Мир не меч - Татьяна Апраксина

Я готова согласиться с Кирой, что это была молодая девушка. К сожалению, большее мне недоступно. Не моя сфера деятельности. Следопыты из тенников могли бы найти автора, пожалуй что. Ну что ж, в моем распоряжении есть тенник. Правда, не следопыт – но почти то же самое.

– Кира, а ты можешь себе представить ее?

– Кого – ее? – не понимает тенник.

– Автора. Девушку эту.

– Ну, если перечитаю еще раз пять этот наивный бред, то смогу, наверное. – Кира кривит губы и с презрением смотрит на странички.

Перечитывая, мы хорошенько измяли их, углы загнулись. От долгого пребывания в свернутом виде бумага все время скручивается. Три трубочки тонкой белой бумаги лежат передо мной на ковре. Просвечивают черные строки. Стандартный шрифт Times, двенадцатый кегль. Никакого простора для воображения. Обычный шрифт, обычная бумага. И в тексте – пес знает какой главе какого романа – нет ничего, что позволяло бы зацепиться, понять автора. Понять, где связь между нами, Ликом и автором строк.

– А узнать?

– Смогу.

– А найти в Городе?

– Ты как это себе представляешь? Мы будем носиться по всем вуалям, обегать Город слой за слоем в поисках какой-то юной графоманки? А если этому тексту лет пять, наша авторесса успела выйти замуж, родить пару детей и стать приличной женщиной?

– Кира-а, – мой стон способен заставить зарыдать стены. – Персонаж этот нам не нужен. Он выдуманный и даже с натуры не списан. И вуали такой нет в Городе – это какой-то коллаж, среднее между несколькими. Или между Москвой и одной из вуалей. Остается только автор.

– И где его искать, этого автора?

– В Городе, где же еще.

– Хорошо, давай попробуем. Сначала попробую поискать здесь. Вдруг повезет. Главное, чтобы не на искаженной она обреталась – еще раз туда я не пойду.

– Давай искать вместе. Не хочу я тут одна сидеть. Ребята еще не скоро вернутся.

– Хорошо. Только сначала – спать. И не вздумай от меня удрать, Тэри. Если тебя опять занесет на искаженную – обедать не приходи.

– Кира, миленький, от меня это не зависит. Ты же чувствуешь сам – туда затягивает…

Я вздрагиваю, и Кира удивленно задерживает руку на моем бедре. Оказывается, он гладил меня по бедрам и спине, а я только сейчас это заметила – когда он перестал. Вот до чего доводят тяжкие раздумья.

– Я просто подумала – а вдруг остальные после зачистки туда провалились? Альдо в первую очередь – он же плоский был…

– Вот только об этом нам сейчас и думать… – скорбно вздыхает Кира. – Мы сами плоские уже. И в дураках – с непонятной распечаткой и без единой зацепки. Надо отоспаться, тебе – особенно, и тогда уже искать эту писательницу.

В соседней комнате находится широкая кровать – назвать ее двуспальной человек в здравом уме не сможет. Пятиспальная скорее уж. Сажусь на край и на ощупь заплетаю косу. Наградил же Город длиннющими – до талии – густыми волосами. Всегда ненавидела волосы длиннее плеч. Возни с ними – не оберешься, а удовольствие какое? И красота сомнительная – косы да пучки. Но, оказывается, Кира со мной не согласен. Отводит мои руки, распускает недоплетенную косу. Зарывается в получившуюся копну, щекоча мне затылок горячим дыханием. Его пальцы скользят от висков к затылку, перебирая пряди, – и до меня постепенно доходит, в чем удовольствие. Ощущение совершенно фантастическое – тяжелая грива задирает подбородок, заставляя выпрямлять спину, а Кира легонько царапает кожу под волосами.

Я мурлычу, подставляя ему то один висок, то другой, а этот изобретательный герой-любовник зажимает между пальцами кончик пряди и щекочет мой сосок. Выгибаю спину, стараясь избежать щекотки. На душе тяжело и муторно, и прикосновения Киры кажутся лишними, ненужными сейчас. Мне бы выплакаться, спрятавшись в дальней комнате, постучать вволю кулаками о стены – и тогда боль отступит, наверное. Но Кира – тенник, и для них все по-иному, ему кажется – так правильно; и я верю его рукам, его губам. Он осторожно укладывает меня на подушки, медленно проводит пальцами от уха к бедру.

– Ты красивая, – говорит он.

– Это временно. – Я пытаюсь улыбнуться, но губы дрожат от невыплаканных слез.

– Ты для меня всегда будешь красивой…

После долгого и очень нежного секса я валяюсь на шелковых простынях, наслаждаясь медово-нежным прикосновением ткани к коже и юмором ситуации «я на черном шелке» – просто клише из дамского романа. Кира, ворча и смеясь вперемешку, заплетает-таки мне косу. С распущенными засыпать – потом придется обрезать под корень. А я радикально пересмотрела свой взгляд на прическу.

