Багровая судьба - Венди Оуэнс

Изабелла убила его. Она бы убила и Амелию, и меня, если бы я не убил ее первым. Только те, кто был там той ночью, знают, что на самом деле произошло, и если наша семья хочет оставаться в безопасности, истории нужно оставаться именно такой.

— Это ложь… — вылетают из моего рта слова.

— Ложь…? — повторяет Джиа, широко раскрыв глаза, услышав серьезность моего признания.

Тяжесть откровения повисает в воздухе между нами. Мое сердце пропускает несколько ударов, когда я заглядываю в глаза Джии и вижу в них беспокойство от осознания моих слов.

— Винсент? — с нажимом спрашивает она, — что ты имеешь в виду, говоря, что это ложь?

Вот он. Момент, когда я могу начать новую жизнь с Джией. Рассказать ей правду о том, что произошло той ночью, о том, как Ева помогла нам всё скрыть. Я открываю рот, не зная, что сказать, не совсем понимая, что собираюсь сказать.

— Амелия и я, мы узнали правду незадолго… до того, как всё произошло той ночью, — я делаю глубокий вдох, готовясь к потоку эмоций, которые непременно испытаю, — Изабелла не наша мать.

— Что? — Джиа тяжело дышит, ее шок очевиден.

— Она не была нашей биологической матерью, — я внимательно наблюдаю за ее реакцией, — мою настоящую мать убили Ивановы в отместку за то, что моя семья сделала с их семьей. Мой отец вырос без матери, и он не мог вынести мысли, что мы вырастем так же, как он. Поэтому он женился на Изабелле, подруге семьи. Мы были так молоды, что она стала единственной матерью, которую мы с Амелией когда-либо знали. Они решили никогда и ни за что не говорить нам правду.

Джия прикрывает рот рукой, ее глаза широко раскрыты от шока.

— О, Винсент, — шепчет она, и ее слова наполнены сочувствием, — вы узнали это, а потом вам пришлось иметь дело с его смертью.

— Именно, — отвечаю я, и горечь многих лет лжи обжигает мой язык, — я предполагаю, что некоторые из его капо, которые служили дольше всех, знали правду, например, твой отец и Бруно. Но нам никто ни слова не сказал.

— Не могу поверить, что ты никогда об этом не догадывался, — отвечает Джиа.

Я качаю головой.

— Может быть, мы не хотели видеть правду, я не знаю. Но именно поэтому, если мы с тобой решим пожениться, я хочу начать с тобой всё заново, Джиа. Никакой лжи, никаких секретов, — ложь исходит от меня легко.

Джиа никогда не узнает всей правды о той ночи. История о том, что мой отец решил покончить с собой из-за неизлечимой формы рака, почему-то более приемлем для людей, которые служили под его началом, чем версия о том, что он был дураком, и не знал, что его собственная жена замышляла против него заговор. По крайней мере, сейчас я всё еще чувствовал уважение, которое его люди испытывали к нему. Уберите уважение, и бесчисленные враги почувствуют запах свежей крови.

— Спасибо, что доверился мне. Я понимаю, это, должно быть, нелегко поделиться этим.

Я притягиваю Джию ближе; ее голова оказывается у меня на груди, и я чувствую, как ее дыхание сливается с ровным ритмом моего сердца. Тепло огня проникает глубоко в мое тело, до самых костей.

Кончиками пальцев я провожу линию на тыльной стороне ее руки, осторожно, но намеренно. Она сильнее вжимается в меня, в мое тело.

Я не лгал, когда сказал ей, что хочу начать с ней всё сначала. Мне искренне хотелось бы рассказать ей всё, но этого никогда не произойдет — не только ради меня и Амелии, но и ради Евы. Все они были свидетелями той ночи и участниками сокрытия последствий.

Глава 15

Я удивлен тем, насколько комфортно Джия ощущается в моих руках. Мне не привыкать к красивым женщинам, но чаще всего я даже не запоминаю их имен. Мы просто веселимся, и они уже в пути обратно домой. Я не позволяю женщинам приближаться ко мне и, конечно же, не привожу их в свой семейный дом, чтобы поделиться историями из моего детства.

Каштановые волосы Джии ниспадают ей на плечи, а в ее глазах сверкает невысказанный вызов, когда она поворачивается таким образом, что ее голова лежится мне на колени, и смотрит на меня снизу вверх.

— Спасибо, за то, что привел меня сюда и показал мне то, кем ты являешься на самом деле.

Я провожу пальцами по ее щеке. Вопрос, маячащий в глубине моего сознания, волнует меня. Могу ли я действительно влюбиться в эту женщину? Ева снова вмешивается в мои мысли. Ее забота о моем счастье, возможно, была бы напрасной, если бы я действительно испытывал искренние чувства к Джии. Правда в том, что беспокойство Евы пробудило во мне нечто подобное. Если мы с Джией выполним эту договоренность, мои отношения с Евой наверняка изменятся. Я не могу представить, чтобы мою новую жену устраивала такая близкая дружба с женщиной, особенно с такой красивой, как Ева. Но что будет с Евой? Найдет ли она такое же счастье с кем-нибудь? И почему одна мысль об этом разжигает огонь в моем животе?

— Спасибо, что не убежала с криками, когда услышала, насколько на самом деле испорчена моя семья, — со смехом говорю я.

Она улыбается мне.

— Нужно ценить то, что у нас есть. Я не думаю, что кто-то за пределами нашего мира мог бы по-настоящему любить нас так же, как кто-то из нашего круга. Мы понимаем, откуда произошли, лучше, чем кто-либо другой, и именно поэтому мы так легко можем принять друг друга такими, какие мы есть.

Она права. Наш общий опыт сформировал союз, превосходящий все поверхностные связи, к которым я привык. Джиа понимает жизненные тонкости моего прошлого, которые сделали меня тем, кем я являюсь сегодня. И, в свою очередь, я вижу в ней силу, стойкость, которая помогла ей пройти через ее собственные жизненные испытания.

Когда я сижу на диване, положив ее голову себе на колени, меня охватывает чувство спокойствия.

Взгляд Джии смягчается, когда