Комната с белыми стенами - Софи Ханна

Себастьян выпустил руку жены, встал и принялся расхаживать по комнате.

– Давайте перейдем к Роуэну, ребенку номер два. У него тоже был обнаружен излишек соли в крови. Причем все врачи согласились с тем, что именно это его и убило. Вопрос в другом: его отравила мать или же у него была редкая форма диабета? Или дефективный осмостат – механизм, который регулирует уровень натрия в крови. Полагаю, вы скажете, мол, здесь невозможно сказать наверняка, но эксперты-медики со стороны обвинения напомнили суду, что вскрытие выявило у Роуэна также трещину в черепе и несколько переломов длинных костей на разных стадиях срастания. Такие переломы называются метафизарными. Спросите любого педиатра, любого социального работника – эти переломы возникают, если взять ребенка за запястье или лодыжку и швырнуть его о стену.

Грейс Браунли поежилась.

– Трещина черепа – двусторонняя, что крайне редко случается при обычной травме, – громко продолжил Себастьян, как будто находился не у себя в гостиной, а в зале суда, обращаясь к аудитории куда более многочисленной, нежели супруга и Сэм. Засунув руки в карманы брюк, он продолжал расхаживать взад-вперед по комнате. – Бо́льшая часть переломов черепа просты, линейны и ограничены только одной черепной костью. О, у этих костоправов со стороны защиты был праздник! Одному даже хватило наглости заявить, что перелом черепа не мог стать причиной смерти ребенка, ибо никакого отека мозга не было обнаружено.

– Успокойся, Себастьян! – устало попросила Грейс, как будто не рассчитывала, что он обратит внимание на ее слова.

– Может, и не убил, но, черт побери, перелом-то был! – Сделав это заявление, Себастьян снова сел и покачал головой. Интересно, он закончил? Сэм хотел надеяться на это. Впрочем, сам виноват, что задал ему вопрос.

– Один эксперт со стороны защиты утверждал, что причиной переломов мог стать транзиентный несовершенный остеогенез, если такой, конечно, бывает, – добавила Грейс. – Несовершенный остеогенез – такое бывает, хотя и редко, но транзиентный остеогенез? Как подчеркнула на суде Джудит Даффи, несовершенный остеогенез имеет другие симптомы, и ни один из них не присутствует в деле Роуэна Ярдли – синяя склера, вормиевы кости…

– Когда Даффи заявила, что такой вещи, как транзиентный несовершенный остеогенез, нет, королевский адвокат со стороны защиты попытался представить ее этакой заносчивой всезнайкой. Мол, откуда у нее такая уверенность, спросил он, – вновь подключился к разговору Себастьян. – Не может ли она сослаться на некое исследование, в котором доказано, что несовершенный остеогенез никогда не бывает транзиентным? Разумеется, Даффи назвать навскидку такое исследование не смогла. Как вообще можно доказать то, чего нет?

– Не могу вспомнить, кто именно это сказал, но зато как верно, – пробормотала Грейс и после паузы добавила: – «Самый большой дурак может задать вопрос, на который не ответит даже самый большой мудрец».

– Защита шла на любые уловки. Адвокаты Ярдли не постеснялись вытащить замшелую версию о том, что ребенок нечаянно скатился с дивана. Я сам адвокат, – неожиданно сообщил Себастьян, как будто Сэму это было неизвестно. – И хорошо знаю: когда выставляют более одной версии, это значит, что ни одна из них не работает.

Услышав громкий вздох Грейс, он умолк и посмотрел на жену.

– Ничто из этого не имеет отношения к тому, почему я знаю, что Хелен Ярдли виновна, – сказала она. – Можно до хрипоты спорить о медицинских данных, но невозможно спорить с показаниями свидетеля, которому нет причин лгать.

– Лия Гулд, – добавил ее муж, снова беря Грейс за руку, как будто благодарил, что она напомнила ему. – Работник контактного центра, куда эти Ярдли приезжали навещать Ханну.

Пейдж, подумал Сэм. Не Ханну. Тогда она не была Ханной.

– Лия Гулд спасла нашей дочери жизнь, – объявил Себастьян.

– Хелен прямо у нее на глазах пыталась задушить Ханну, – подхватила Грейс, и глаза ее наполнились слезами. – Прижала девочку лицом к своей груди так, что та начала задыхаться. Это видели еще два человека – Пол Ярдли и сержант со странной фамилией Пруст, но они солгали в суде.

Сэм заставил себя сделать каменное лицо. Неужели Снеговик солгал, под присягой выступая в суде как свидетель? Вряд ли. Он способен на самые разные гадости, но такое абсолютно исключено. Сэм знал, что Хелен Ярдли включила свою версию этого эпизода в книгу «Только любовь» – Саймон Уотерхаус рассказал ему. Придется прочитать чертову книжку. Как говорится, не хочешь, а надо.

