Гнев изгнанников - Николай Побережник

– А чего мне? Живу спокойно, есть время всякие разумения ровно сложить.

– И что, сложил?

– Сложил… Ты скажи лучше, узнал чего за людей лихих?

– Узнал, – Лунген присел рядом на лавку, – всякие есть, и те которые гнева предков не боятся, и те которые от худой жизни в лес ушли.

– Дружинники или прочий оружный люд есть среди них?

– Есть и такие, – вздохнул Лунген, – ты бы уже того… сказал мне, чего удумал?

– Оно тебе без надобности, друг мой, живи своей жизнью и благодари богов за то, что еще никто не связал тебя со мной доносом. Хранители давно шею выпрямили… эх! Рубануть бы! – с досадой Тарин ударил кулаком по лавке, – да кавалерия императорская наездами везде порядки наводит. Я тут третьего дня в корчме, что на тракте стоит, обедал, так краем уха разговор один слышал…

– Не ходил бы ты по местам таким… узнают же.

– А по мне так уже пусть и узнают! Руки чешутся!

– Ну-ну, оклемался, раны затянулись… так что в корчме?

– Да сынишка там был одного торговца, что в Медовый многодворец за товаром ездит, все кричал, что на его глазах весь многодворец императорские всадники спалили. Угомонили его там, конечно, добрые люди, но то все правда была… Медовый, он к роду Первуша Белого близок.

– Это который княжны не признал?

– Императрицы, друг мой, императрицы, так ее величать надо. Да, тот самый, и который супротив всего иноземного встал. Еще там кто-то с ним в родстве был и дружину собрал, а закончилось чем, знаешь?

– Люди говорят, наказал их князь.

– Кабы ведал князь, что твориться в землях его… совсем без разуменья после свадьбы своей. Не князь то был, а Скади, будь ей пусто! Чего лишние разговоры разговаривать… одно скажу – пришли ночью и порубили всех оружных, и глав родов в придачу.

– Вот как, значит…

– Да, – снова тяжело вздохнул Тарин, – кабы знал я, что так обернется все с иноземцами этими… Ладно, чего разузнал-то?

– На левой протоке двор постоялый, хозяином там Лагат Жареный…

– Чудное имя, – хмыкнул Тарин и отломил кусок лепешки, что торчал краем из корзины.

– Дела его еще чудны, связан он с лихим людом, я это точно знаю… так что можешь к нему наведаться и сам все выяснить.

– Спасибо, друг… ну, видно, пришло время, – Тарин прошел к топчану и извлек из-под него свой баул, покопался в нем и вытащил несколько длинных свертков, – еще просить тебя хочу, нужен кузнец, чтобы и хорош ремеслом был и не говорлив особо.

– Есть такой, – кивнул Лунген.

Немного повозившись, Тарин собрал арбалет, взвел тетиву и, вложив болт, выстрелил в стену сруба.

– Сказывали мне проезжие через форт у Городища кузнецы о таких луках на палке, думал с пьяных глаз болтают, а поди ж ты… – Лунген взял в руки арбалет и стал рассматривать.

– Пару десятков надо изготовить… только, – Тарин замялся, – расплатиться сразу не смогу.

– Отряд наемников решил собрать, да лихой люд в лесах прижать?

– Зачем тебе лишние знания? Скажи лучше, поможешь?

– Помогу, – вздохнул Лунген.

– Объяснишь оружейнику, что лук пусть под хартскую силу делает, да стрелы длиньше, хотя, чего объяснять, коли толковый оружейник, сам уразумеет.

– Сделаю, – кивнул Лунген и поднялся, – пойду, скоро совсем стемнеет, а беднота нынче обезумела, в переулках каменка уже разбойничают.

– Я провожу, – Тарин снял с сушилки у печки портянки.

– Не откажусь…

Городище

– Просыпайся, мой император, – прошептала Скади на ухо Талесу, – помнишь, ты хотел загнать для меня оленя.

– Уже утро? – с трудом Талес открыл глаза и посмотрел на занавешенное не до конца плотной шторой окно, – хорошо, засветло успею выехать…

С тех пор как был заключен союз между империей Каменных башен и Трехречьем, а также с момента свадебной церемонии, князь Талес по-настоящему вкусил власть, то есть, ту ее часть, до которой раньше невозможно было дотянуться из-за постоянной занятости, управляя делами княжества. Теперь новоявленный император позволяет себе пропадать на охоте, устраивать потешные бои в честь императрицы и строить планы на летний переход через пустыню.

– Только надо поговорить с Ицканом, вчера мне было некогда.

– Я сама с ним поговорю, – Скади скинула с плеч накидку и припала к губам Талеса…

Спустя час Скади, стоя у окна княжеской башни, проводила супруга на охоту, после чего вызвала к себе советника Ицкана.

