Глаза ведьмы (СИ) - Шолох Юлия

В какой-то момент она даже поймала себя на желании зашипеть, как дикий зверь, зарычать, показать окружающим недругам когти и зубы. Остановила только мысль, что они очень даже такому повороту обрадуются, примут как лишнее доказательство, что любая ведьма – по сути зверь.

Тогда Дашка поступила иначе – распрямила спину, задрала голову и вспомнила самых отвратительных клиентов на своей памяти. Вспомнила, как уничижительно, свысока хотела на них взглянуть, да кодекс обслуживающего персонала не позволял. Зато на Служителей так смотреть можно.

Ох и бесились же они! Дашка плыла, словно королева среди нищей свиты, выше каждого по крайней мере на голову. Шла, вальяжно ступая, будто они прах под её ногами.

Обстановка в доме тоже была не из простых. Словно в музее. Картин и статуэток плюнуть негде. Дашка даже забыла, куда идёт, пока разглядывала мрачные сюжеты охоты на ведьм, глядящие со стен. Одних костров семь штук насчитала. А ещё на одной увидала защищающее ведьму существо – похожее то ли на клубок сажи, то ли на лохматого чёрного зверя с длинными лапами и не менее длинными зубами. А ещё на одной – кабуку с огромной рубиновой каплей на кончике.

Дашка вздрогнула, отводя глаза. Эта кабука была красивей в разы, чем та, что ей дала Безымянная ведьма, однако дело в другом – в размере и цвете той капли, которую кабука собрала. По сравнению с капелькой от жабы… Да, если Дашка обдумывала, стоит ли убить большое животное – корову там или кабана, вдруг этой жизни кабуке хватит?.. То сейчас поняла – нет, можно не тратить времени на эксперименты. Такую безупречную каплю, живую драгоценность даст только самая ценная, человеческая жизнь.

Наверное, если бы Дашке дали тут спокойно походить, поизучать рисунки, она узнала бы немало интересного про ведьм, но всё хорошее скоро заканчивается – закончилась и дорога. Впереди осталась только глухая мощная дверь.

И вот он, момент, который многая безотцовщина ждёт аки манны небесной, вот он! Двери раскрылись, идущий впереди Майский отошёл в сторону, и Дашке открылся вид на огромный кабинет в современном стиле и на широкий рабочий стол, за которым сидел пожилой мужчина. Рядом с ним мерцал огромный монитор. Майский и Сашка зашли следом и остановились позади.

Дверь закрылась, отрезая лишние звуки. Стало тихо, как в гробу.

– Это она? – Спросил мужчина Майского.

– Да.

Отец, если это был он, выглядел не ахти. Слишком грузный и неповоротливый, шея толстая, лицо коричнево-багровое. При этом такой важный, будто он самый главный человек на всём белом свете. Дашка не удивилась бы, если бы он именно таким себя и считал.

Никаких чувств к этому мужчине она не испытала. Даже любопытства.

– Сколько же вони. Та-ак, – мужчина оглядел Дашку, его губы шевелились, будто он ел что-то отвратительно невкусное. – Это точно она?

– Да. Та, что мы поймали последней. Возраст, цвет глаз и волос такой, какой нам назвали по телефону. Вы кого-то ищите?

– Потом. – Яровой нетерпеливо отмахнулся. – Ведьма, подойди. Имя?

Дашка удивилась. Этот тип тоже считает, что имеет право задавать ей вопросы? Более того, ждёт немедленного ответа? Нет, реально?

Она стала рассматривать папашу. Хм. Ну, наверное, двадцать лет назад он был более симпатичным, потому что представлять, что на такого позарилась её мама… как-то не хотелось.

Понятно теперь, что внешностью Дашка пошла в мать, потому что папаша был смуглый и глаза у него были карими. В общем, ничего общего в чертах этого малоприятного лица со своими она не нашла, что не могло не радовать.

– Подойди, – не дождавшись ответа, повторил Яровой.

Дашка почувствовала, как её в спину подтолкнули, и она почти пролетела до стола, остановилась, только оперявшись руками на столешницу. Перед папаней лежали бумаги, на мониторе застыло фото какого-то курорта с огромным бассейном и шезлонгами, на углу стола стояли фотографии в серебряных рамках, золотой с мрамором канцелярский набор – ну просто все фишки крутого бизнесмена.

– Как зовут твою мать?

