Так говорил Песталоцци - Олег Агранянц

– Надо что-то предпринимать, – Андрей норовил вступить в бой.

– Стой тихо, – снова остановила его Норма.

В это время кто-то вошел в дом.

– А вот и пришла помощь, – шепнула Андрею Норма.

Андрей ожидал появления полицейских или, на худой конец, мускулистых парней. Каково же было его разочарование, когда он увидел соседку, высокую блондинку, недавно приехавшую в дом. Она показала на парня с битой:

– Здесь тренировка по бейсболу?

– По боксу, – обрезал ее Зайцев.

Соседка испугалась:

– Тогда я уйду.

– Увы, никуда отсюда вы не уйдете. Я сожалею, но вам придется стать рядом с этими двумя. – Он показал на Андрея и Норму.

– Зачем? – удивилась соседка.

– Нам не нужны свидетели, – он повернулся к Семе. – Работай.

Тот поднял биту. И тут произошло нечто совершенно удивительное. Такое Андрей видел только в кино. Сема поднял руку с битой, но соседка перехватила руку, развернула ее так, что бита оказалась у него между ног, и ударила битой в пах. Сема завопил и сделал движение вверх, как будто пытался взлететь. Она схватила его за ноги и рванула вверх. На какое-то время он оказался в горизонтальном положении. Настоящий балет. Пролетев с полметра, он врезался головой о косяк двери. Точнее, не врезался, а соседка ударила им об угол, как бревном. Он вскрикнул, потом замолк.

Всё это произошло в несколько секунд. Андрей замер. Даша села на стул. Зайцев пытался подойти к двери, но Норма рявкнула:

– Стой на месте! А то до полиции поедешь по частям.

– Я, может быть, и поеду. Но живым. А вот мой несчастный друг, – Зайцев показал на лежащего на полу Сему. – У него больное сердце. Мадам убила его. И ответит за это.

«Мадам» подошла к неподвижно сидящей на стуле Даше:

– Тебя зовут Даша?

– Даша.

– А меня зовут тетя Марина. – Она показала на лежащего на полу громилу. – Приведи в чувство это полено.

– Сделаю, тетя Марина.

Соседка подошла к Норме и Андрею:

– Ну как? Не очень испугались?

– Немного, – призналась Норма, а Андрей восхищенно развел руками:

– Это было великолепно! Вы так классно его обработали…

– Потому что я регулярно хожу в тренировочный зал. – Соседка обняла Норму. – А вот она этого не делает. Когда ты была в последний раз в зале?

– Вообще-то я…

– Вы знакомы? – удивился Андрей.

Норма улыбнулась:

– Это моя мама. И зовут меня Карина. Звони в полицию.

Билл выслушал Андрея и коротко распорядился:

– Полиция сейчас приедет. Я буду минут через сорок.

Тем временем Даша вытащила из тумбочки одеколон, вылила полфлакона Семе на лицо. Тот сначала заохал, потом начал чихать.

– Он живой, тетя Марина.

– Мадам, вам повезло, – грустно заметил Зайцев.

Полицейские появились через десять минут. Они особо не стали разбираться и поместили всех в автобус. Сема еще шатался, и его под руки вели двое полицейских.

В автобусе бывшая Норма села рядом с матерью.

– Это, правда, твоя мать? – спросил восхищенный Андрей.

– Правда. А скоро ты познакомишься с моим отцом.

В полиции всех усадили в одну комнату и ждали Билла. Тот приехал не один.

– А это мой папа, – сказала бывшая Норма.

Взглянув на вошедшего, Андрей замер. Он всего мог ожидать, но такого…

«Ничто так не удивляет, как неожиданное появление прошлого, которое считаешь безвозвратно утерянным», – скажет потом тот, кто вошел. И добавит: «Кажется, это Вирджиния Вульф. Но я могу и ошибиться».

На этом главы из повести Андрея Рогаликова заканчиваются.

Глава двенадцатая. Детективы

47. Будущий капиталист

Что касается меня, то я не удивился. Я уже давно знал, что пианист с чешской фамилией Рогаликов – это не кто иной, как мой бывший сотрудник Андрей Котомцев.

Но для него мое появление явилось полной неожиданностью. Он открыл рот, пробормотал нечто невнятное, потом спохватился и предложил выйти на улицу. Я согласился.

– Извините, Евгений Николаевич, я не знаю, как вас называть. Поэтому лучше на улице.

Одно слово, подпольщик!

– Называй меня просто: Евгений Николаевич.

– Но…

– Я здесь легально. Сначала я эмигрировал в Бразилию, там официально изменил фамилию. Вот уже лет пятнадцать живу в США. Работаю в комиссии по борьбе с наркотиками. Получил гражданство.

Андрей вздохнул:

– А у меня всё получилось кувырком. Из органов меня выгнали в девяностом, за год до прихода к власти Ельцина. Выгнали за пьянство и дебош.

– Понял: за разврат его, за пьянку и дебош. Да ты вроде бы не пил. Помногу.

