Вкуснотища - Марк Смит

Джек было подумал, что дело сделано. Он провел двадцать минут у телефона, осыпая молоденькую служащую банка подробными объяснениями о том, почему и для чего ему понадобилось переводить наличные. Он хотел отправить их в четырех частях по четыре тысячи девятьсот девяносто девять долларов и девяносто девять центов каждая. Так банк не обязан будет докладывать о передвижениях денежных средств во Внутреннюю налоговую службу. Он рассудил, что наемный убийца будет только рад заплатить несколько центов, лишь бы не привлекать ненужного внимания. Телеграфные переводы были достаточно небольшими, чтобы легко затеряться в бумажной груде повседневных деловых операций. И, посланные на банковский номерной счет убийцы, они практически растворялись бесследно.

Джек налил себе кофе и откинулся на спинку стула. Он даже чувствовал нечто вроде удовлетворения. Иногда, и Джек это понимал, самые хорошо продуманные планы и вправду срабатывают. Его компания внедряется на сулящий выгоду новый рынок, и Джек вот-вот покажет этому Сумоисту, кто на самом деле в доме хозяин.

И, само собой, не кто иной, как Стэнли, поставил крест на его радужных надеждах. Он позвонил из Гонолулу:

— Папа? Для чего эти денежные переводы?

Джеку не нравилось, когда его допрашивают или пытаются сунуть нос в его планы.

— Не твое собачье дело!

В трубке воцарилось долгое молчание. Он услышал, как Стэнли откашливается.

— Ладно. Что ж, мне позвонили из банка, потому что требуется мое подтверждение сделки.

— О чем это ты там бормочешь, черт возьми? Я просто перевел их, и точка.

— Им необходимо мое согласие.

— С каких это пор?

— С тех пор как у тебя случился сердечный удар.

Внезапно кофе показался Джеку леденяще холодным, во рту появился неприятный привкус. Неожиданно почувствовав головокружение, Джек покачнулся и схватился за стол, чтобы не упасть. Ему понадобилось время, чтобы собраться с силами.

— Я же подписываю чеки.

— Тебе это разрешено.

— Тогда почему я не имею права перевести деньги?

Стэнли уклонился от ответа и снова спросил:

— Для чего они?

Джек взорвался, он заорал в трубку:

— Я же сказал тебе, что это не твое собачье дело! А теперь звони быстро в банк и прикажи им разблокировать деньги.

— Нет, пока ты не скажешь мне, для чего они.

— Я не могу.

— Тогда подпиши чеки на сумму в девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять долларов и девяносто шесть центов.

— Они должны быть получены сегодня.

— Почему?

Джек попробовал успокоиться. Необходимо действовать разумно. Он попытался придать своему голосу отеческие интонации.

— Сынок, просто подтверди эти переводы.

Но преимущество было на стороне Стэнли, что случалось не часто в его жизни, и он не собирался вот так просто отказываться от власти.

— Прости, пап. Я не сделаю этого, пока ты не скажешь, для чего они предназначены.

Джек посмотрел на телефон. Посмотрел на чашку с кофе. Посмотрел из окна кухни на бассейн, искрящийся на заднем дворе. Посмотрел на свой ходунок. В этот момент из трубки донеслось скрежетание, и Джек уставился на нее. А потом, как вулкан на горе святой Елены в штате Вашингтон, он взорвался, извергая неистовую лаву брани, желчи и бешенства в телефон. И никакие тренинги по управлению гневом не смогли бы обуздать его ярость. Он вопил и кричал так сильно, так исступленно, что даже забыл о необходимости дышать и чуть не дал дуба.

Но, несмотря на все его неистовство, был не в силах ничего изменить. Последнее слово оставалось за Стэнли.

— Нет.

И в эту минуту Джек осознал, что его отымели по-крупному. Он разъединился со Стэнли и набрал другой номер. Ответила женщина:

— Слушаю.

— Забудьте это.

— Простите?

— Я встретился с вашим парнем. Вчера. В казино «Парижский отель».

— Извините, я не понимаю, о чем вы.

Джек совсем отчаялся. Само собой, она не станет ничего обсуждать по телефону.

— Не могли бы вы оказать мне услугу и передать сообщение одному человеку?

— Это не передаточный пункт. Сожалею.

— Я хочу все отменить.

— Я не знаю, о чем вы.

— Просто скажите тому парню, хорошо?

— Возможно, вы ошиблись номером.

Джек подобного стерпеть уже не смог. Он утратил последние крохи самообладания.

— Я не в состоянии заплатить.

Последовало долгое молчание.

— По этому номеру мы не принимаем сообщения об отмене заказа.

— Ладно. Скажите мне, кому позвонить. Я отменю у них.

