Идеальный - Берс Евлоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мама, не отчаивайтесь, все будет хорошо. "Может, это очередная простуда", – говорила Жанна, хотя прекрасно понимала, что причина совсем в другом.
Как только она услышала от Фатимы, что Тагиру плохо, она сразу догадалась, что это порча понемногу начинает покидать его тело. Но, как глубоко верующий человек, она отказывалась во все это верить.
Врачи, сделав очередной укол и посоветовав обследовать Тагира в Ростове или Москве, уехали. Поняв, что без помощи Тамерлана не обойтись, родственники сообщили ему о беде. Тамерлан прилетел ближайшим рейсом, а Тагиру становилось все хуже и хуже. Несмотря на все усилия, не удавалось сбить температуру, он начал бредить и говорить какие-то странные и невнятные слова. Жанна, плача, проклинала себя, что послушалась какую-то гадалку и пошла на эту сомнительную сделку с дьяволом. Когда стало понятно, что медицина не в силах чем-либо помочь, решили позвать муллу. Велев женщинам выйти из комнаты, Тамерлан, в любых ситуациях остававшийся хладнокровным, старался изо всех сил сдерживать свои эмоции. Можно понять, чего ему стоило, чтобы не заплакать, видя, как его единственный и любимый брат покидает его! Он сильно сжал его руку, стараясь удержать жизнь в этом сильном и молодом теле. Тамерлан поднес руку брата к губам и тихо начал просить Всевышнего не забирать его.
Но каково же было его удивление и удивление пришедшего старика, когда после первых же строк из священного писания, тело Тагира начало биться в конвульсиях, словно через него пропустили электрический ток. Впервые в жизни Тамерлан услышал бранную речь из уст Тагира. На лице старика он заметил растерянность, которая затем сменилась ужасом. Не веря до конца, он сообщил ему, что в теле этого юноши находится джинн. Тамерлан много раз слышал и даже один раз видел, как его изгоняют из человека, но сейчас он верил в это с трудом. Он еще раз переспросил и, убедившись, что ему не показалось, тихо отпустил вспотевшую руку брата.
– Воти1, что можно сделать, как помочь? – почти с мольбой обратился он к мулле.
В эту минуту этот сильный и мужественный парень стал беспомощным ребенком, который ждал помощи от старого и немощного старика.
Мулла немного подумал, а потом вынес неутешительный вердикт:
– Так легко, как нам хочется, его излечить не удастся. Тут нужно очень много физической силы. А я, как видишь, уже стар для этого. Придется позвать кого-то помоложе, – ответил он. И, видя растерянное лицо парня, добавил: – Ты не отчаивайся, его можно вылечить. В молодости не таких еще джиннов изгоняли. А давно он болеет? – обратился он с неожиданным вопросом к нему.
– Года четыре. Но он всегда был тихим и спокойным. Таким он стал только несколько дней назад.
– Скорее всего, в него вселился добрый джинн, но сейчас его что-то встревожило или он проснулся. Не знаю даже как это объяснить, но излечить его можно, – повторил он и торопливо ушел, обещав сегодня же прислать одного знакомого муллу.
В тревожном ожидании шли минуты, а затем и часы. Ближе к полуночи, как и обещал старик, приехал молодой парень, на вид ему было лет двадцать пять. Старше своего возраста Османа, так его звали, делали борода и какой-то суровый взгляд, взгляд взрослого мужчины, перенесшего многие тяготы жизни. По тому, как тот уверенно раскладывает Коран и другие священные кни-ги, Тамерлан догадался, что парень этим занимается не впервой. Дальнейшие его действия были столь пугающие, что не поддавались никакому объяснению.
Он попросил положить больного так, чтобы ноги были в изголовье кровати, а сам, наклонившись к его левому уху, начал что-то нашептывать. По тому, как он периодически заглядывал в Коран, Тамерлан догадался, что именно священное писание должно помочь излечить его брата. Постепенно он начал монотонно стучать по груди Тагира, массажировать шею, голову. До этого спокойно лежавший, больной вначале попытался высвободиться из рук Османа, потом начал стонать, а затем комнату оглушили дикие крики. Тамерлан стоял, покраснев от напряжения. Его руки сильно сжались, ногти впились в кожу. В другое время он отбросил бы этого странного парня от Тагира, который своими действиями причинял немыслимую боль его брату, но сейчас он понимал, что он старается ради его же излечения. Священнослужитель постепенно стал что-то читать все громче. Затем он стал сильнее бить по груди больного, при этом приказывая кому-то покинуть тело юноши. Тамерлану и подошедшим только что ребятам силой приходилось удерживать Тагира, чтобы он не вырвался из рук Османа, который, вспотев и покраснев от усилий, продолжал изгонять джинна.
До Жанны, как и до всех в доме, доходили эти дикие крики, ругань Тагира, которую она доселе не слышала. Порой она просто затыкала уши и навзрыд плакала. Она тысячу раз пожалела, что поехала к Людмиле. Сейчас она готова была жить с таким Тагиром, каким она его знала.
Через час Осман, почти без сил, отошел от Тагира. С его лица ручьем тек пот, а рубашка была мокрая, словно он вышел из парилки. С удовлетворением он сказал:
– Тамерлан, на сегодня хватит. Я думаю, что через месяц-другой мы его излечим. Джинн легко поддается.
Услышав, что страдания его брата будут продолжаться еще пару месяцев, Тамерлан почти воскликнул:
– Неужели нельзя все это закончить раньше?
– Нет, нельзя. Организм больного не выдержит. Это не так легко сделать, как тебе кажется.
Он снова начал собирать все, что принес с собой, попросив обязательно находиться рядом с Тагиром, лежавшим почти в бессознательном состоянии.
В эту ночь дежурить возле Тагира вызвался Тамерлан. Он никому не хотел доверять брата.
Теперь подобные процедуры повторялись почти каждый день. Привыкнуть к этим душераздирающим крикам было очень сложно. Розе пришлось два раза вызывать «скорую помощь». Она не поддалась ни на какие уговоры Мадины и Марет уехать на какое-то время к родственникам, которые, услышав о случившемся, оставив свои семьи, тоже приехали из Москвы. Она готова была терпеть все эти муки, лишь бы быть под одной крышей с сыном. Это время для Жанны превратилось в настоящий кошмар. Днем она бегала, принимая многочисленных гостей, приехавших проведать Тагира, помогала на кухне, а ночью по очереди дежурила у кровати больного мужа.
Несмотря на его категорический отказ принимать пищу, им удавалось заставить его хоть немного перекусить. Сейчас на его измученном и бледном лице не было той детской
