Телеграмма Берия - Валерия Троицкая

Пишите чаще, жду писем очень, желаю здоровья и спокойствия. Алёша…

Декабрь 1941 года

…Жизнь у нас сейчас очень тяжёлая, особенно с бытовой стороны. Отопление, освещение (электричества нет), питание, хождение пешком на работу, доставание продуктов и много других более мелких вопросов — вот что составляют мою и жизни ленинградцев сегодня. Тысячу раз благодарю судьбу, что Вам удалось вовремя уехать. Я держусь и выгляжу неплохо. Самым тяжёлым вопросом для всех ленинградцев является вопрос продовольствия. Я считаю, что этот вопрос самый сложный. Меры принимаются героические. Но все переживания и лишения совершенно не меняют моей уверенности в недалёкой победе. Зима, которую мы переживаем, первая и последняя тяжёлая зима. Всё надо рассматривать сравнительно. Для немцев она уже третья. Мороз работает в нашу пользу. Озлобление против варваров растёт. Будущее мне рисуется радостным. Важно только сейчас пережить эту тяжёлую последнюю зиму. В первый день мира всё забудется…

…Я получил новую работу бухгалтера в той же самой организации, где работал раньше. Этой новой работе я очень рад, теперь я буду находиться в лучших условиях питания и быта. Сегодня я ночевал на новом месте. Пользуясь своим новым положением, я спал целую ночь. Такого счастья у меня уже давно не было. Правда, в моей комнате было всего лишь четыре градуса по Цельсию, но под двумя тёплыми одеялами, ватным пальто, не снимая верхней одежды, было очень тепло. Мне даже снилось детство и папа. А это бывает только тогда, когда мне хорошо. На ближайшее время, во всяком случае, моя жизнь устроена неплохо. Кроме того, в связи с улучшением положения на фронте, мы со дня на день ожидаем улучшения нашего быта, питания. Приближается время ужина, хотелось бы поужинать с Вами. Вероятно, было бы сытнее. Целую Вас крепко, будьте сыты, спокойны и пишите мне чаще …

Январь 1942 года

…В моём положении изменений нет. Хронически хочу есть. Путешествия к нам домой на Петроградскую сторону проделываю легко. Вообще народ сильно сокращается и путём эвакуации и естественным путём. Если у Вас будут какие-либо возможности переслать продовольственную посылку — пошлите. Это очень важно. Я начинаю жить обменом старых вещей на продовольствие. Сейчас у нас морозы, из-за отсутствия воды умываемся снегом. В баню давно не ходил, так как они не функционируют из-за отсутствия света и воды. Пишу это письмо при свете фонарика «летучая мышь». Жду весны как надежды на что-то лучшее. Жду весны, жду весны, света, воды, трамваев, телефонов, хлеба, продовольствия, радио, и пр. Мне есть чего ждать и чему радоваться, если хоть что-нибудь появится. Хочется думать, что Вы живёте в лучших, нормальных условиях…

Февраль 1942 года

…Хочу с Вами поделиться своими планами на ближайшее будущее. Основной вопрос, который я должен решить, — это вопрос об эвакуации. Что говорит за отъезд из Ленинграда? Основное и главное — быть в такое тревожное время всем вместе. Кроме того, мне кажется, хотя Вы об этом мало пишете, что у Вас с продовольствием лучше дело обстоит, чем здесь. А для меня это очень важно. Очень хочется быть по-настоящему сытым и изжить сосущее ощущение чувства недоедания. Что же говорит против быстрой и спешной эвакуации? Основное и главное — это потеря всей или почти всей нашей обстановки и имущества. Эта потеря неизбежна в том случае, если я оставлю это имущество в квартире, и в том случае, если я буду его продавать. Никакая броня, никакой запор не смогут сохранить его, особенно если в квартиру кто-нибудь будет вселён. Если же начать распродавать его, то во-первых, много не продать, так как сейчас очень много предложений и маленький спрос, а то, что можно продать, имеет баснословно низкую цену. Для примера, могу Вам сообщить, что наш рояль будет стоить рублей 500–700. Кабинет кожаный из 10–12 предметов идёт за 15 тысяч, прочая хозяйственная мелочь идёт вообще очень дёшево. Отсюда и возникает проблема. По личным мотивам мне бы хотелось выехать отсюда, бросив всё на произвол судьбы. Интересы же хозяйства и семьи требуют более осторожного и осмотрительного решения. В то же время для меня ясно, что перенести вторую зиму в таких условиях, как прошедшая, я не смогу. Я думаю подождать до конца лета и посмотреть, что случится. На зиму мне здесь ни в коем случае оставаться нельзя. Я бы очень хотел получить от Вас весточку и Вашу точку зрения на все эти вопросы. Я поступил на работу в Туберкулёзный институт, но не уверен, что здесь останусь. Во-первых, тяжело ходить домой на Петроградскую сторону, и ещё есть некоторые обстоятельства…

С 4 февраля по моей просьбе, поскольку нахожусь в состоянии дистрофии (как и большинство ленинградцев), я помещён в Туберкулёзный институт как больной, я сам просил об этом начальство, и они пошли мне навстречу. В целом, если бы не тоска, то жизнь моя проходит в удовлетворительных формах.

Маруся, пришли мне на всякий случай заявление о переводе квартиры на моё имя. Это на всякий случай. Пока пишите на Кировский 8…

Апрель — Май 1942 года

…Сейчас передо мной стоит только один основной вопрос — это выезд из Ленинграда. Причём любыми способами и средствами. Этот момент создаёт добавочные мотивы для связи с учреждениями, которые будут эвакуироваться. Пока ещё ничего реального нет. А пока, пока весна, тепло, сошёл снег и с 15-ого апреля восстановлено частично трамвайное движение. Насчёт вещей, я решил так: максимум вещей взять с собой, минимум продать, остальное под доверенность оставить в Ленинграде. Вторую зиму я в Ленинграде, если не изменятся коренным образом условия, не переживу. Так что, как Вы видите, цель ясна, всё остальное конкретизируется позже …

В середине мая после многочисленных неудачных попыток возникла возможность эвакуации с одной из организаций, выезжающих из Ленинграда.

…Чувствую я себя сейчас очень похоже на то, как чувствовал себя 7 июня 1940 года[11]. Итак, если это не сон в весеннюю ночь, то числа 15 июня предполагаю быть в Казани, пить настоящий кофе с сахаром, есть поджаренный хлеб с колбасой и сдобную булку. Немного терпения. Ведь впереди целое лето. Я хочу, по крайней мере, после приезда хотя бы месяц ничего не делать. После лежания в больнице, скажу по секрету, я не досчитался двух пудов живого веса. Хорошие знакомые перестали меня узнавать, а я сам не узнаю своих брюк, которые, по меньшей мере, в полтора раза превосходят мой современный объём…

В конце мая Алексею Троицкому удалось эвакуироваться из Ленинграда, и произошла долгожданная встреча с семьёй. Однако его здоровье в результате трёхлетнего пребывания в тюрьме и пережитой блокады было сильно подорвано, и в апреле 1945 года Алексей Троицкий скончался. Похоронен он на Серафимовском кладбище в Ленинграде.