Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

— Да, конечно, это ошибка. Моя совесть чиста. Поезжайте домой и ждите.

— До свидания!

Мадам Леруа села в фиакр, и тогда Рене обратился к полицейскому агенту:

— Теперь я готов следовать за вами, но позвольте узнать, куда вы меня отвезете?

— Сначала на ближайший полицейский пост, а затем — в префектуру.

Герцог Жорж видел всю сцену.

Убедившись, что Рене уходит в сопровождении агентов, он опустил штору и сказал кучеру:

— На улицу Святого Доминика.

По дороге в полицию Рене не произнес ни слова, он шел, опустив голову, думая, что могло быть причиной его ареста. Вдруг он вздрогнул: ему припомнились три слова, сказанные Тефером: «Вы… из Лондона».

Эти слова рассеяли мрак. Он, как и все, слышал о тайных обществах в Италии, а особенно в Лондоне! Он знал, что с некоторого времени арестовывали всех, кого подозревали в принадлежности к такому обществу.

«Да, это так, — решил он. — Всякий, кто приезжает из Лондона, кажется подозрительным, но это очень неприятно, так как невозможно сразу же оправдаться. Если бы речь шла о каком-нибудь преступлении, то я доказал бы, что не совершал и не мог совершить его. Но политика — совсем другое дело. Следователи видят в вас врага, полиция и общество враждебно расположены, и из-за каких-нибудь пустяков я могу просидеть пять или шесть недель. Этому конца не будет. И надо же было такому случиться! Как раз тогда, когда я пришел к мадам Леруа и подал ей надежду. Какое разочарование для нее, тем более что у меня произведут обыск, найдут черновик письма, в котором ничего не поймут, но которое все равно возьмут, и прощай все мои мечты!»

Несколько минут Рене был почти в отчаянии, но вдруг глаза его снова засверкали.

«Не все еще потеряно, — подумал он. — Надо устроить так, чтобы драгоценная бумага попала в руки мадам Леруа раньше, чем у меня сделают обыск. Как это сделать? Я еще не знаю, но это будет сделано».

Они дошли до полицейского поста.

Рене переступил через порог. Тефер сказал несколько слов на ухо сержанту, начальнику поста, на что тот сделал утвердительный знак.

— Оставьте здесь этого молодца, — продолжал Тефер вслух, — пока я не пришлю за ним.

Рене ввели в арестантскую, заперли за ним дверь, а Тефер потребовал все необходимое для письма и, сев за стол, открыл лежавшую перед ним книгу рапортов, вынул из кармана бумажник, а из него — ордер на арест и стал заполнять его.

Сначала он вписал свое имя, затем имя Рене Мулена, механика, приехавшего из Лондона, и начал составлять донесение, придумывая наиболее убедительную причину ареста.

Механик Рене Мулен, говорилось в донесении, — комиссар итальянцев, скрывавшихся в Лондоне и составлявших заговор против главы государства. Он уже неделю как приехал в Париж, и его поведение было подозрительным, так как он не искал никакой работы, а, следовательно, получал деньги от тех, кто послал его во Францию.

Этого было достаточно, чтобы начать следствие.

Если следствие не приведет ни к чему, то все-таки Тефер доказал свое усердие, а Рене Мулена выпустят на свободу не раньше чем через несколько дней, а может быть, и недель.

Закончив донесение, Тефер обратился к одному из агентов:

— Приведите арестованного, я допрошу его.

Агент послушно отворил дверь арестантской.

Рене был совершенно спокоен. Оставшись один, он вынул портмоне и нашел в нем два банковских билета, один — в пятьсот, другой — в сто франков, несколько луидоров и мелочь. Золото и серебро остались на прежних местах, но банковские билеты Рене свернул и сунул в маленький карман для часов.

«В префектуре у меня могут забрать деньги, — подумал он, — а они мне понадобятся. Этот же карман так мал, что если даже меня будут обыскивать, то его не заметят».

Положив деньги в безопасное место, Рене вынул из кармана связку ключей.

— Черт возьми! — прошептал он. — Я забыл ключ от письменного стола в замке. Какая рассеянность! Впрочем, это все равно, по крайней мере, мне не надо его прятать, но надо постараться спрятать ключ от квартиры.

Он снял с кольца ключ от квартиры и, немного подпоров подкладку воротника, опустил его туда и с довольным видом надел пальто. В эту минуту дверь комнаты отворилась.

— Выходите, — сказал агент.

Рене встал и оглянулся, словно желая узнать, в какую сторону идти.

— Идите сюда! — закричал Тефер.

Механик подошел.

— Ваше имя Рене Мулен?

