Путешествие среди выживших христиан в арабском мире - Вивель Клаус

Жители района, которых именуют заббалинами, на протяжении многих десятилетий были мусорщиками в этом многотысячном городе. По всей видимости, в те времена в Городе Мусорщиков их проживало около 30000 человек да еще 30000 в остальных кварталах Каира. 90 % из них были христианами. Каждое утро молодые заббалины за скромную плату собирали городские отходы. Затем они привозили мусор сюда, и старики его перебирали и передавали на переработку, например для изготовления автомобильных шин и др. Как говорят, каждое утро в контейнеры загружается 8500 т отходов и еще 4000 т органического материала.

80 % городского мусора (огромная доля по сравнению с другими мировыми свалками) отправляется на вторичную переработку[150]. Органическим мусором раньше кормили свиней, которые затем либо шли на столы самим горожанам, либо перепродавались в международные отели.

– Тогда я не послушал мусорщика, – продолжает Саман Ибрагим. – Я ведь не умел еще проповедовать, поэтому решил сбежать от судьбы. Здесь не было ни проточной воды, ни электричества, ни дорог. Это место не было предназначено для людей. Повсюду стояла ужасная вонь, намного хуже, чем сегодня.

Сорок лет назад этот город представлял собой скопление заброшенных, неухоженных трущоб. Но через два года старый мусорщик снова явился к Саману Ибрагиму с тем, что здесь нужно создать церковь и рассказывать людям об Иисусе.

– И вот я попросил подыскать мне место для молитвы. Нужно было выяснить, что хочет Бог: что я должен сделать со своей жизнью и с этим городом.

Здесь моему собеседнику пришлось прервать рассказ, потому что японский турист выразил желание его сфотографировать и приложиться к руке. Первое он ему позволил, но от второго категорически отказался. Глядя из-под своей вязаной черной шапочки на этого человека, он улыбнулся ему сквозь седые усы. На его груди висел большой, массивный крест на прочной цепи.

Пока японец фотографировал Самана Ибрагима, он продолжил рассказ о том, как мусорщики нашли для него пещеру под скалой, где он молился по воскресеньям в течение трех недель. Это место было прямо под нами. Пока он тогда молился, ровным счетом ничего не происходило, но через три недели в городе начался сильный ветер, так что в воздух поднялись горы бумаги и мусора. Неожиданно под ноги Самана Ибрагима упал вырванный из книги листок. Он взглянул на него. В глаза бросились два стиха из Деяний Апостолов (18:9-10): «Господь же в видении ночью сказал Павлу: не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла, потому что у Меня много людей в этом городе». Этот грязный, засаленный листок в рамке с тех пор висит на стене в его жилище.

Знак Божий. Теперь не оставалось никаких сомнений. Вот так Саман Ибрагим стал не только сельским священником, а своеобразным мэром Города Мусорщиков, которому удалось восстановить дома и поднять уровень жизни населения. Люди, появившиеся здесь 30–40 лет назад, говорят, что сегодня город выглядит иначе.

Для меня не секрет, что наряду с укреплением и радикализацией исламизма, который с 1970-х годов начал свободно распространяться повсюду, происходит укрепление и радикализация христианства. Эти религии – словно две параллельные колеи. Ведь на самом деле Саман Ибрагим делает для своих мусорщиков то же самое, что братья-мусульмане для многочисленных деревень и бедняков по всей стране. Учитывая такие тенденции, государству больше и желать нечего. Разумеется, религию здесь будут поддерживать.

По словам священника, сегодня он окормляет один из самых крупных в мире христианских приходов.

– Сюда приезжают тысячи людей. Мы изгоняем демонов. Мы уже воскресили из мертвых четырех человек. Мы даровали слепым зрение.

