Между нами ничего не было (СИ) - Тес Ария

«Закончились, но мы можем предложить вам апельсины. Они очень сладкие…»

Это предложение было встречено, мягко говоря, прохладно. А если честно, то откровенно плохо. Эмиль сморщился, отказался и весь обед сидел с таким выражением лица, будто время сломалось и вот-вот случится апокалипсис. Сначала я не поняла прикола и решила уточнить у Кристины, но она сказала, что я придумываю. Мол, человеку просто в моменте захотелось. Однако это было не так. Я стала наблюдать и выяснила, что Эмиль действительно, прежде чем съесть основную еду, первым должен употребить мандарин. Иначе все. День испорчен и вообще, гори все синим пламенем.

Долго я не решалась спросить, а почему так? Что-то вроде слишком интимного и личного, о чем задавать вопросы просто…ну, не комильфо как-то. Все, что я делала — это носила с собой три мандарина в контейнере. Везде. И всегда. Передавала даже «под партой», в качестве запрещенной контрабанды. А потом, когда наши отношения перешли…ну, кхм, на другой уровень, однажды я все-таки задала этот вопрос, который столько лет меня мучил. Ответ был поразительно…простым.

Оказалось, что мандарин — это его любимый фрукт, и стопора в этом вопросе у него не было. Я его в этом понимаю, конечно. Если мне что-то нравится, я тоже могу съесть сразу очень много. Взять хотя бы вишню, которая росла в огороде у моей бабули. Как-то я съела слишком много, и потом меня тошнило ей же всю ночь. Не очень звучит, согласитесь.

Так вот. У Эмиля стопора не было тоже. Родители не могли его остановить, и доходило даже до аллергии. Тогда, чтобы избежать плачевных последствий, отец хитро поспорил с ним. Мол, ты не сможешь целый месяц есть по одному мандарину за прием пищи. Ну, не сможешь. Слабенько у тебя, сынок, по самоконтролю. Так бывает. Тогда он, как самый настоящий, юный мужчина, решил доказать обратное. Целый месяц он ел по одному фрукту за прием пищи и… да, вот так сложно и одновременно просто выработал у себя привычку.

С-самоконтроль. Д-дисциплина.

Сейчас он продолжает вести эту привычку дальше и работать над собой. Вполне себе крутая практика, которую, кстати, с учетом на то, что у нас скоро появится ребенок, неплохо было бы взять на вооружение. Я имею в виду, такую ловкую, родительскую хитрость.

Но пока я только чищу мандарин и кладу на тарелку Эмиля, а сама улыбаюсь. Его отец рассказывает интересную историю о том, как они привыкали к жизни в Италии.

- А я никогда не была в Италии, - говорю с легкой грустью, - Но всегда мечтала увидеть Колизей. Мне кажется, что там ты себя чувствуешь, как будто бы внутри истории…

- Так не беда! Что говорит доктор про беременность?

- М?

- Все хорошо проходит?

- А. Да! Да, конечно, - киваю и слегка краснею из-за собственной глупости, - Она говорит, что ребенок в порядке, никаких патологий нет, и если все будет продолжаться дальше в таком же темпе, то мы родим здорового малыша.

Рамзан Ильясович мягко улыбается в ответ.

- Ну, слава богу. Значит, вы можете прилететь к нам в гости.

- Ой, что вы. Я просто так сказала и...

- Ничего не хочу слышать. Ждем!

Бросаю взгляд на Эмиля, который уже прикончил половину мандарина, а теперь сидит и сияет.

Он вообще…все время такой. Сияющий. Когда я действительно попыталась отбросить в сторону весь свой негатив, то стала часто замечать его состояние. Оно ему идет. Глупо, конечно. Счастье всем идет, но оно ему особенно к лицу.

Ох, боже. Только не опять…

Иногда на меня накатывает какая-то раздражающая нежность. В основном она бесит из-за того, что я себя в ней чувствую дико дискомфортно. Будто право не имею и вообще…он со мной плохо, а я, как влюбленная идиотка, язык набок и побежала.

Стоп.

Ментально ударяю себя по рукам и снова смотрю на Рамзана Ильясовича, а потом на Марису Эльмировну.

- А почему вы вообще переехали в Италию? - выпаливаю первый пришедший в голову вопрос, но тут же краснею.

