Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

И тогда взамен отвергнутого плана в памяти моей всплыла идея, подсказанная стариной Строкером. Единственное, что мне оставалось, это отправиться ко двору короля Рунсибела и просить его вступиться за меня, отомстить за ужасную гибель Маделайн. Я все ему подробно расскажу, нашему доброму властелину, и потребую себе голову скитальца. Рунсибел наверняка признает это требование законным и объявит, что его подданные ни при каких обстоятельствах не могут и не должны быть объектами подобных наглых бесчинств. Что нападение на мирную жительницу его королевства — деяние неслыханное и он этого так не оставит. В общем, король наверняка этим всем займется. И в добрый час.

Вот такие мысли роились в моей ушибленной и отчаянно болевшей голове, когда я принял решение идти к королю Рунсибелу. В надежде на его заступничество и в поисках справедливости…

А еще, честно говоря, чтобы убить время — единственное, чем я располагал в избытке. Мне его просто-таки девать было некуда.

А что до Астел, то ей, где бы она ни находилась, я желал ужасной, долгой, мучительной смерти, я представлял себе эту мерзавку истекающей кровью, с множеством глубоких рваных ран, преимущественно в нижней части туловища.

Согласен, не очень-то благородно было тешить себя подобными мыслями, но они в ту пору были единственным, что могло хоть немного поднять мне настроение.

8

ДОЛГИЙ ПУТЬ до королевского дворца я проделал на удивление благополучно. По дороге со мной не приключилось никаких неприятностей, что внесло некоторое разнообразие в ставший уже привычным ход печальных и нелепых событий последних дней.

Чем дальше уходил я от родных мест, тем заметней делалась разница между теми картинами нищеты и убожества, которые окружали меня с детских лет, и великолепием всего, что разворачивалось теперь перед моим восхищенным взором. Я с жадностью провинциала разглядывал роскошные каменные особняки, богатые таверны и постоялые дворы, мой посох весело постукивал по чистым и ровным булыжным мостовым и по крепким доскам деревянных тротуаров. Все неоспоримо свидетельствовало, что неподалеку, там, куда я держал путь, находился не только оплот власти, но находились и несметные богатства. Так уж у людей устроено, что, где деньги, там и красота, и удобства, и могущество, и власть, и любые возможности. Богатые и бедные живут порознь, и богатым это по душе. Приятно, поди, когда соседи тебе ровня. Ну а бедные держатся вместе, потому как выбора у них нет, их мнением никто особо не интересуется.

Когда вдалеке из дымки тумана выступили башни королевского дворца, я аж присвистнул от восхищения. Дворец, насколько я мог судить со столь значительного расстояния, оказался куда более массивным и величественным, чем я мог себе представить. Рва вокруг него не было, что меня несколько удивило. Зато он был обнесен высокой и толстой каменной стеной, и сверху на ней, если напрячь зрение, можно было разглядеть часовых и лучников, которые праздно прогуливались взад-вперед. Для солдат королевской службы они вели себя что-то уж больно беззаботно. Я, однако, решил про себя, что в случае опасности их манера поведения решительно и быстро переменится. Самого же замка я по-прежнему целиком не видел, из-за стены выглядывали только башни, на которых, колеблемые легким ветерком, реяли знамена с гербом Истерии. День выдался на редкость погожий, на безоблачном голубом небе сияло ласковое солнце.

У главных ворот слонялось немало всякого народу, было там и несколько весьма самоуверенного и недружелюбного вида стражников, которые никого за ограду не пропускали. К ним-то я и подошел, стараясь, насколько это было мне под силу, держаться непринужденно и с достоинством.

— Я желаю пройти в зал Справедливости и говорить с королем.

Один из стражников смерил меня взглядом и нехотя процедил сквозь зубы:

— Придется тебе обождать, приятель.

Видно, ни моя внешность, ни тон его не впечатлили.

— Сколько? Хотя бы примерно.

— Считай, что совсем недолго. Завтра в полдень как раз настанет время, когда его величество изволит принимать простолюдинов в зале Справедливости. Но учти, король во всякий судный день рассматривает десяток дел, не больше. Так что займи очередь и хорошенько помолись, чтобы не пришлось тебе тут болтаться еще неделю. — Он кивком указал мне на небольшую толпу, которая собралась неподалеку. — Двигай-ка лучше туда вон, к остальным, нечего здесь ошиваться. Путь недальний, даже для хромца вроде тебя. — И он прыснул со смеху, в восторге от своего остроумия.

