Небо над Ораном - Фернандо Гамбоа

левой рукой на перевязи, он стоял в дверях, молча наблюдая за ними. В правой руке он держал полупустую бутылку джина.

— Capitaine, — привстала Жюли.

Райли жестом остановила ее.

— Я не имел в виду... — начал объяснять галисиец.

— Я знаю, что ты имел в виду, — оборвал его Алекс.

Покачиваясь, капитан подошел и сел на один из свободных стульев рядом с Джеком, и с глухим стуком поставил бутылку на стол.

— Как дела? — спросил его помощник и положил ему руку на плечо.

Алекс отмахнулся от нее как от мухи.

— Я в порядке, — неохотно сказал он.

— Твое лицо говорит об обратном.

—  Ну, какое уж есть.

— Должна сказать, capitaine, — вмешалась Жюли, перегнувшись через стол, — что джин вам не поможет.

Райли нахмурился и оглядел собравшихся:

— Что это, черт подери, такое? Я случайно не попал ли на собрание анонимных алкоголиков?

— Мы просто хотим помочь вам, — сказал Сезар.

— Когда мне понадобится ваша помощь, я попрошу об этом, — ответил он слишком быстро и резко.

— Это все из-за той суки? — поинтересовался Марович с присущей ему деликатностью. — Той самой, которая убила бы нас всех, не моргнув глазом?

— Заткнись, Марко! — рявкнул Джек.

На этот раз Райли положила руку на плечо друга, успокаивая его.

 — Оставь его в покое, — сказал он. — Он прав.

— Не говори так, capitaine, — упрекнула его Жюли.

— Внутри нее что-то сломалось, — продолжил Райли, уставясь на бутылку. — Это было… Мне хочется думать, что есть что-то еще. То, что внушающее страх поведение было ни чем иным, как позой, чтобы заслужить уважение окружающих... ну, я не знаю. — Он высморкался, отвинтил крышку бутылки, взял у Джека пустой стакан и наполнил его до краев. — Конечно, я ошибался.

Он залпом выпил джин, а остальные молча наблюдали за ним, не зная, что сказать.

Это была не первая смерть, в которой был виноват их капитан, и он уже испытывал чудовищное чувство вины из-за того, что произошло много лет назад на склонах холма Пингаррон во время гражданской войны в Испании. Они слышали, как он пил по ночам в своей каюте, иногда повторяя имена тех, кого он послал на смерть одним роковым ранним утром в феврале 1937 года, тихо рыдал, пока его не одолевали сон и алкоголь. Все слышали его в таком состоянии, и всегда молчали — неловко было говорить об этом, даже Маровичу.

— Это неправда, capitaine, — мягко упрекнула его Жюли. — Вы бы не стали так рисковать ради… такого человека.

Райли искоса глянул на нее:

— Вот такой я великодушный.

Джек громко откашлялся.

— Есть что возразить? — огрызнулся Алекс.

— То, что ты идиот, считается возражением?

Райли почувствовал, как гнев разгорается в нем и поднимается к горлу, как гейзер, готовый взорваться. Одно дело сказать ему это наедине, благодаря давней дружбе, и совсем другое — говорить с ним таким образом перед командой и посторонним человеком. Нечто подобное определенно могло повредить дисциплине на борту «Пингаррона».

В его голове все еще формировался убедительный ответ, когда галисиец добавил:

— Ты, очевидно, испытывал к ней чувство. Даже наш добрый доктор, — он указал на Риэ, удивленно взиравшего на происходящее, — это заметил. Черт побери, это видел даже Марко. Обманывать себя глупо, и единственное, что ты сделаешь, — это добавишь еще один крестик в список своих мнимых грехов. — Он пристально посмотрел в глаза капитана. — Ты не сможешь перевернуть страницу, пока не согласишься с этим.

Райли сжимал пальцами стакан так сильно, словно собирался его смять в лепешку.

— Я переверну страницу, когда сойду с ума.

— А что же насчет Марча? — вмешался Сезар, пытаясь изменить ход разговора, прежде чем двое друзей перейдут к использованию кулаков.

— Что? — раздраженно ответил Алекс.

— Марч. Что с ним теперь будет? Вернее... что с нами будет?

— Я не уверен, — фыркнув, признался Райли. — Сегодня утром я говорил с ним по телефону.

— И?

— Правда, не знаю. Ноэми звонила ему раньше… — Он глубоко вздохнул и продолжил. — Она передала ему, что мы выполнили свою часть сделки.

— Так что tout est bien, правда? — заметила Жюли.

— Возможно. — Он снова наполнил стакан и выпил залпом. — Но когда он обнаружит, что наш друг — он посмотрел на Риэ — дает больным Орана лекарство, которого здесь не должно быть...

— Вот почему я объяснил в больнице, что штамм, который я использую для синтеза пенициллина, принес мне коллега из лаборатории, который тайно сотрудничает со мной, — возразил Риэ. — Чтобы вас никто не подозревал.

Алекс хмыкнул:

— Хуан Марч может быть много кем, но не дураком. В какой-то момент он свяжет кончики и, возможно, в конце концов узнает, что же произошло на аэродроме. И тогда у нас будут проблемы.

— Вау, ты сегодня проснулся оптимистом, да? — съязвил Джек.

Райли снова почувствовал, как разгорается его гнев.

— Я вижу, тебе не терпится получить по морде.

— Сначала проверь, держишься ли ты на ногах, — спокойно ответил галисиец.

— Мать твою… — Райли отбросил стул и вскочил на ноги. — Я тебя… — злобно прорычал он, и тут же покачнулся, как будто судно попало в шторм. Он сразу понял, что виной тому было не судно, а его собственное состояние. Ему не осталось ничего другого, кроме как снова сесть, сверля свирепым взглядом своего помощника. — Мы с тобой потом поговорим, — пригрозил он, указывая на него пальцем.

В ответ Джек подмигнул ему, как будто это было всего лишь шуткой.

— А когда нам собираются платить за работу? — задал Марко вопрос, который и у остальных был на уме.

— Не могу сказать, - пробормотал Алекс, делая видимые усилия, чтобы вернуть себе достоинство.

— Но… он заплатит нам, не так ли? — спросил Сезар.

— Тоже не знаю. Думаю, он этого не сделает, пока не убедится, что мы в этом не замешаны.

— Дерьмо.

— Поживем — увидим, — добавил Алекс, устало откинувшись на спинку сиденья. — Но с тем, что произошло... я думаю, мы будем рады, если Марш не отправит «Пингаррон» на дно вместе со всеми нами. Вся эта операция оказалась