Черт. Это слишком…вольный вопрос, что ли. Мое какое дело?! Дура…

- В смысле…почему именно Италия? Вы сразу туда хотели, или были какие-то еще варианты?

Лучше я не сделала, но хотя бы немного вышла из ситуации. А может быть, нет?

В столовой повисает очень неприятная тишина. Батаевы все замирают как вкопанные, и воздух…знаете, как бывает? Когда ты спрашиваешь явно не то, что хотели бы услышать, он всегда становится вот таким. Неприятным. То есть слишком густым…

Острожно смотрю на родителей Эмиля, потом на самого Эмиля и хмурюсь. Они странно переглядываются.

Черт…

- П-простите…я…неважно. Полезла не в свое дело, я не…

- Нет-нет, - успокаивает меня его мама, бережно сжимая мою руку, - Не волнуйся. Дело не в тебе.

- Да, Кира, все хорошо, - кивает Рамзан Ильясович, а Эмиль наконец-то поясняет.

- Все дело в моей младшей сестре Айше.

Его голос звучит тихо, а взгляд…в нем отражается боль и волнение. Я сразу это вижу, стоит мне только заглянуть ему в глаза…

- У нее…кхм, очень проблемный брак. Когда ее муж получил должность в Италии, родители поехали следом. Чтобы быть рядом.

Объяснение короткое, но достаточно емкое, чтобы я поняла. Не спрашивай больше об этом. Тема не из приятных, и что там за проблемы с мужем — остается только догадываться. В кошмарах.

Хочется еще раз извиниться, но я не успеваю. Отец Эмиля усмехается и хлопает в ладоши.

- Так, дети, ну, рассказывайте.

Эмиль натягивает на губы улыбку и поддерживает этот шанс соскочить с неприятной темы.

- О чем именно?

- Как это о чем? Да обо всем! Ваши планы, конечно же! Свадьба, роды. Я все хочу знать! Кто будет?

- Па-ап…еще же рано совсем. Мы не знаем и…

Они начинают разговаривать, отшучиваться. Воздух постепенно становится таким, какой он был.

И только Мариса Эмильевна притихла…

Черт…нет, все-таки зря я открыла свой рот…

***

Ужин проходит замечательно. Уже на этапе свадьбы и нашего решения подождать, мама Эмиля отбросила в сторону свои печали и стала принимать активное участие. Она обещала мне во всем помогать. Это хорошо. Кажется, у нас получилось, по крайней мере, начать выстраивать теплые отношения. Надеюсь, по крайней мере, что в своих ощущениях я не ошибаюсь.

Об этом я думаю, пока мою посуду. Мужчины удалились в кабинет. Эмиль хочет показать какой-то проект, но, наверно, больше хочет просто поговорить с отцом. Я не против. Мариса Эмильевна ушла в комнату.

Спокойно.

Волнение мое прошло, и я себя чувствую почти комфортно. Журчит вода, я тихо напеваю песню под нос и не слышу, как в комнату входят…

- Это что такое?!

Вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Мама Эмиля застывает с огромными глазами, а через мгновение тихо прыскает и тихо извиняется.

- Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя напугать…

- Да я…думала, что вы решили отдохнуть…и…не ожидала просто.

- Сама виновата. Хотела пошутить, не получилось. Ты почему посуду моешь, Кира?

- Эээ…

Странный вопрос, который поставит любого человека в тупик. Озадаченно смотрю на свои руки, потом на нее. Что в таких ситуациях нужно отвечать?

Я отвечаю правду.

- Если честно…я как-то растерялась и не знаю, что на это ответить.

Мама Эмиля улыбается мне и кивает, а потом обходит кухонный гарнитур.

- Ясно. Тоже не любишь посудомойки все эти дурацкие?

- Просто не вижу смысла включать ее из-за пары тарелок и бокалов.

- Да, - усмехается она, - Понимаю. Можно?

Она кивает на губку в моих руках, но я мотаю головой.

- Да нет, не нужно. Мне несложно, а вам бы отдохнуть. Перелет все-таки…

- У нас в доме действует правило, дорогая. Кто готовил, посуду не моет. Давай мне.

Это звучит не командным тоном, а очень мягким голосом, от которого внутри все-таки вибрирует. Таким тоном обычно признают одну хозяйку на кухне, и мама Эмиля явно не на себя намекает.

Приятно. Она отмечает мою значимость, даже если я ее пока сама не особо ощущаю.