Новый вопрос. И опять без ответа. Цвет лица папани стал ещё более тёмным. Он вскочил, но тут же согнулся под собственным весом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Это что ты мне тут устраиваешь, коза малолетняя?! Отвечай, пока по-хорошему спрашиваю! Как зовут твою мать, дрянь?

Да, мама, не ахти ты мне родителя выбрала. Дашка ухмыльнулась.

Тут Яровой вдруг взвился, наклонился вперёд и размахнувшись, ударил Дашку по щеке. От неожиданности она ахнула, склонилась к столу, и, пытаясь удержаться на ногах, взмахнула рукой и сдвинула фотографии в рамочках.

Половина упала, вторая развернулась. Дашка прижала руку к губам.

Одна из фоток оказалась так близко… То ли инстинкт, то ли интуиция, Дашка не знала, что именно заставило её пристально уставиться на изображение. Но хорошо бы никто не заметил, как от увиденного краска хлынула к её щекам. Дашка опустила глаза, надеясь, что губы не дрожат.

Эта девчонка с фото, которое любовно стояло на столе у Служителя, была на неё похожа. Так, словно они сёстры. Правда, Дашка русая да светлоглазая, а эта, вторая, темноглазая брюнетка, однако в остальном копии.

– Перечить мне вздумала?

Яровой затрясся от ярости, схватил Дашку за волосы и стукнул головой о стол. Боль была такая, словно череп раскололся.

Она всё-таки не удержалась и упала на ковёр.

– Учитель!

Майский стоял как ни в чём ни бывало, скучающе смотрел вперёд, Сашка тоже стоял, но далеко не такой спокойный.

– Ты что, ведьму эту жалеешь? – Почти зарычал на него Яровой, весь трясясь от ярости.

Сашка спокойно выдержал его взгляд и покачал головой.

– Я не понимаю.

Дашка обхватила пальцами виски, пытаясь унять боль. Повезло, что удар по столу пришёлся на лоб, если бы носом ударил, сломал, а так только ссадина.

– Для ведьм в наших сердцах нет жалости! – с пафосом воскликнул Яровой.

– Есть процедура. – Возразил Сашка. Он будто что-то решил и теперь стоял на своём. – Инструкция, которой мы все обязаны следовать. Вы сами неоднократно указывали мне на необходимость строго придерживаться закона.

– Саша, выйди, если нервишки шалят, – влез Майский.

Сашка и глазом не моргнул, просто стоял, смотрел в упор на Ярового и ждал.

Яровой вместо ответа повернулся к Майскому:

– Она что-нибудь о себе рассказала?

– Ни слова.

– Вы её допрашивали?

– Строго в соответствии с регламентом. Просто зафиксировали отказ сотрудничать.

Яровой недовольно запыхтел. Через время отрывисто спросил:

– Когда её взяли?..

– Она была одна.

– Как нашли?

– Мы проверяли местность, куда скорее всего ушла ведьма, упущенная по наводке, помните, та, что с древней вроде бы связана.

– Что вы сделали?

Майский пожал плечами:

– Она отказалась говорить, так что просто подписали стандартный приговор и собирались привести его в исполнение. Если бы не ваш звонок, она была бы уже безопасна. И если говорить по правде, я тоже не совсем понимаю, зачем мы тянем.

Яровой вернулся за стол, развалился в кресле, пытаясь стянуть на животе пиджак. Пиджак не поддавался. Тогда он схватил ручку, постучал ею о столешницу и откашлялся.

– Так… Александр, будь добр, ведьму отведи в камеру, Майский, ты останься, нужно поговорить. Давайте.

Сашка быстро подошёл, дёрнул Дашу за локоть, она нехотя встала. Опустила голову, чтобы было легче стоять, потому что ноги шатались, да и вообще тошнило и вело в стороны. На этом помощь закончилась, он отпустил, почти отдёрнул руки, как от прокажённой, скомандовал «вперёд» и просто подталкивал её в нужном направлении, а на поворотах разворачивал в нужную сторону.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У Дашки раскалывалась голова, и она ни о чём ни могла думать. Но хотя бы не видела этих радостных рож Служителей вокруг.

Потом спуск в подвал, тут были железные двери, а в конце коридора не комната, а настоящая клетка с каменной стеной, жалким лежаком и сортиром в углу. Специально, чтобы давить морально. Типа средневековый антураж, и судебная власть такая же, как в средневековье.