Я собрался было ответить ему как подобало, очень меня разозлило его последнее замечание, но потом маленько поостыл и от этой идеи отказался. Что с него взять, с этого тупицы, который наслаждается перепавшей на его долю малой толикой власти, словно выдержанным вином, смакует ее, вдыхает ее упоительный аромат, боготворит ее… А ведь в действительности он только выполняет приказы своего непосредственного начальства, и от него самого мало что зависит. Сцепись я с ним сейчас в словесной перепалке, и этим я только его развлеку и доставлю ему случай лишний раз унизить меня и других горемык, которые явились сюда за справедливостью.

Я пожал плечами, повернулся и молча похромал к остальным, от души надеясь, что никто из них не расслышит угрожающего урчания в моем голодном животе. Всю дорогу я кормился тем, что смог стащить у Строкера, когда уходил из трактира. Скудные мои припасы состояли преимущественно из всевозможных объедков со стола и двух мехов воды. Я старался жестко экономить еду и пополнял запасы воды где только мог, и тем не менее то и другое подходило к концу. Желудок мой стал выражать по этому поводу все более громкий протест. И вдобавок негодная правая нога после долгого и изнурительного путешествия стала отчаянно болеть и почти совсем отказалась мне служить. Я с таким трудом ее за собой волочил, словно это была не человеческая конечность, а кусок железа. О том, чтобы попытаться скрыть хромоту от глаз посторонних — того же стражника, к примеру, — речь уже не шла. Главной моей задачей было не свалиться наземь при всем честном народе.

В общем, я добрел до кучки людей, ожидавших приема в зале Справедливости, и остановился в нескольких шагах от них. Вслед мне неслись смешки стражников, которые я проигнорировал. Простолюдины, ожидавшие королевской аудиенции, окинули меня равнодушными взглядами и продолжили — кто прерванные разговоры, а кто сосредоточенные размышления. К главным воротам то и дело подъезжали верхом или в каретах знатные господа и дамы, и их, разумеется, тотчас же пропускали внутрь. Дух власти и богатства исходил, казалось, не только от самих этих счастливчиков, беззаботных баловней судьбы, но и от их прислуги, от каждого предмета, к которому прикасались их холеные пальцы, от их сытых, ухоженных лошадей. Я этот запах улавливал даже на таком значительном расстоянии, он, можно сказать, прямо бил в ноздри…

Правда, от тех, кто находился поблизости от меня, по крайней мере от некоторых из них, тоже исходил дух, да еще какой… Но чем именно от них разило, я уж лучше умолчу. Кстати, я их пересчитал по головам, моих товарищей по несчастью, каковых оказалось около двух десятков. И все явились сюда прежде меня. Я приуныл. Возможно, некоторые пришли вдвоем или даже втроем по одному и тому же делу, но и тогда мой шанс попасть в зал Справедливости завтра пополудни оказывался ничтожным. Значит, придется ждать целую неделю. Но моих припасов хватит от силы на один день, а потом… Потом придется их как-то пополнить. Мне нетрудно было бы обеспечить себя едой в любом лесу, ведь благодаря Тэситу я стал искусным охотником, но как добрести до леса с моей негодной ногой, которая и без того почти отказалась мне служить? Нет, наверное, немного передохнув, надо будет попытаться где-нибудь украсть еду или деньги. Хотя это и сопряжено с определенным риском. В общем, выбор у меня был небогатый, и я стоял, понурясь, весь во власти этих тягостных мыслей.

А тем временем, по мере того как солнце клонилось к горизонту, небо стали заволакивать темные тяжелые тучи. Погода определенно начала портиться, что меня удивило и озадачило, ведь сезон дождей давно миновал, а до следующего было еще далеко. В эту пору у нас в Истерии обычно бывает тепло и солнечно, во всяком случае если судить по предыдущим годам. Не иначе как это мое личное, особенное везение, в добавление ко всему пережитому. Я ужасно разозлился. Сперва на погоду, а после на себя самого, на то, что злюсь по таким пустякам.

Прошло несколько минут, и небо стало совсем черным, и что-то там наверху лопнуло, и начался дождь. На сей раз он не сопровождался громом, просто лил себе и лил с унылым шелестом, и делался все холодней.

Некоторые из толпы, что меня окружала, стали браниться на чем свет стоял. Народу, кстати говоря, здорово прибавилось, теперь жаждущих добиться от короля справедливости было никак не меньше трех десятков. Те, кто явился поздней остальных, прихватили с собой куски рогожи, чтобы укрыться от непогоды. Лучники на крепостной стене забились в свои караульные будки.