Пока он говорит, я думаю о том, что вряд ли бы ему понравилось мое сравнение с Piss Christ. К тому же оно неразумно еще и потому, что на самом деле в городе нет ничего такого уж «позорного». Здесь царит свой порядок, все мешки с мусором аккуратно уложены рядами. В Городе Мусорщиков нужно всегда быть предельно честным, чтобы ненароком не слиться с окружающей средой. Однако во всех остальных районах Каира на заббалинов смотрят не иначе, как на городские отходы, как на свиней, живущих посреди свиней.

– Мы – это те, кто чистят, – отвечает священник на обвинения в нечистоплотности. – Мусорщики, те, кто производят нечистоты – это сами каирцы. А мы за ними убираем. На самом деле они должны о нас заботиться, но этого-то они как раз никогда и не делали. В свое время они просто выпихнули на эту гору отходов целую группу людей в надежде, что нечистоты их поглотят. Но Бог даровал им жизнь.

Египетское правительство никогда не оказывало обитателям Города Мусорщиков никакой помощи. В качестве примера можно привести вспышку свиного гриппа, зафиксированного в 2009 г., которую ВОЗ признала эпидемией в июне 2009 г.[151] Еще задолго до этого паника распространилась по всему миру.

В подобных случаях в арсенале у государств существуют различные методы. Несмотря на то что вирус был человеческого происхождения и в стране не было обнаружено инфицированных животных, в апреле 2009 г. египтяне решили уничтожить всех свиней по стране – в целом 300000 голов. Впоследствии ООН признала это решение серьезной ошибкой.

По всему миру стали распространяться фотографии, запечатлевшие, как свиней забивают железными трубами и молотками, а затем, погрузив полуживых в грузовики, вывозят в пустыню и закапывают в песок[152], заливая сверху известью и химикатами[153]. За каждую свиную голову государство выделило хозяевам компенсацию, приблизительно 600 датских крон[154]. По утверждению властей, свиньи подлежали уничтожению, потому что представляли опасность для здоровья.

Однако Саман Ибрагим видит эту ситуацию иначе:

– Свиней убивали лишь потому, что они – харам, запрещенные. Мне бы хотелось, чтобы их убивали хотя бы надлежащим образом.

Он верит в то, что в мире есть высшая справедливость. Она пришла сюда вместе с революцией зимой 2011 г., через два года после массового забоя свиней:

– Представьте себе, что все люди, убивавшие свиней – президент и его окружение – все они сейчас в тюрьме.

Граждане Каира стали свидетелями осуществления если не высшей, то, по крайней мере, низшей формы справедливости. В знак протеста против убийства животных мусорщики отказались вывозить органические отходы, и вскоре улицы столицы окутало зловоние похлеще, чем в Городе Мусорщиков. Сами убивали свиней, так пусть теперь сами вычищают свое свинство.

Однако на сегодняшний день последствия революции священника отнюдь не радуют. В частности, они дали о себе знать в районе Мукаттамских гор 8 марта 2011 г. Через Город Мусорщиков я направляюсь к большому дому, расположенному на въезде в город, прямо перед началом свалки. Когда-то в нем проживала семья, пострадавшая от совершенного в тот день налета. Вокруг дома по обугленной земле и торчащим из нее корням снуют тощие собаки, вынюхивая что-то в обломках. Под высокой лестницей свалены в кучу огромные зеленые, белые и серые пластиковые мешки. Вид у этого места нежилой и заброшенный.

Когда входишь внутрь, трудно даже вообразить себе больший контраст с внешним видом дома. Хозяин, которого зовут Шелат Аль-Мекадес, обустроил здесь себе такую сказку, что я застыл на пороге, пораженный. Фисташкового цвета обои на стенах с зелеными листиками и отпечатками детских ручек. В центре комнаты возвышается бирюзовая колонна с легкими вкраплениями серого в виде голубиных перышек. А еще – две клетки с канарейками, чучело лисицы, скульптура молодого орла и разрисованные золотой краской ржущие лошади. Горшки с кактусами, две гигантские приклеенные прямо на стену картины: одна изображает мостик, водопад и зеленые холмы, другая – пруд с аистами в садике перед массивным домом в арабском стиле.