– От мужа можно было ожидать, что тот солжет, – с горечью добавил Себастьян. – Я еще могу понять, если убийца – ваша жена… но зачем лгать офицеру полиции? – Он покачал головой. – К великому прискорбию, на суде сержанту Прусту, мягко говоря, изменила память. Он заявил, что, по его мнению, Лия Гулд все преувеличила, что Хелен лишь крепко обняла Ханну, что естественно для любящей матери, тем более той, кто опасается, что не увидит дочери долгие годы, если не всю жизнь. Одиннадцать из двенадцати присяжных оставили заявление Пруста без внимания. Они поверили Лии Гулд. По их мнению, той не было причин придумывать то, чего не было.

– Хотя именно это она в конечном итоге и заявила. – Грейс сокрушенно вздохнула. – Этот ужасный тип по имени Натрасс столько раз поднимал волну в прессе, что все, даже бо́льшая часть свидетелей обвинения, в конечном итоге переметнулись на сторону убийцы. Натрасс добился того, что все таблоиды бросили в Джудит Даффи свою пригоршню грязи, будь то ее беспорядочные любовные похождения в подростковом возрасте, ее бессердечие к собственному ребенку, когда она была молодой матерью, работа, с которой ее уволили, когда она была студенткой…

– Про доказательства все забыли, – сказал Себастьян, сжимая руку жены с такой силой, что Сэм решил, что той наверняка больно; но даже если так и было, она промолчала. – Все превратилось в политику. Хелен Ярдли нужно было выпустить на свободу, причем как можно быстрее. Она стала неудобной для системы, хотя в арсенале Натрасса имелись лишь бомбы с грязью против доктора Даффи, одного свидетеля обвинения из многих. Ну хорошо, ее аргументы были сомнительными, но она была лишь крошечной частью этого дела. И вдруг все изменилось. Другие врачи, которые выступали против Хелен Ярдли, теперь запели иную песню – никто не хотел стать следующей жертвой Натрасса. Обвинение же не стало требовать повторного слушания дела, хотя могло и должно было это сделать. Айвору Радгарду, королевскому адвокату, прозрачно намекнули из администрации лорда-канцлера: мол, оставь это дело. В противном случае тебе никогда не стать судьей Высокого суда. И Радгард вышел из игры.

– Что было дальше, вы знаете. Лори Натрасс берет у Лии Гулд интервью для «Обсервера», и та говорит, что больше не уверена в том, что видела, как Хелен Ярдли пыталась задушить собственную дочь, прижимая ее лицом к своей груди. Теперь ей кажется, что тогда она беспричинно запаниковала и в данный момент глубоко сожалеет о том, что из-за нее осудили невиновного человека.

Грейс явно стоило неимоверных усилий произнести эти слова в отношении Хелен Ярдли.

– Что еще она могла сказать после того, как Хелен освободили и все нынче только и делают, что говорят об охоте на ведьм и преследовании несчастных матерей, – добавил Себастьян. – Нелегко быть одиноким голосом несогласия. Спустя десять лет можно убедить себя в том, что все было не так. Но факт остается фактом: тогда в комнате для свиданий социального центра Лия Гулд отняла Ханну у Хелен Ярдли и пребывала в уверенности, что, поступив таким образом, спасла ребенку жизнь.

Сэм поймал себя на том, что ему по-своему жаль этих Браунли. Одержимость беспощадно давила на них, высасывала жизненные соки. Он заподозрил, что они постоянно пережевывают эту историю, и всякий раз, когда дело доходит до того момента, когда Хелен Ярдли выпустили на свободу, их охватывает свежий прилив ярости.

– Как давно вы живете в этом доме? – спросил он.

– С восемьдесят девятого года, – ответила Грейс. – Почему вы спрашиваете?

– Значит, до того, как вы удочерили Ханну.

– Повторяю: почему вы это спрашиваете?

– Дом Ярдли на Бенгео-стрит всего в пяти минутах ходьбы отсюда.

– В смысле расстояния – да, возможно, – сказал Себастьян. – Во всех прочих смыслах Бенгео-стрит для нас в другом мире.

– Когда вы удочерили Ханну, вы знали, где живут Ярдли?

– Да. Нам… – Грейс не договорила и закрыла глаза. – Социальная служба переслала нам несколько писем… вернее, писем Ханне от Хелен и Пола Ярдли. На конвертах был указан их адрес.

Нет никаких сомнений в том, что они ни разу не попались на глаза Ханне.

– Вы не думали переехать в другое место? – спросил Сэм. – Раз вы решили не говорить Ханне правды о том, кто ее биологические родители, вам не кажется, что было бы разумнее переехать из Спиллинга, например, в Рондесли?