На реальных событиях - Елена Михайловна Аксенова

Киров вспомнил о своем алкоголизме. Чувство вины приходило следом, это отвлекало от сути. – Так что ваша жена?

– Ах, да! – Петр мягко улыбнулся и в его голубых глазах на секунду проскользнула боль того человека, которого теперь заперли где-то внутри, где-то очень глубоко. – Моя жена нашла след девочки по каким-то слухам, разговорам. Я приехал сюда в надежде пообщаться с ней, подготовить. Но вы же знаете, молодые женщины слишком эмоциональны. Психанула девчонка.

– Уехала? – вполне логично, что сначала он назвал это приглашением.

– Только колеса свистели. Сказала, оставайтесь здесь, я сама разберусь. Ну а я женат 20 лет. Как быстро я согласился?

Они еще долго говорили о политике и экономике. Киров не расслаблялся, следил за каждым шагом и жестом своего собеседника. Никаких нервных смешков, напряжения. Этот человек был уверен в себе, купался во внимании. Такое ощущение, что он молчал бесконечно долго и теперь пытается наверстать упущенное, рассказать кому-то о мире, который он бережет внутри себя.

– Извините, я как-то упустил ваше имя, – Иван Васильевич точно помнил, как представился, но этот гражданин пожелал остаться неизвестным.

– Это потому, что я не говорил его. Вячеслав Назарецкий, член РАН и философ, – смешок от осознания, как легко он стал другим человеком. Стоило только взломать пару баз и опубликовать несколько скаченных трактатов. И тот, кто был никем, стал всем. – Не смотрите на меня осуждающе. Я и сам знаю, что общественность думает про философию и ее последователей.

– И что же?

– Бесполезные приживалы. Выдаем очевидные факты за науку. Что там еще говорят? – его чашка была пуста, но он все еще автоматически отпивал из нее.

– Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Вот и все. Хотите быть философом? Да ради Бога! Лишь бы зла не делали.

– А если делать зло, это тоже предназначение? Почему смерть животного в лесу от лап другого животного считают естественной, а человеческий конец называют гибелью? Чем мы лучше?

– Животные убивают, потому что голодные, потому что защищают потомство или территорию…

– Ваш ответ предсказуем, к сожалению. Возьмем для примера, нас с вами. Если сейчас я убью вас, потому что вы на моей территории, будете ли вы считать это жестоким? – Узич увидел смятение в серых глазах сыщика. Безусловно, его соперник был умен и подозревал его. Но не так хитер, чтобы одержать победу. Это против природы. Даже самый сильный заяц не убьет лису. В крови травоядного нет необходимой жестокости. То ли дело нынешняя пленница. – Не отвечайте. Это будет лишним. Не хотели бы вы прогуляться до магазина? У меня в холодильнике совсем пусто.

– Нет, спасибо. Я загляну к вам в другой раз, – Киров встал со стула, тяжело вздохнув. Романтическая посиделка на веранде привела к застуженной пояснице. Теперь он с трудом шевелился, но сдаваться не собирался. Ему было необходимо проверить бумаги на этого философа.

Петр Узич любезно проводил сыщика к выходу и покачал головой. Его надежды не оправдались, этот человек был предсказуем. Правда, в подвале его ждала очень интересная персона. Может быть.

Я все еще лежала там, под досками и пылью. Ждала ли помощи? Да. Не так часто мое разбитое сердце посещает надежда, но Денис Орлов пропитал меня верой в любовь. В сыром подвале мне еще сильнее не хватало его рук, губ. Ловкими движениями этот человек подчинил мое беспутное существо. Я никогда не узнаю, что могло бы случится, если бы я не затеяла эту историю с пленниками. Если бы я простила, а не отомстила, смогла ли бы я быть счастлива? Или если бы я не взяла на борт н? Может тогда? У истории нет сослагательного наклонения. Все происходит здесь и сейчас, в этот момент, в эту минуту.

Тело предательски ныло снова и снова. Я могла перетерпеть любую боль. Несчастное животное, вынужденное бороться со всеми несправедливостями этого мира. Сколько раз я вот так закрывала глаза и терпела.

Мне хотелось осмотреться. Но как в такой темноте увидеть хоть что-то? Можно ли это сделать?

Денис Орлов сидел у компьютера и не находил покоя. Каждая клеточка шептала ему о том, что он нужен Кристине, что он должен помочь ей, но с осторожностью. Его тетя уехала в Краснодар к подруге. Было еще достаточно тепло для прогулок в кофте с длинным рукавом, что он себе и позволил. Ему казалось отличным планом дружба с возможным мучителем. Если войти в круг доверия этого психа, можно как-то узнать, где его суженная. Опоить, накачать наркотой. Что угодно, лишь бы не было поздно.

Петр проходил между высокими полками с большой тележкой и удивлялся тому, что цивилизация в лице супермаркетов достала даже это Богом забытое село. Хотя кого Бог не забыл?

– Он заботится обо всех, – старый мягкий тембр голоса прежнего Узича звучал совсем тихо. После того, как разумом стал управлять Зверь, ему стоило огромных усилий подавать признаки жизни. Он не боролся, не сопротивлялся. Это существо, невидимая сила, которая сделала из него монстра, спасла его никчемную жизнь. Но настоящее значение имело то, что он много лет держал на привязи его, но не мог подавить окончательно. Почему? Странное чувство родства, неодиночества. В любой непонятной ситуации, была ли жизнь к нему добра или сурова, с ним всегда оставался Зверь, который наполнял его сердце бесконечным пониманием. И Узич не мог разорвать эту связь.

– Петя, ты ведешь себя как ребенок, – мужчина не думал о том, кто может услышать его разговор. Он всегда смотрел только внутрь себя, все внешнее можно решить хитростью. – Думаешь, ему было дело до того, что сумасшедшая женщина заперла тебя в катакомбах и издевалась? Думаешь, он бы спас твою жизнь?

– Меня не нужно спасать… К тому же я был там не один, но явно заслужил это, как и другие, – его рука автоматически взяла фасоль в банке и кинула в телегу.

– Опять хватаешь всякую дрянь! – Зверь выкинул железку на витрину с замороженной рыбой. Он не ненавидел все, что может храниться годами, тем более консерванты. Все это было противоестественно, все это привело к пузо над брюками Узича. Пока Зверь был взаперти, он не мог контролировать сложившуюся ситуацию, но теперь не позволит пичкать тело всякой всячиной. Только полезное и питательное. – Ты должен понять, мы с тобой две половины одного целого. По сути, ты заботишься о других, не обращая внимания на себя. Я же наоборот оберегаю нас и не беру в расчет окружающих. Одно без другого невозможно. Но есть простая истина: эгоист сможет выжить, хоть