Мы засыпаем вместе. Рука Киры на солнечном сплетении поначалу страшно мешает, и кажется, что он намотал на кулак мои кишки – но так хоть есть надежда, что меня никуда не унесет в очередной раз. Засыпать так, в обнимку с кем-то столь тощим и костлявым, как Кира, – не самое большое удовольствие, но, слушая его размеренное дыхание, я чувствую себя настолько нужной и защищенной, что никакие острые колени и локти не способны лишить меня легкого и счастливого настроения.

Мне не снится снов – я и не знаю, что это такое, с тех пор как стала Смотрителем. Сна для меня нет – только спуск на менее затратные для пребывания вуали. И сейчас я просто валяюсь в приятном оцепенении. Сначала мне кажется, что я вовсе не заснула, и я не шевелюсь, чтобы не разбудить ненароком Киру, но когда хочу поправить его волосы, упавшие мне на щеку, обнаруживаю, что не могу двинуть рукой.

Ко мне приходит странное мимолетное видение.

Трое.

Трое – у стены. Стена – до неба. Серый шершавый камень, чуть похожий на бетон.

А небо – низкое, тяжелое, тоже серое. С еле-еле улавливаемой голубизной. Облака.

Трое… кого? Не знаю. Живых. Двое мужчин. Одна женщина.

Первый – очень высокий, очень широкие плечи. Мощь. Обнаженные руки бугрятся мускулами. Волосы иссиня-черные, пышные, завязаны в уже наполовину растрепанный хвост. Синие, без белков, глаза. Вертикальные щели зрачков.

Второй – едва по плечо первому.

Тонкий, легкий, какой-то удивительно хрупкий, словно птица или бабочка. Пышная копна серо-пепельных волос, длинных, ниже плеч. Плечи укрыты серым плащом… нет, сложенными крыльями. Тонкими, кожистыми. Лицо – с заострившимися чертами, удлиненные глаза – дымного оттенка. Серый оттенок и в коже.

Женщина – высокая, статная, но скорее тонкого сложения. Голова плотно повязана черным платком – концы развеваются по ветру. Узкие брюки, тоже черные, защитного цвета ветровка. Кожа бледно-смуглая, черно-радужные, как бензин на воде, провалы радужки.

Тишина. Напряженное ожидание чего-то. Взгляды устремлены вперед.

Там – туман. Плотный, лохматый, густой туман – он бурлит, пузырится.

Женщина неожиданно делает три-четыре шага вперед. Легкая походка танцовщицы. Встает перед туманом, протягивает к нему руки ладонями наружу.

Туман подается назад, уплотняется…

В тишине кажется, что в тумане – какие-то звуки. Обрывки криков, мелодий, слова, шепот, журчание воды… Наваждение.

Все громче эти звуки… Так и хочется шагнуть в туман, чтобы что-то расслышать.

Женщина стоит неподвижно, напряженно.

Спутники смотрят на нее.

Картинка пропадает.

Я приоткрываю глаза, пытаясь понять, что увидела и зачем оно мне нужно. Привет от Города? Подсказка? Если и так – я не поняла ее. Кто были эти трое – двое тенников, одна – человек. Что за туман? Кира во сне перекладывает руку повыше, мне на грудь, я прислушиваюсь и понимаю, что ненароком увидела его сон. Сон тенника. Я самым краешком сознания прикоснулась к тому, как они видят мир. Теперь ясно, почему двум расам Города так трудно договориться между собой. У них слишком разные сны.

Интересно, что это значило для Киры? Воспоминание? Какая-то легенда? Просто сон – комбинация впечатлений и фантазии?

Нужно заснуть вновь. Я стараюсь, и, кажется, у меня получается.

Все вокруг кажется тусклым и бесцветным. Я понимаю, что у меня закрыты глаза, и я ощущаю себя одновременно и на постели, и висящей в темноте. Вместо тела – полупрозрачный силуэт, внутри которого пульсируют разноцветные сосуды – красные, желтые, синие. Самые яркие – желтые, в области солнечного сплетения они образуют узел, сияющий, как маленькое солнышко. Висеть так мне весело, ни капельки не скучно: пульсация токов в моем теле – прелюбопытнейшее зрелище. Пробую пошевелиться – и обнаруживаю, что лечу куда-то, кувыркаясь, как в невесомости. Пробую грести руками – получается.

Вокруг темнота – а вдалеке звезды, я лечу к звездам, и то ли я вращаюсь вокруг своей оси, то ли пространство вокруг меня представляет собой закручивающийся спиралью звездный тоннель. Впереди меня ждет звездочка, особенно яркая и теплая, и тут вовсе не тихо – скрипки и клавесин, бас-гитара и флейта играют сказочную мелодию, под нее так легко лететь…

…и так больно падать назад, на постель. Я еще слышу музыку, я хочу туда, к сиреневой звездочке, – но вместо этого лежу на постели, прижимая руку к горящей щеке. Я хочу обратно, обратно, пока музыка еще не стихла, отпустите меня…