Шпион номер раз - Геннадий Соколов

Антигерманизм среди британцев тогда был настолько силен, что в концертных залах Англии перестали звучать симфонии Вагнера, Моцарта, Бетховена. Англия до такой степени прониклась ненавистью к немцам, что королева-мать попросила сына Георга снять с дворцовой часовни королевского дворца кайзеровские флаги. У британской короны были прочные немецкие корни, связывавшие ее с Саксен-Кобург-Готской династией. Чтобы спасти престол от народного гнева, король Георг V провозгласил 17 июля 1917 года Виндзоров правящим родом Британии. Таким образом, монарх отказался от своей немецкой фамилии и всего германского наследия. Его и всех остальных потомков королевы Виктории следовало с тех пор относить к Дому Виндзоров.

Следующая, Вторая мировая, война, конечно, не добавила англичанам симпатий к немцам. Это Евгений Иванов прекрасно понимал. Память же Первой мировой войны стала для советского разведчика откровением. Он, впрочем, не преминул воспользоваться новым знанием в интересах дела.

С самого начала своей работы в Лондоне Иванов не пропускал ни одного важного приема ни в американском, ни в канадском, ни, естественно, в советском посольстве. Не говоря уже о приемах в Букингемском дворце. Для него это была очень важная часть служебных обязанностей. Как он мог выйти в Англии на нужных ему людей, на того же сэра Колина, игнорируя рауты и приемы? Ведь на улице знакомства не заводят, тем более англичане! Приемы и подготовка к ним значили всё.

Дело это особой премудрости, казалось бы, не требовало. И тем не менее, далеко не все сотрудники советского посольства активно использовали официальные приемы для расширения своих деловых связей. Что греха таить, кое-кто из работников посольства появлялся на дипломатических раутах лишь для того, чтобы напиться за государственный счет да отстояться где-нибудь в углу. Или просто отметиться.

Например, непосредственный начальник Иванова — военно-морской атташе СССР в Великобритании капитан 1-го ранга Сухоручкин — на официальных приемах предпочитал играть роль стороннего наблюдателя и строгого критика. Это был умудренный опытом боевой офицер, умевший отдавать приказы, но не любивший играть какую-то иную некомандную роль. Для него проронить слово с гостями на дипломатическом рауте, завязать нужный деловой контакт было тяжкой мукой.

Только спустя некоторое время Иванов, наконец, понял, что дело здесь не только в неважном знании военно-морским атташе английского языка. Просто его шеф был банальным перестраховщиком. В любом деле его, каперанга Сухоручкина, прежде всего, волновало одно: как бы, не дай бог, чего не приключилось. Ненужных осложнений он не любил и старательно их избегал. Сухоручкин хорошо помнил сталинские времена, из которых он четко усвоил, что инициатива наказуема. По меткому выражению Иванова, «сталинские порядки, очевидно, на всю оставшуюся жизнь наградили его страхом и немотой».

В разведке такой подход вредил делу.

— В девяти случаях из десяти, — вспоминал Евгений Михайлович Иванов, — я с Сухоручкиным не советовался и о своих делах в известность не ставил. Работал непосредственно под руководством резидента ГРУ в Лондоне или напрямую по указаниям Центра. А нередко просто брал инициативу на себя.

Конечно, он, мягко говоря, недолюбливал своего шефа. Надо сказать, что и Сухоручкин отвечал Иванову взаимностью, не балуя впоследствии своего подчиненного лестными оценками и хвалебными аттестациями, которые периодически направлял в Центр, не забывая при этом отметить выявленные лично им «отдельные недостатки» в работе помощника военно-морского атташе капитана 3-го ранга Иванова.

Но вернемся к тому ноябрьскому приему 1960 года, на котором Иванов познакомился с редактором «Дейли телеграф». Как он признавался позднее, вспоминая свою работу в Лондоне, для него тот официальный лондонский прием был как для актера премьерный спектакль.

— В любой мизансцене надо было знать свой текст и уметь правильно сыграть свою роль, — говорил он.

Даже сделав выводы в отношении англичан и их отношения к жизни, тем не менее знакомился с людьми советский разведчик по-прежнему быстро и открыто. Подходил, скажем, на приеме к одному из гостей посольства и непринужденно спрашивал:

— Сэр, позвольте узнать, а что это за любопытный знак в вашей петлице?

И тут же добавлял:

— Извините, что не представился, — помощник военно-морского атташе Евгений Иванов. А как вас звать-величать?

Ну а ему, скажем, в ответ заявляют:

— Я директор мукомольной фабрики.

Иванов понимает, что этот бизнес не по его части, и без лишних словопрений откланивается. Идет к следующему гостю. Говорит ему:

— Простите, сэр, вот я вчера узнал из газет об изменении позиции правительства консерваторов в вопросе о вступлении Великобритании в Общий рынок. Что вы думаете по этому поводу?

А тот в ответ:

— Не только я, но и все сотрудники моей газеты считают, что эта позиция вполне обоснованна.

«Ага, — думает про себя Иванов, — ”моя газета”»…

— А какая это газета? — интересуется он с благожелательным любопытством на лице.

— «Дейли телеграф», — раздается в ответ.

— А-а-а! Очень приятно познакомиться. Простите, сэр…

— Сэр Колин Кут. С кем имею честь?

— Евгений Иванов, помощник военно-морского атташе.

И по рюмочке, чтобы закрепить знакомство. После обмена любезностями Иванов делает следующий ход:

— Сэр Колин, я хотел бы посмотреть, как делается английская газета. Не могли бы вы доставить мне такое удовольствие?

— Отчего же, пожалуйста, — слышит он в ответ.

— А когда вам удобнее принять меня? — вежливо интересуется Евгений Михайлович.

— Давайте в среду, на следующей неделе. Приезжайте прямо в редакцию.

Дело сделано. Желанное приглашение получено. Нужный контакт практически установлен.

Надо заметить, что намеченный Ивановым в качестве контакта сэр Колин Кут был во всех отношениях весьма любопытным персонажем. О его военной карьере, оборванной ранением, полученным в Первую мировую войну, мы уже знаем. Ее продолжила карьера политическая. После демобилизации Колин Кут был избран в парламент от Либеральной партии Великобритании. Затем оставил работу в Вестминстере и занялся журналистикой.

Сэр Колин был на короткой ноге и с бывшим премьером страны Уинстоном Черчиллем, и с премьером нынешним — Гарольдом Макмилланом. Оба дружили с детских лет и были однокашниками в Оксфорде.

Свою журналистскую карьеру Колин Кут начал давно, в 1923 году, когда он стал корреспондентом лондонской «Таймс» в Риме. По советским агентурным сведениям, журналистика, впрочем, была лишь прикрытием для его разведывательной деятельности.