Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Выпьем за твое будущее, — оборвала ее Жерсанда. — Поступай так, как считаешь нужным. Я верю в тебя, моя малышка.

— Если бы что он знал? — не отступала Анжелина. — Мадемуазель, почему вы так сказали?

— В прошлом месяце я составила завещание… После мой смерти этот дом перейдет к тебе, при условии, что ты оставишь у себя на службе Октавию. Я завещаю тебе также некую сумму денег.

— Но это безумие! — возразила Анжелина. — У вас наверняка в Лозере есть родственники. И я вовсе не хочу, чтобы вы умирали. Вы — мой друг, даже больше. Я люблю вас так сильно, как если бы вы были моей бабушкой.

Октавия тихо вышла из комнаты. Жерсанда де Беснак взяла руки Анжелины и крепко сжала их.

— Как только я познакомилась с тобой, то почувствовала, что тебе не хватает бабушки и дедушки. В свое время эпидемия холеры облачила весь ваш край в траур[25]. Я счастлива, что могу опекать тебя.

— Да, она унесла родителей моего отца, а также мать мамы. Каким-то чудом Антуан Бонзон выжил. Я имела счастье знать его. Но увы! Когда мне было десять лет, он умер. Однако сейчас меня в первую очередь волнует ваше завещание. Мадемуазель Жерсанда, я не заслуживаю такой чести. Я хочу, чтобы вы жили до ста лет. Я так хорошо буду ухаживать за вами, что старуха с косой забудет о вас.

Старая дама нежно погладила Анжелину по щеке.

— Еще мускату? — лукаво предложила она. — Ты порозовела.

— Охотно!

Вино словно разжало тиски, сдавливавшие грудь молодой женщины. Со вчерашнего дня она чувствовала себя очень одинокой, но никому не могла поведать о своих горестях.

«А что, если мне сказать правду Жерсанде? — подумала Анжелина. — Если я все объясню, то избавлюсь от всех этих ужасных мыслей и мне станет легче».

Хозяйка дома протянула Анжелине тарелку с тартинками. Та взяла одну, потом вторую. У нее кружилась голова.

— Ты заслуживаешь более высокого положения в обществе, малышка, самых нарядных туалетов, самых изысканных украшений! — продолжала старая дама. — Поверь мне, я редко встречала молодых особ, похожих на тебя. Ты действительно стремишься к чему-то, ты быстро учишься, ты ловкая и смелая. И, что совсем не лишнее, ты очень красивая.

— Красота — это внешняя оболочка, — возразила Анжелина. — Катары ценили земной мир с его природными богатствами, цветами, животными, а мы, люди, считались детищем дьявола. Они верили в другую, духовную вселенную. Красота — это дар Бога или дьявола? Я часто задаю себе этот вопрос. Будь я уродиной, возможно, мне была бы уготована другая, более порядочная участь.

Эти слова смутили Жерсанду. Она машинально съела тартинку с фуа-гра, думая, что ответить молодой девушке.

— Боже мой, Анжелина, какой тяжкий грех ты совершила, если говоришь такое? — наконец осмелилась спросить Жерсанда.

— На моей совести смерть мадам Лезаж.

«Я могу частично признаться в том, что меня мучит, — говорила себе Анжелина. — Мне станет легче. Я больше не могу терпеть».

Жерсанда увидела, что в комнату вошла служанка, и невольно поморщилась. Она понимала, что Анжелина не будет откровенной в присутствии Октавии.

— Но давайте уделим внимание пиру! Он ждет нас! — постаралась быть веселой Жерсанда. — Мой доктор советует принимать пищу в спокойной обстановке. Видишь ли, малышка, когда я голодна, у меня часто возникают боли в желудке. Насытившись, я буду слушать тебя внимательнее.

— В таком случае давайте поедим! — согласилась Анжелина.

— Раки под соусом! — объявила Октавия. — Я приготовила соус на основе бульона, в котором варила раков. Мои милые дамы, садитесь за стол! Вы же не собираетесь трапезничать, расположившись в креслах!

— А кто у нас сядет во главе стола? — пошутила Жерсанда, вставая. — Я обожаю раков. Соус тоже восхитительный! Надо потомить лук-шалот в сливочном масле, а затем добавить немного арманьяка и бульона. Вот и весь фокус!

Анжелина немного приободрилась в теплой атмосфере, царившей в доме старой дамы. Она ценила изящную, лишенную вычурности обстановку, где все было строго и гармонично: дубовые панели, выкрашенные в пастельные серые и светло-зеленые тона, занавеси из красного бархата, старинная мебель.

— Я никогда не ела раков, — улыбаясь, призналась Анжелина.

— Так попробуй, — сказала Октавия. — Ты не разочаруешься.

— Главное, не обращай внимания на приборы. Ешь руками, Анжелина, — посоветовала Жерсанда. — Я научилась очищать раков с помощью вилки и рыбного ножа, посещая великосветские дома. Но это так трудно…

— Я сейчас принесу все необходимое, чтобы ваши руки потом стали вновь чистыми! — воскликнула добродушная служанка.

Воцарилось молчание. Анжелина и Жерсанда ели раков, которых по субботам продавали на базаре Сен-Жирона. Немного опьяневшая Анжелина наслаждалась едой, ни о чем больше не думая. После соуса во рту пересохло. Октавия налила ей белого вина, и она выпила бокал до дна. Старая дама, незаметно усмехаясь, радовалась, что ее план удачно претворяется в жизнь. У Анжелины порозовели щеки, казалось, она полностью расслабилась.

«Слава богу, она придет домой только вечером! Иначе ее отец обвинил бы меня в том, что я ее напоила. Но она была такой печальной, моя маленькая подружка», — оправдывала себя Жерсанда.

Поев раков, Анжелина и Жерсанда ополоснули пальцы в фарфоровой чаше с теплой водой с уксусом. Затем служанка подала жареную индейку с золотистой корочкой, лоснящейся от жира.

— Это мое любимое блюдо. Октавия нафаршировала ее белыми грибами и картошкой, — мечтательно произнесла Жерсанда де Беснак. — Как я люблю индейку! Ее мясо немного напоминает мясо дичи. Оно менее пресное, чем куриное.

Анжелина улыбалась.

— Мне не надо было столько пить, — призналась она. — Но мне так хотелось быть счастливой в вашем обществе, хотя я не заслуживаю этой чести.

— Ты опять за свое, Анжелина! — проворчала Жерсанда. — Попробуй индейку. Октавия, подай нам кофе перед десертом.

— Хорошо, мадемуазель, — сказала служанка, выходя из комнаты.

Старая дама с наслаждением съела еще несколько кусочков индейки, салфеткой вытерла уголки рта. Потом она властно посмотрела на свою гостью.

— Тебе нравится, малышка?

— Индейка? О, конечно! Мясо такое нежное, а фарш из белых грибов — настоящее яство!

— Я говорю не об индейке, — резко оборвала ее Жерсанда. — Тебе нравится терзать себя, терпеть сердечные муки и все такое? У тебя нет подруг твоего возраста, я знаю. Вот уже многие годы ты думаешь только о дальнейшей учебе и поэтому помогала своей матери. Анжелина, доверься мне. Я не стану тебя осуждать. Кто имеет право осуждать себе подобного, кроме Господа Бога? Для начала объясни мне всю эту историю с мадам Лезаж.