Светлейший князь 2 - Михаил Шерр

class="p1">–– Я навьючил их на лошадь, три сотни для винтовок, ружей и пистолетов. Если будет серьезное дело гильзы не собирайте.

Яков был необычайно бледным, легкий тремор и какой-то напряженный взгляд. Выбрав удобную минуту, я прямо спросил его, в чем дело.

–– Мне, Григорий Иванович, почему-то кажется, что мы скоро столкнемся с теми, кто хотел убить меня. И мне страшно от этого, но я не могу ничего с собой поделать.

До Енисея добирались больше суток, ночь провели в снежных хижинах, предусмотрительно построенных Ванчей. Уставшие от расчистки снега гвардейцы глубоко спали. Мне же не спалось, слова Якова не давали мне покоя. Ерофей спал, но очень чутко. Утром он вопросительно посмотрел на меня. Я рассказал ему о словах Якова. Он хмыкнул и зло прищурился:

–– Нет проблем, ваша светлость, если дойдет до боя, надо брать в плен. Будем бить по ногам и рукам. Потом поспрашиваем голубчиков, –– такую змеиную улыбку Ерофея я видел впервые.

–– И ты думаешь расскажут?

–– Уверен, Григорий Иванович, –– Ерофей кивнул на копавшегося с лошадями Леонова. –– Ему никто не откажет.

Вечером десятого февраля мы были на берегу Енисея. Могучая река была скована льдом, ветер во многих местах сдул снег его ледяного панциря, а рядом возвел мощнейшие снежные укрепления. Стоять на высоких скалах на берегу Енисея было неприятно, величие могучей реки подавляло и внушало трепет.

Сооруженный несколько месяцев назад мост Леонов превратил в основательное сооружение. В моем прошлом будущем ничего подобного соорудить в устье Уса было невозможно, но сейчас посредине русла Уса был огромный валун, который мы использовали как опору при сооружение моста. Неизвестно устоит ли он в половодье, но это будет через пару месяцев.

Когда я разглядывал этот валун, мне в голову пришла сумасшедшая идея укрепить этот валун и превратить его в настоящую опору моста. Закрыв глаза, я почти наяву увидел, как мы это делаем. Но сейчас надо думать о другом.

На левом берегу Уса около моста были установлены четыре юрты, которые к нашему прибытию были хорошо натоплены и был накрыт обильный ужин. Все настолько устали, что некоторые предпочли сон еде и через полчаса вокруг было очередное сонное царство.

Сержант Леонов оказался просто железным человеком, он не только был передовиком при расчистке тропы от снега, но и после ужина расстелил на столе карту и начал показывать мне пробитую тропу на север.

–– Мы, ваша светлость, можно смело говорить, дошли до Тепселя. Дальше уже вряд ли получиться, –– я разглядывал карту, немного наклонившись и сержант не увидел мою улыбку. Дойти до Тепселя я и не мечтал. –– Теперь надо расчищать и расчищать тропу, убирать бурелом, где убирать, а где насыпать камни. Строить гати.

Я хотел спросить о засаде, но Леонов, как говориться, вопрос с языка снял.

–– В устье Тепселя есть удобное место для засады, я там на днях всё облазил. Немного надо дорожку на льду поправить и они пойдут очень близко от нас. Саженей двадцать будет. У нас семь винтовок? –– Леонов вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.

–– Стрелков товарищ капитан подобрал хороших, с такого расстояния никто не промажет. Пока они очухаются, пальнем еще раз. На крайней случай будут пистолеты и заряженные ружья. За пару минут десятка четыре положим, –– сержант Леонов вопросительно посмотрел на меня, согласен ли я.

–– Согласен, конечно. Но нам надо заранее увидеть их.

–– Ванча, ваша светлость, там уже все вдоль и поперек облазил. С ним ходит наш охотник, они верст на десять прошли дальше на север. Углядят, не переживайте, –– успокоил меня сержант.

–– А Ванчу ты в бою считал?

–– Зачем же его считать, ваша светлость, он же только свои стрелки пулять умеет, –– усмехнулся Леонов, он был в знаменитом бою на пороге и видел, как Ванча пуляет стрелки.

–– Вроде диспозицию ты нарисовал правильную, завтра поедем смотреть на месте.

Леонов молча кивнул, убрал карту.

–– Ваша светлость, вопрос можно?

–– Спрашивай.

–– Товарищ капитан сказывали супостатов живьем надо будет брать?

–– И мало того они, сержант, должны будут ответить на наши вопросы.

До устья Тепселя мы добрались к следующему вечеру. Там наш лагерь был поставлен так, что бы не был виден с реки. В глубоком снегу были вырыты четыре снежные хижины, на берегу Енисея постоянно был дозорный. На правом берегу Тепселя была видна уходящая дальше на север тропа.

Осмотрев все, я вернулся в штабную хижину, где меня ожидали капитан и сержант.

–– Ну что, братцы, остается ждать.

Ждать пришлось долго, целых десять суток. Только ближе к вечеру двадцать второго февраля дозорный позвал меня:

–– Ваша светлость! –– но я и сам уже видел спешащего Ванчу и отставшего от него на добрых пятьдесят метров гвардейца.

В хижину Ванча не зашел, его обессилившего занесли. Теплый чай вернул его к жизни.

–– Идут, ваша светлость. Верст десять до нас. Двадцать саней и два десятка вьючных лошадей. На каждых санях возница. Одиннадцать верховых. Леонтия и Лонгина видно, Лонгин много идет, лошадь бережет, а вот Павла нет. Правда на санях, возле которых Лонгин идет, кто-то лежит, не понятно живой или нет. Три или четыре бабы с ними, одна вроде с дитем. Здесь думаю, будут завтра к полудню. Идут, ваша светлость, осторожно, сзади и спереди двое, как волчары, головами так и крутят.

Ванча помолчал, прищурился на огонь, с удовольствием отхлебнул теплого чая.

–– Труба ваша хорошая штука, я почему так поздно вернулся? –– как не удивительно ответ я знал, но промолчал. Более того я знал, что сейчас скажет наш алтаец.

–– Помните того казака парламентера, что на пороге был? –– я не ошибся, уверенность в этом была у меня почти стопроцентная.

–– Он с ними?

–– С ними, ваша светлость. Вид у него несчастный, в седле не казак, а куль с г…ом. Едет рядом с санями, на санях баба и в санях кто-то лежит. Леонтий и Лонгин при оружие, казак даже без сабли, –– Ванча прищурился, хитро посмотрел на меня. –– Только вот Лонгин, ружье как-то странно держит, стволом вниз.

–– Скольких надо завалить по-вашему? –– вопрос я задал двоим, гвардеец, спутник Ванчи, сидел рядом и молча пил чай, согласно кивая головой. На этот же вопрос ответил он, а не Ванча.

–– Восемь, я думаю, ваша светлость. У остальных ружей нет.

Ерофей весь доклад