— Вы сами это знаете, — сухо ответил Рене. — Я не думаю отказываться от моего имени, и к тому же оно написано в ордере на арест.

— Не ухудшайте ваше положение дерзким поведением, — резко сказал полицейский.

— Если вы находите меня дерзким, то не задавайте вопросов и отведите меня к кому следует.

— Вы должны отвечать мне, и в ваших интересах вести себя прилично. Итак, вы приехали из Лондона?

— Вы сказали мне это, когда меня арестовали. Я не возражал, следовательно, вы были правы.

Тефер нахмурился.

— Чего вы хотите добиться? — вскричал он.

— Я ничего не добиваюсь, я только говорю, что вы два раза подряд спрашиваете меня об одном и том же. Это скучно для меня, утомительно для вас и бесполезно для всех.

Тефер начал нервничать.

— Где вы живете? — отрывисто спросил он.

Рене ждал этого.

— Где я живу? — повторил он. — Мне кажется, вы должны были бы знать.

— Отвечайте!

— Ни за что! Если вы не знаете моего адреса, то не мое дело говорить его вам. Исполняйте ваш долг — ищите!

Тефер сердито взглянул на своего собеседника.

— Вы решили говорить дерзости, — сказал он.

— Нет, я решил только оставаться в своей роли и не мешать вам выходить из вашей. Вы, я полагаю, полицейский агент, хотя вы мне и не дали никаких доказательств этого. У вас есть ордер на мой арест. Я его не видел, но убежден, что он существует. Вы меня арестовали, повинуясь полученным приказаниям. Если же полиция делает ошибки, то это не ваша вина, но я не думаю, чтобы вы могли получить от кого-нибудь приказ допрашивать меня. Это право следователя или комиссара. Отведите меня к следователю, и, когда я узнаю, в чем меня обвиняют, я увижу, что мне следует отвечать. Вы поняли, не так ли? Поэтому не задавайте больше вопросов, так как я отвечать не буду.

— Одним словом, вы не хотите назвать свой адрес? — продолжал Тефер после некоторого молчания.

— Нет.

— Берегитесь, отказ будет истолкован вам во вред.

Рене молчал.

— Вы только ухудшаете свое положение.

То же молчание.

Тефер топнул ногой.

— Я вас заставлю слушаться! Вас сейчас обыщут.

— Вы имеете на это право; к тому же вы сильнее. Обыскивайте.

Тефер разгневался. Лицо его перекосилось. Полицейский инспектор, в известных обстоятельствах, страдал нервным тиком. Он с яростью взглянул на арестованного, который позволил себе возражать, и вся левая сторона его лица снова искривилась. Но Рене ничего не заметил.

— Обыскивайте! — сказал он. — Вы не найдете в карманах ничего, что ухудшило бы мое положение.

— Хорошо! Посмотрите, не оставил ли он чего в арестантской?

Агент поспешно повиновался.

— Обыщите его! — приказал инспектор другому агенту.

— Я облегчу ему дело, — сказал Рене, выворачивая карманы. — Вот связка ключей.

— Это ваши ключи?

— Мои или нет — не ваше дело. Вот бумажник. В нем, как вы можете видеть, шестьдесят семь франков, шестьдесят семь сантимов и пуговица от подтяжек.

— Прошу вас не шутить! — с гневом вскричал инспектор, хлопая Рене по плечу. Последний возмутился.

— Стойте, сударь! — закричал он. — Говорить вы можете, что угодно, но рукам воли не давайте, а не то я за себя не отвечаю. Я от природы очень спокойный, но, когда меня выводят из себя — я себя не узнаю. Поэтому, для нашей общей пользы, исполняйте только ваши обязанности.

Тефер пожал плечами и отошел.

— Есть у вас бумаги?

— Конечно!

— Где они?

— Без сомнения, не у меня в кармане. Вы понимаете, что я не думал, что они мне понадобятся.

— Это мы сейчас узнаем.

Тефер стал помогать обыскивать своего пленника; последний был совершенно равнодушен, хотя внутренне сильно обеспокоен; но он отделался одним страхом, так как, несмотря на все усердие Тефера, вещи, так ловко спрятанные, обнаружены не были.

Тефер побледнел от злости, но сохранил внешнее спокойствие.

Так как арестованный отказывался назвать свой адрес, он не мог рапортовать герцогу, и это особенно выводило его из себя.

«Он будет говорить только со следователем, — думал Тефер. — Но, может быть, чтобы победить его упрямство, понадобится несколько дней тюремного заключения. Все равно, герцог подождет, так как пока арестованный не может ему повредить».

В это время в комнату вошел агент, тщетно осматривавший арестантскую.