— Мы вообще не принимаем никаких отказов.

Джек дрожащей рукой провел по взмокшему лбу. Что за идиотка эта дамочка!

— Я не могу заплатить. Понятно вам? У меня нет ни гроша. Все предприятие оказалось одной большой ошибкой. И точка.

— В случае заказа продукта наши обязательства будут выполнены.

— Скажи ему, черт тебя подери, что все отменяется! Почему ты не можешь сделать такой малости?

— Боюсь, ничем не сумею вам помочь. До свидания.

И она положила трубку.

Джек попробовал другой номер. Он набрал телефон Пола Росси в конторе местного отделения профсоюза водителей. Пришлось прибегнуть к хитрости, Джек вынужден был сказать его помощнику, что дело срочное, вопрос жизни и смерти. Хотя, молнией мелькнуло у него в мозгу, так оно и было.

Добрых пять минут Джек томился в ожидании, слушая рок-музыку. Но вот наконец Джека переключили на сотовый телефон Пола.

— Я слушаю.

— Это Джек Люси. У меня тут затруднение одно вышло.

— Чем могу вам помочь, Джек?

Джек рассвирепел от его расшаркивающегося тона.

— Я тут звякнул по тому номеру, который вы мне дали, и кое о чем договорился с тем парнем. И теперь хочу отменить сделку, но он не желает разговаривать со мной.

Джек ожидал ответа, в то время как на другом конце провода повисло долгое, разрываемое лишь статическими помехами молчание.

— Не понимаю, о чем вы, Джек.

— Тот номер, что вы мне дали. Тогда, в ресторане.

Очередная пауза. Еще больше потрескивания стало пробиваться по линии.

— Извините, Джек. Не припомню, чтобы давал вам какой-то номер. Может, вы перепутали меня с кем-то другим?

Джек был не в том настроении, чтобы выслушивать всякую ахинею.

— Твою мать, Пол! Тот парень из крутых, а такие не шутят. Я намерен отменить сделку. Просто позвони ему, черт возьми, и скажи, что игра окончена!

— Сожалею. У меня связь пропадает. Совсем вас не слышу.

— Я сказал, что надо позвонить ему и отменить эту гребаную сделку!

— Вас плохо слышно.

Джек заорал в трубку:

— Отмени эту гребаную работу!

— Послушайте, давайте я вам перезвоню на следующей неделе.

Последовали короткие гудки.

Джек уставился на телефонную трубку. И швырнул ее о стену.

— Твою мать!!!

Они засунули в него иголку. Он чувствовал ее. Протыкали его руку какой-то острой штуковиной, словно он превратился в бесчувственный манекен, вонзали несколько раз, пока не утолили свои садистские наклонности.

— М-м-м-м!

— Доктор, он пришел в себя.

Фрэнсис хотел поинтересоваться у медсестры, насколько хорошо она разбирается в рыбной ловле с острогой, потому что именно таким ему все и представлялось. Замираешь на удаленном от берега рифе, высматриваешь маленьких в черно-желтую полоску рыб-ангелов, снующих под водой, выжидаешь, делаешь поправку на параллакс, и затем — бац! — вонзаешь острогу прямо в маленькое верткое тельце. Вот как это бывает. Но он не мог вымолвить ни слова — ему как-то нехорошо было, — поэтому сделал то, на что хватило сил.

— Сука!

— Он в сознании.

— Сэр? Вы меня видите?

Фрэнсис попытался продрать глаза, но возникли некоторые сложности. Тогда кто-то открыл его глаза вместо него и стал в них тыкать назойливым ярким светом. Можно было так не напрягаться, а просто засунуть его сетчатку в микроволновую печку.

— Аааа! Мать вашу!

— Сколько торазина они ему дали?

Медсестра вытянула вверх два пальца, показывая, что его напичкали солидной дозой.

— Сэр? Вы меня слышите?

Фрэнсис попытался кивнуть. Странно как-то. Его голова не сдвинулась с места. Он что, шею сломал? Интересно, его голова вообще-то еще крепится к туловищу?

— Что?

— Сэр? Ваш пенис. Как долго у вас держится приапизм?

Даже если бы Фрэнсис пребывал в полном рассудке, он бы и тогда не имел ни малейшего представления, о чем это там бормочет доктор. Он стал рыться в памяти, чтобы отыскать там хоть сколько-нибудь вразумительный ответ.

— Машина взята напрокат.

Доктор кивнул:

— Очень мило, сэр. Вы помните, какие именно наркотики принимали?

— Само собой.

Фрэнсис устал, и что бы там ни происходило сейчас с ним или что бы там они ни вытворяли, чертовы садисты, от этого у него началась адская боль. Почему они ничего не сделали, чтобы ее унять? Разве он не в больнице?