– А я и не пил. Просто хотел уйти из органов. Время такое было. Горбачев. Придавил бы своими руками. Ну и решил, что самое лучшее, если меня выгонят. Напился и на Казанском вокзале устроил дебош. Но переборщил. Разбил витрину, кого-то ударил. Разнес буфет.

Я посмотрел на него и попытался представить его дебоширом. Не получалось. Он продолжал:

– Пьяный был. Посадили меня на пятнадцать суток. А могли и срок дать. Но не дали.

– Улицы мёл?

– Расчищал снег. По утрам даже получал удовольствие.

– Из органов выгнали?

– Выгнали.

– Из партии выгнали?

– Выгнали.

– Ты вроде бы стал диссидентом.

– Диссидентом.

– И чем на хлеб зарабатывал? Хочешь, догадаюсь? Играл по ресторанам.

– Не только по ресторанам. Зарабатывал прилично. Вы им не скажете, что я был в органах?

– Конечно, нет. У тебя есть грин карт?

Грин карт – документ на право проживания в США.

– Есть.

– Гражданство получать собираешься?

– Нет. Я женился на американке чешского происхождения. Ее фамилия была Рогалекова.

– Эту историю я знаю. Знаю, что она вернулась к первому мужу в Чехию, а ты окончательно осел в Вашингтоне, играешь в магазине на рояле и помогаешь Биллу. Так?

– Нет. Я не знал, что, когда она улетала в Прагу, она уже была на первом месяце беременности. Там у нее родился мальчик.

– Получается, твой сын.

– Вот именно. Она назвала его Зденек. Понимаете?

– А что тут не понять! Зденек Андреевич.

– И вы знаете, что произошло дальше! Муж ее, этот Рогалек, разбогател. А три месяца назад помер. И Тереза, мою бывшую супругу зовут Тереза, написала мне, что любит только меня и хочет, чтобы сын был с папой.

– А ты?

– Я не то чтобы однолюб, но человек в связях устойчивый.

– И ты намерен воссоединиться с семьей в Праге?

– Да. Но не сразу. По их законам для вступления в наследство нужно ждать полгода. А наследство большое. Три магазина и фабрика. Буду капиталистом. Есть еще одна проблема. Если мы зарегистрируем брак, то по их законам она станет Роголиковова.

– Кошмар! – ужаснулся я.

– И еще какой, – согласился он. – А так как там фамилию менять трудно, я решил поменять фамилию здесь. На Рогалик.

– А почему не на Котомцев? – наивный вопрос.

– А Котомцева никогда не существовало.

– Верно, – спохватился я. – Не существовало. И она останется Рогаликова?

– Да. Она поменяет фамилию с Рогалекова на Рогаликова.

– А они там в нотариальной конторе не сочтут ее чокнутой?

– У нас нет выбора. Вас не удивило, что я пишу роман?

– Обманывать не буду. Удивило.

– Я начал писать, когда узнал, что стану капиталистом.

– Не вижу связи.

– В наше время писатель может издавать книги только за свои деньги. А у меня еще проблема перевода. Я и думаю: напишу роман, заплачу, чтобы перевели на чешский и издам. И рекламу романа оплачу.

– Как он помер, этот Рогалек?

– Вы знаете, случайно. Катался на велосипеде и не совладал с управлением, упал в обрыв.

– Жену твою зовут Тереза?

– Тереза.

– Судя по всему, она не мать Тереза. Ты уж не катайся на велосипеде.

– Это верно, она с характером. Но я исхожу из того, что у сына должен быть настоящий отец.

48. Неуловимая Наташа

На следующий день мы воссоединились семьей в «Хамптон Инн». Билл любезно оплатил два номера, я немного добавил и мы, все трое, переехали в семейный сьют. В тот же отель переехал и Андрей.

На ужин явился Билл. Рассказал, что Сему переведут в Олбани и там с ним будут работать. Зайцев пока в Лейк-Плэсиде и отказывается отвечать на вопросы без адвоката. Кузякин как в воду канул. Чемпионка никуда не уехала и, как ни в чем не бывало, ходит на каток.

Когда мы расселись за столиком и собирались делать заказ, мобильник Билла зазвонил. Точнее, изобразил какой-то бравурной марш.

– Слушаю. Где? Куда поехала? Вы не ошиблись? Нет, вы точно не ошиблись? Вы сейчас где? «Стюардс Шоп»? Знаю. Оставайтесь на месте.

Он выключил мобильник:

– Это Элла Вульф. Говорит, что нашла Наташу.

– Точно Наташу?

– Говорит, что точно.

– И где эта Наташа?

– Села в машину и уехала?

– Дашь указание останавливать все машины с блондинками?

– Если бы это не Элла, непременно дал бы. Но когда имеешь дело с такой, как она, надо все сначала проверить. Поехали.

«Стюардс Шоп» оказалось небольшим кафе при сувенирном магазине. Алла Вульф сидела за столиком. Увидев нас, вскочила и начала рассказывать: