Территория сердца - Весела Костадинова

из белых полотенец с полки. Мягкое…. словно облако и такое же белое. Не глядя на себя в зеркале, словно страшась заглянуть в глаза, скинула одежду, оставшись в одном белье. На секунду замерла, а потом сняла и все остальное, небрежно бросив на стоявшее чуть дальше кожаное кресло.

Стараясь не думать ни о чем, вошла в кабинку, на стенах которой еще оставались капли от предыдущего человека. Включила обжигающе холодную воду. Капли падали на горящее тело, обжигали кожу, словно заставляя каждую клетку остыть, привести меня в чувство. Я чувствовала, как холодные потоки воды смывают с меня усталость и боль, смывают страх и волнение. Я стояла, позволив воде стекать по лицу, груди, спине, словно пытаясь очистить не только тело, но и разум. Пусть все эти эмоции и мысли утекут вместе с водой в водосток, пусть останется только чистота и ясность.

Мой взгляд упал на полку с шампунями и гелями для душа. Глаза расширились. Рядом с мужскими средствами стояли и… женские.

Не совсем отдавая отчет в том, что делаю, я взяла гель, открыла и принюхалась.

К горлу подкатила тошнота и жуткая брезгливость.

Терпко-сладкий аромат с легкой горчинкой врезался в сознание, возвращая в реальность. Этот запах был таким знакомым и неприятным. Я уже чувствовала его, в приёмной, на ней. Елена.

Тошнота подступила к горлу, будто я вдохнула что-то ядовитое, противное. Всё моё тело напряглось, как струна, а в голове вспыхнули образы: её холодное лицо, надменная улыбка, эти глаза, полные презрения и злости. Я словно наяву увидела, как она выходит из его кабинета, как задерживается у его двери, словно закрепляя своё присутствие, как её рука ненароком касается его плеча, как она входит сюда, в эту душевую, как…

Ну и идиотка ты, Лучезара! Запах привел меня в чувство гораздо эффективнее холодной воды. Я почти отбросила от себя гель, поставив его на место. Хотелось отвернуться и помыть руки с мылом. Дегтярным.

Быстро вымыв голову мужским шампунем, я поспешно вышла из душевой, жестко обтирая себя полотенцем. Вытиралась так, что на коже остались яркие красные полосы.

Теперь мои глаза находили и другие мелочи: расческа с парой коротких светлых волос, косметика, аккуратно разложенная на полках перед зеркалом, тушь, тональный крем, помада — всё это лежало там, как будто специально выставленное напоказ. Кто-то оставил здесь следы своего присутствия. Намеренно. Или просто потому, что считал это своей территорией.

Я медленно достала свою косметичку, почистила зубы, стараясь не касаться чужих вещей, расчесала свои длинные пепельные волосы, тщательно убирая каждый упавший волосок. Не потому, что не хотела, чтобы моё присутствие было обнаружено, а потому, что откровенно брезговала. Мне было неприятно оставлять здесь что-то своё, что-то личное, словно это могло как-то смешаться с тем, что принадлежало ей. Я не хотела быть частью этого, не хотела ощущать себя здесь, как она, не хотела, чтобы мои волосы, мои вещи лежали здесь рядом с её.

Привычными движениями подкрасила глаза, придав им уверенности и хорошего самочувствия, как называла это Алла. Использованное полотенце я бросила в корзину, стараясь при этом не прикасаться к ней лишний раз. Внутри всё ещё сидело неприятное ощущение, словно я стала участницей какой-то грязной сцены. В голове крутилась мысль, что теперь мне снова придётся мыть руки, если я хоть краешком прикоснусь к этим вещам, насыщенным запахом Александра, который теперь вызывал то же отвращение, что и запах Елены.

Уже совсем собралась выйти — спокойная и сдержанная, когда одна мысль заставила меня задержаться на месте. Подлая мысль, которая, кажется, принадлежала даже не мне.

Медленно открыла косметичку, проглядывая все, что у меня с собой было. Подарок, который сделан мне единственным нормальным человеком в этом месте, а может и во всей Москве. Жаль было терять даже малую часть этого дара, однако вселившийся бес уже не мог остановиться.

Я не хозяйка этого места и упаси меня бог от этого. Но я с огромным удовольствием посмотрю, как вы поцапаетесь друг с другом. Как Ленка почувствует то же самое унижение и смущение, которое испытала я, обнаружив её вещи здесь, в его душевой.

Мои руки перебирали косметику, словно в поиске чего-то особенного, что оставило бы след, но не слишком заметный. Помада? Нет, слишком легко. Тушь? Бессмысленно. Я смотрела на всё это с особым пристрастием, думая, что именно могло бы оставить её в замешательстве, но не выдать меня с головой.

И тут я увидела небольшую баночку с прозрачным блеском для губ. Алла говорила, что этот блеск подчёркивает натуральный цвет, придаёт губам здоровый, чуть влажный вид. Как раз то, что мне нужно. Не так часто я пользовалась этим блеском, он дорог мне только как подарок Аллы, но….

Я осторожно пристроила баночку между косметики Елены. Ни один мужик даже внимание не обратит на такую мелочь, но вот женщина……

Машинально посмотрела в зеркало, и невольно охнула. Девушка в зеркале разительно отличалась от серой мышки. Я едва узнала себя: естественный румянец, яркие глаза, в которых горел какой-то непонятный огонёк. Это был не просто румянец от волнения или злости — это был живой огонь. Уверенность, игра, задор. Словно я, наконец, обрела внутреннее понимание самой себя.

Впервые в жизни я наносила удар не защищаясь, а нападая сама. Это было так ново, так неожиданно. Я впервые провоцировала ссору. И мне это нравилось.

Лучик? Нет, я не лучик, я — пожар.

Из душа я вышла совершенно справившись со своим смущением. Да устала, да уснула. Что с того? С работой я справилась, все остальное — от лукавого.

Когда я вышла в кабинет, Александр Юрьевич поднял голову от документов и посмотрел на меня с лёгким удивлением. Я заметила, как его взгляд скользнул по моим свежевымытым, влажным волосам, которые я и не подумала сушить феном Леночки, и обновлённому виду, но меня это уже не смущало. Даже больше — мне стало интересно, что он скажет теперь.

— Всё в порядке? — спросил он, будто проверяя моё состояние.

— Да, спасибо, — я бросила быстрый взгляд на часы. Мне казалось в душе я провела пару часов, но времени прошло всего 20 минут.

— Завтрак будет