– Вы можете говорить и со мной, дорогой Ицкан, о всех заботах о княжестве…

В покоях, кроме Ицкана, находился советник Корен и наместник Стак.

– Я привык обсуждать эти вопросы с князем, моя императрица, – стоявший посередине большого зала Ицкан, старался не показывать своего раздражения и вытирал о кафтан потеющие ладони.

– Я говорила императору Талесу, что вы не захотите делиться со мной своими мыслями, – вздохнула Скади, посмотрела на потолок, потом на огонь в камине, а потом прямо в глаза Ицкану, – но император Талес меня заверил в обратном. Он сказал, что вы обязательно поделитесь со мной всем, что вас заботит.

– Если так, то меня многое заботит!

– Что именно? – Скади улыбнулась и указала рукой на стул с высокой спинкой рядом с камином.

– Кое-что произошло в хартских землях, а также встречи с князем уже несколько дней дожидаются старейшины родов… и вот еще что, если вы не будете обращать внимание на трудности народа, то эти трудности постучат в двери ваших покоев обухом топора.

– Вы умный и смелый человек, – улыбка не сходила с уст императрицы, – хорошо, изложите все в донесении, я прочту и приму решение.

– Слушаюсь, моя императрица, – Ицкан поклонился и покинул покои.

Глава двадцать шестая

Гиблый лес

Первые две ночевки в пути прошли относительно спокойно, если не считать момент, когда все коты сорвались за двумя гиенами, что рано утром вышли на нас и я завтракал в гордом одиночестве. С другой стороны хорошо, в этом есть отличие лошади от болотного кота – звери кормят себя сами.

– Ты главное со мной на загривке в следующий раз, не ломанись так, – погладил я вожака меж ушей, усевшись в седле, когда все после охоты и завтрака успели немного отдохнуть, – а то потеряешь мессию в азарте охоты …

В ответ кот лишь утробно рыкнул и, не поняв иронии, направился дальше, навстречу холодам и зиме. На третьи сутки пути накинутый на плечи суконный плащ стал бесполезен и, остановившись на ночлег, я первым делом взялся переодеваться соответственно погодным условиям – нос щипал морозец, руки мерзли… а потом, когда я улегся, притулившись спиной к лежащему у костра вожаку, звери почуяли что-то, и прежде чем лечь спать, я решил обойти место стоянки. Было уже темно, под ногами хрустел снег, а на фоне голых ветвей деревьев по небу плыла Большая луна. Вожак и еще двое котов двигались чуть впереди меня, животные бесшумно ступали по снегу, их уши настороженно подрагивали, а я улавливал эмоции их беспокойства.

«Это люди?» – сформулировал я мысленно вопрос и тут же получил положительный ответ. Присев на колено у ствола кривого дерева, я ощупал руками оружие, убеждаясь в его свободной доступности – справа за поясом боевой топорик; слева, высоко, почти подмышкой перевязь с моим мечом и короткий шахарский меч закреплен горизонтально, сзади на поясе. Есть еще колчан и лук Дарины за спиной, а дробовик я решил оставить в Шахаре…

Недалеко хрустнула ветка, коты замерли в стойке, словно спаниели, да и я аж шею вытянул, пытаясь услышать посторонние звуки в лесу. Боковым зрением уловил серую тень в темноте и тут же два кота бросились в ее сторону, а через секунду тишину ночного леса разорвал крик ужаса, но его прервал протяжный рык…

– Не трогать! – крикнул я, и в этот же момент что-то заставило меня отпрянуть в сторону, послышался звук рассекаемого оперением воздуха, а стрела вонзилась в ствол дерева.

Припав к земле и перекатившись в сторону, я приподнялся на руках и вгляделся в темноту… двое, третий уже покойник – ударом лапы один из котов вскрыл его, как консерву. Рассмотрел людей хорошо, замер на некоторое время, а потом потянул из колчана лук и стрелу.

– Бежим? – дрожащим голосом спросил один из двоих.

– Не успеем! – ответил второй, с длинной палкой или посохом, – приготовься, бой будет.

– Какой бой! Не видать же!

– Я так уже тридцать лет живу! Он там! – человек указал в мою сторону рукой, а потом что-то выкрикнул, достал из-за пазухи маленькую склянку и просыпал из нее на снег какой-то порошок себе под ноги. Котов тут же, будто подменили, я почувствовал эмоцию панки и страха… Колдун? Похоже… «Как-то много на меня одного всяких нехороших колдунов в последнее время» – подумал я, натянул тетиву и выстрелил, но промахнулся… приготовив вторую стрелу и уложив ее на тетиву я крикнул: