иркутских купцов, случайно оказавшийся в Абаканском остроге, признал Леонтия и после долгого разговора решил помочь Леонтию. Чутье подсказывало ему большие барыши с этого рискованного дела, тем более что аванс Леонтия очень его впечатлил. Ревень еще очень ценился.
Иподиакону Павлу дали казачков для охраны. Владыки Варлаама в Красноярске не было, а вот его посланец ждал в недавно построенном каменном Воскресенский соборе Красноярска. Через три недели Павел был у Владыки Варлаама, через три дня был рукоположен в священнослужители и тут же был отправлен в обратный путь. Вместе с ним ехали иеромонах Иннокентий и два иерея с матушками, отец Серафим и отец Никодим с матушкой и новорожденным сыном.
В Абаканском остроге кипела бурная купеческая жизнь, обоз из двадцати саней почти был готов тронуться в путь. Ждали только возвращения уже отца Павла. Тронулись на следующий день. Неожиданно хорунжему Рыжову приказали сопровождать обоз и мало того с ним поехал его тесть, а по дороге присоединилась и жена.
Леонтий в купеческой среде считался большим везунчиком, но здесь его оторопь брала от такого везения. Всё складывалось просто как в сказке.
Везение закончилось на третьи сутки после выхода из Саянского острога. Ночью налетели какие-то тати, возниц кого убили, кто разбежался. Приказчик иркутского купца был схвачен вместе с несколькими возницами. Один из мужиков после мордобоя выложил все на блюдечке с золотой каемкой, главарю татей.
Отец Иннокентий и отец Павел были то же избиты, отцу Иннокентию еще и ногу сломали. Бандитский атаман решил сорвать, как стали говорить позже, джек–пот. Он решил идти до Уса и там получить с нас золото за обоз. Но аппетит приходит, как говориться, во время еды. В процессе атаман решил совершить еще и набег на наше расположение. Цена вопроса опять же желтый металл.
Новоиспеченный отец Павел замолчал, рассказ его утомил, да и не совсем приятно было все рассказывать.
–– В какой-то момент вера в благоприятный исход меня покинула, особенно когда эти негодяи стали грозить сжечь письмо Владыки и все им посланное, –– отец Павел горестно поник головой.
––Митрофан, ––позвал я. –– Негодяев обыскали?
–– Обыскали, ваша светлость.
––Письмо и все остальное нашли?
–– Нашли, ваша светлость, нашли, –– в хижину зашел Ерофей. –– Страх у негодяя все-таки был, не рискнул ничего тронуть.
–– И слава Богу, Ерофей Кузьмич, и слава Богу.
Капитан помолчал, с улыбкой посмотрел на спящих. Спящий Панкрат был похож на ребенка.
–– Что с приказчиком и негодяями будем делать?
––Приказчику как обещано, заплатим золотом, пусть с возницами возвращается, –– Ерофей недоверчиво покачал головой. –– Думаешь возницы не устоят и соблазняться на золото?
Ерофей развел руками, типа не знаю.
–– Им про золото знать не надо. А как с негодяями не знаю, –– Ерофей хитро прищурился и предложил свой вариант.
–– А пусть святые отцы решают. Отцы проснуться и пусть идут татям души терзают.
Священники как один проснулись через час и дружно пошли терзать души пленным татям, раненого иеромонаха отнесли на руках. А вот тесть мой, Лонгин и Панкрат с семейством спали до утра.
Проснувшийся ранним утром Леонтий, увидев меня, разрыдался.
––Не чаял, ваша светлость, увидеться. Как же вы сюда дошли?
–– Старались, Леонтий Тимофеевич, старались.
В устье Тепселя простояли еще сутки, женщины после всех потрясений были не транспортабельны. Татей отпустили на все четыре стороны и они как говориться впереди паровоза побежали вниз по Енисею. Всем им было велено сдаться властям. Тело убитого атамана бандитов я приказал похоронить в лесу на берегу Тепселя, тщательно осмотрев его..
Панкрат рассказал еще о двух встречах с неведомым мне сиятельством. Сразу же по возвращению из пограничного караула он предстал пред его очами. На этот раз Панкрата не били и пугали смертными карами. Его произвели в обещанные хорунжие, милостиво дозволили забрать жену с тестем и пока поселиться в деревне близь Абаканского острога. Когда появился Леонтий, Панкрата поначалу никто не трогал, но затем сиятельство вновь призвало его и повелело идти с обозом. Панкрат должен был передать мне ультиматум неведомого графа с его окончательном решением.
Четверть пуда золота передать сейчас. Весной еще столько же. Тех, кто к нам идти не будут хватать три года, а потом за каждую души платить золотом, независимо от пола и возраста. С собой было велено
