Красный корсар - Джеймс Купер

– …женщин благородных, хотите вы сказать. Но почему вы думаете, что этот молодой человек настолько ниже нас?

Когда раздался ответ молодой девушки, Уайлдер нашел в звуках ее голоса мелодию, которая заставила его забыть все, что было для него нелестного в ее словах:

– У меня не такие взгляды на происхождение и положение человека, как у моей тети де Лэси, – сказала она, улыбаясь. – Но я забыла бы ваши уроки, дорогая миссис Уиллис, если бы не чувствовала, что разницу между нами, бедными смертными, определяют воспитание и манеры.

– Это так, дитя мое. Но признаюсь, я не увидела и не услышала ничего такого, что заставило бы меня думать, будто молодой человек, о котором мы говорим, низкого происхождения и дурно воспитан. Напротив, его речь, его произношение производят впечатление, что это воспитанный человек, и его манеры только это подтверждали. Держался он просто и откровенно, у него открытый взгляд, как вообще у людей его профессии. Но вы же знаете, что молодых людей лучших фамилий даже королевства часто отдают на морскую службу.

– Но они офицеры, а этот… этот человек носит костюм простого моряка.

– Не совсем: материя тоньше и костюм сшит со вкусом. Я знаю адмиралов, которые иногда одевались так. Даже высокие чины любят носить морскую одежду без знаков, обозначающих ранг.

– Вы думаете, что это офицер, может быть, королевской службы?

– Возможно, хотя факт, что он не на крейсере, противоречит, по-видимому, этому предположению. Но не это пустое обстоятельство возбуждает во мне непонятный интерес, Гертруда, дорогой мой друг. Случай свел меня в молодости со многими моряками, и теперь без волнения я редко могу видеть молодого моряка в этом возрасте с таким мужественным, одушевленным лицом… Но я вас утомляю, поговорим о другом.

– Нет-нет, – Гертруда прервала ее. – Если вы считаете, что этот незнакомец – джентльмен, значит, мы можем поговорить о нем, и в этом нет ничего неприличного. Но вот действительно ли на этом корабле, который все хвалили, опасно отправляться в путь?

– Его поведение было довольно странным, ведь он будто бы заботился о нас, причем не без иронии. Он иногда говорил ерунду, но, по-моему, не без основания. Гертруда, ты, как и я, не слишком разбираешься в морских словах, а возможно, догадываешься, что твоя тетя, восхищаясь морской профессией, а ей есть чем восхищаться, иногда допускает…

– Знаю, конечно, иногда мне так кажется, – девушка явно не хотела продолжать обсуждать эту тему. – Но, по-моему, нехорошо подсмеиваться над такой незначительной слабостью, если даже это действительно слабость.

– Твоя правда, – согласилась миссис Уиллис, – но он не кажется таким уж насмешником, который высмеивает при всех чужие ошибки. Помнишь, Гертруда, вчера у развалин мы все любовались кораблем под парусами?

– Помню, конечно, – ответила девушка не очень довольным тоном.

– Одно она точно сказала неправильно. Я ведь хорошо знаю морские термины.

– Я догадалась, посмотрев на вас, – сказала Гертруда, – но…

– Девочка моя, женщина может немного ошибиться, произнося какой-то морской термин, но моряк этого не должен себе позволить, а молодой человек ошибку повторил, и старик промолчал, будто все правильно.

– Может, они слышали, что миссис де Лэси любит приводить подобные примеры, – заметила Гертруда. – Во всяком случае, теперь вы не назовете этого человека джентльменом.

– Оно-то так, но у меня осталось какое-то чувство, я не могу его назвать. Я бы хотела еще раз его встретить.

Легкий крик, вырвавшийся у ее собеседницы, прервал ее, и через мгновение незнакомец, занимавший их мысли, перепрыгнул через стену под предлогом поднять свою тросточку, которая упала к ногам Гертруды и испугала ее. Извинившись за способ, каким он проник в сад миссис де Лэси, Уайлдер поднял свою тросточку и собрался уйти, как будто ничего не случилось. Миссис Уиллис, побледнев, дрожащими губами, но стараясь выглядеть спокойной, окликнула его:

– Постойте минуту, сударь, если только у вас нет причин торопиться. В этой встрече есть нечто столь удивительное, что я буду очень рада воспользоваться ею.

Уайлдер, поклонившись, задержался с дамами, от которых только что собирался уйти, считая, что больше не имеет права оставаться, поскольку и так уже допустил неловкость. Миссис Уиллис, обрадовавшись, что ее желание вдруг исполнилось, чуть поколебавшись, произнесла:

– Я посмела обратиться к вам по поводу мнения, которое вы недавно высказали о корабле, готовом к выходу в море при благоприятном ветре.

– Вы говорите о «Королевской Каролине»? – легко подхватил Уайлдер.

– Кажется, он носит именно это название.

– Надеюсь, сударыня, – поспешно возразил он, – из того, что я говорил, у вас не зародилось никакого предубеждения против этого корабля. Могу вас уверить, что он построен из прекрасного материала и нет ни малейшего сомнения, что его капитан – человек очень опытный.

– Но вместе с тем вы считаете путешествие на этом корабле более опасным, чем на других, которые в ближайшее время выходят в море.

– Да, – твердо и уверенно заявил Уайлдер.

– И вы можете это доказать?

– Но лишь час назад я при вас изложил все даме, с которой беседовал.

– Дама сейчас отсутствует здесь. Да и плыть на этом судне будет не она, а вот мы с этой юной особой и наша служанка.

– Понятно, – Уайлдер не отрывал взгляда с хорошенького личика Гертруды.

– Вот я и хочу попросить вас еще раз объяснить нам, почему может оказаться опасным плавание на «Королевской Каролине».

Уайлдер даже покраснел под встревоженным внимательным взглядом миссис Уиллис, ожидавшей ответа.

– Угодно ли вам, сударыня, чтобы я повторил все, что говорил по этому поводу?

– Избавляю вас от этого, но убеждена, что у вас есть и иные причины это утверждать.

– Крайне трудно моряку говорить о судне, не употребляя технических выражений, этот язык, должно быть, совершенно непонятен особам вашего пола и вашего положения. Вы никогда не были в море, сударыня?

– Я бывала, и очень часто.

– В таком случае я надеюсь быть понятым. Вы должны знать, сударыня, что безопасность судна в значительной степени зависит от того, как высоко оно может держать свой правый бок. Это у моряков называется «ставить его стоймя». Я уверен, что вы отлично понимаете, какая при этом может угрожать опасность «Каролине», если она упадет на свой бимс.

– Действительно. Но тот же риск существует и на любом другом судне.

– Только если любое другое судно перевернется. Однако за много лет, что я плаваю, я лишь один раз столкнулся с таким бедствием. Кроме того, бушприт…

– Лучший из тех, что когда-либо выходили из рук кораблестроителя! – произнес сзади них чей-то голос.