Красавица и пират - Сильвия Торп

— Это естественно, я полагаю, — признал он, — что такое нежное создание, как вы, испытываете сострадание к мукам другого существа, но не забывайте, какова была его жизнь, с тех пор как он освободился от рабства. Он пират, погруженный во все то зло, что подразумевает это слово. Неужели вы полагаете, что ваш дедушка вверил бы вас ему, если бы знал, что он за человек?

— А он знал, — возразила она. — Криспин сказал ему это сам, и все же дедушка решил довериться ему. Как вы смеете утверждать, что он не оправдал этого доверия?

— Я вряд ли могу судить об этом, мадам, — ухмыльнулся он. — Если когда-то он и повел себя с вами свободно, исходя из вашего теперешнего отношения к нему, сомнительно, чтобы вы пожаловались мне на это.

Она было открыла рот, чтобы немедленно опровергнуть подобное незаслуженное обвинение, но вдруг вспомнила о происшествии в каюте «Вампира». Щеки ее густо покраснели — не столь от живости воспоминания, сколь от осознания того, что в словах его светлости была доля истины. Хэл понял этот предательский румянец правильно, и ревность лишь распалила его гнев.

— Неужели мы наконец-то добрались до истины, миледи? — спросил он и схватился за эфес рапиры. — Боже, если он посмел…

— О, довольно! — вскричала она с гневным презрением. — Я еще не давала вам права разговаривать со мной подобным тоном — и никогда не позволю!

— Есть права, Франсис, которые не вам давать. Вы забываете, что я ваш родственник, ваш протектор.

— Мой протектор! — Она коротко рассмеялась, и отразившееся у нее на лице презрение заставило его передернуться. — Если бы все было оставлено вам, эти три месяца я уже была бы женой Гидеона Крейла. Нет, есть только один человек на всем белом свете, к которому я могу обратиться за протекцией, и это Криспин Барбикан. А потому не старайтесь унизить его в моих глазах, Хэл. Однажды я уже послушалась вас, когда должна была поверить зову своего собственного сердца.

Невероятное подозрение закралось в душу его светлости.

— Возможно ли… возможно ли, что, несмотря на все, вы испытываете привязанность к этому… этому пирату?

Франсис на миг заколебалась, а потом, опустившись в кресло, откровенно встретила его взгляд.

— Да, — просто сказала она. — Я люблю его.

На миг виконт лишился дара речи. Он понимал, что Криспин намеренно избегал ее светлости, и поздравил себя со своей осмотрительностью: как хорошо, что он сказал пирату, что Франсис с ним обручена. Капитан Барбикан столь мало времени проводил в лагере, а когда он был там, сохранял столь неприступное молчание, что в итоге виконт посчитал, что бояться ему нечего.

Именно поэтому несколькими днями позже он согласился сопровождать Джонатана в исследовательской экспедиции по побережью в противоположном направлении от лагеря пиратов. К такому решению его подтолкнула тревога Франсис — она не хотела, чтобы мальчик шел один. Он же очень хотел сделать ей приятное, и, поскольку Криспин находился на другом конце лагеря, а Франсис заявила, что пока отдохнет в своей хижине, он не видел причин ей отказать.

Она смотрела, как он уходит, с некоторым облегчением — ее настойчивость, чтобы виконт сопровождал Джонатана, была не совсем бескорыстна. Она так устала от общества его светлости и его пылких знаков внимания, что с радостью ухватилась за перспективу пару часов одиночества. Как только они скрылись из вида, она вышла из хижины и быстрым шагом направилась к лесу.

Оставшийся в лагере чернокожий слуга с приятным удивлением проводил ее глазами и, очутившись один, быстро побежал в лагерь пиратов, торопясь присоединиться к компании, о которой так долго мечтал. Пираты отдыхали: был полдень, и стояла нестерпимая жара. Капитан Барбикан, вернувшийся к своей привычной элегантности, сидел в тени грубого навеса и разговаривал с Мэттом Брайарли, но, увидев негра, смолк на полуслове и властно подозвал его к себе. Раб с неохотой подчинился.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил Криспин.

Узнав, что два молодых джентльмена отправились бродить по берегу, а леди ушла в лес в противоположном направлении, он отпустил негра жестом.

— Что за дьявол завладел молодым Маунтхитом? — спросил он у Мэтта. — Сначала он приводит ее сюда, а теперь уходит с мальчиком и оставляет ее одну бродить по лесу. Неужели он не понимает опасности? — Он отодвинул свой стул и встал. — Я должен найти ее, а в следующий раз, когда я увижу этого молодого глупца, я преподам ему урок, который он не скоро позабудет.

У маленького лагеря он медлил не долго — там была только одна тропинка, по которой могла пойти Франсис. Наконец он догнал ее. Растревоженная чьим-то приближением, она испуганно остановилась, но, увидев, кто идет, радостно улыбнулась.

— О, Криспин, — приветствовала она его. — Я не думала, что это вы. Что привело вас сюда в такой спешке?

— Вы, миледи, — коротко ответил он. — Лорд Маунтхит не должен был оставлять вас без защиты.

— Не вините Хэла, — быстро пролепетала она. — Он бы не ушел, если бы знал, что я собираюсь покинуть лагерь. Я сама отослала его.

— Вы? — повторил он. — Ради бога, почему?

Она сделала нетерпеливое движение.

— Потому что я устала от его общества, — ответила она. — Мы так долго находимся в компании друг друга, что теперь просто молча сидим. Даже уединение предпочтительней этому.

Он поднял брови.

— В настоящей ситуации, миледи, уединение таит опасность. Его светлость знает это, вот почему он охраняет вас так пристально.

— А разве больше некому охранять меня, Криспин?

— Мы бы почли это за честь, миледи, — сказал он деловито. — Но Мэтт и я больше нужны команде. Если они будут предоставлены сами себе, они могут поднять мятеж. Больше того, нужно работать. Чем быстрее судно окажется на плаву, тем быстрее вы будете избавлены от утомительности вашего настоящего положения.

— Тогда, сэр, не смею ни минуты больше задерживать вас от исполнения этого неотложного долга. Мне здесь очень хорошо.

В доказательство своих слов она села на бревно и предалась серьезному созерцанию листвы. Капитан Барбикан, не сказав ни слова, прислонился к дереву, сложил руки и подготовился ждать. Наступила длинная пауза.

Наконец тишину нарушила ее светлость, которая, неловко поерзав под его взглядом, поинтересовалась, как долго он намеревается там стоять.

— Пока вашей светлости не будет угодно вернуться в лагерь, — ответил он спокойно. — Заметьте мое терпение, поскольку я мог бы, если бы пожелал, отнести вас туда, хотите вы этого или нет. Но я помню вашу неприязнь к грубым пиратским манерам.