Малера (СИ) - Хелен Кир

ногу и сильно сжимаю бедра. Сама себе отвечаю на вопрос — бывает. Матвей видит мою реакцию, которую из всех сил пытаюсь еще сдерживать, и не перестает подходить ко мне ближе. От волнения дыхание становится рваным и практически истеричным. У меня, кажется, на лбу испарина выступила. Ну не так, чтобы залило, но чувствую сильнейший жар.

Стою на последней ступеньке, не иду вниз. Жду. Его глаза почти на одном уровне с моими. Он так смотрит. Исследует мое лицо в поисках читаемых эмоций. Думает, как поступить дальше. Скорее всего это именно так. Мот знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что заедет мне в голову и в какой момент. Тревожность его заметна, но перекрывает все это иное чувство, иное желание. Вижу.

— Я искал тебя, — еле слышно говорит.

— Поэтому пропал на долгое время, — хриплю в ответ.

— Так надо было.

— Я отвела Вику в твою комнату, — лицевые мышцы непроизвольно дергаются. Да и Мот морщится от моего известия. — Она … в твоей кровати…

— Ле-е-е-р-р-р-а-а-а-а, — как всегда раскатисто, но и тут же хрипло-сексуально тянет мое имя. Так только он умеет. Будто смысл какой вкладывает. — Я не хотел, чтобы она приезжала. Наплевать, понимаешь? Я только о тебе думаю с того времени. А после того, как мы … жить нормально не могу, — он обнимает за бедра и притягивает их к себе. Склоняет голову к моей шее. Ведет носом по скуле, шумно вдыхая запах моей кожи. — Моя маленькая.

Поднимаю руки и кладу на плечи Матвея. Пальцы дрожат, пока веду по открытым участкам горячей кожи. Подушечки колют и сильно щиплют. Такая тактильная жажда, просто невыносимая. Память закрывает все, что не хотела бы знать в этот момент: Вика наверху, много народа во дворе, что кто-то в любой момент может зайти. Сейчас только мы вдвоем существуем. Больше никого не ощущаю в замкнутом пространстве сознания.

Его лицо очень близко. Очень. От Мота пахнет горьким цитрусом и немного коньяком. Но это не отталкивает, наоборот. Поворачиваю голову и застываю в миллиметре от его губ. Ни я, ни он, не преодолеваем этого мизерного расстояния. Только руки наши сильнее сжимаются. Так и стоим. Эта невинная пока что близость ошеломляет и опять накатывает это самое чувство. Невыразимое желание вышибает нас из реального мира. Начинается безумие. И это мы даже не целуемся!

Дрожь все больше и больше окатывает обоих. Ощущаю кожей сгустившийся внезапно воздух, который касается моего тела. Странно, но эту странную подачу горячести напрямую проецирует Филатов, жар исходит от его кожи и окутывает мою. Словно в кокон из пуховых одеял заворачивает. И все бы ничего, но в центре этого тепла, меня начинает трясти нимфоманская лихорадка. Пытаюсь сосредоточится и рассмотреть Мота. Бесполезно, все плывет перед глазами. Четко приходит осознание, что, кроме того, как засунуть руку ему в брюки ничего не хочу.

Матвей осторожно придвигает мои бедра к своим. Стою выше его на уровень, максимально прицельно соприкасаемся. Боже, у него в штанах пожар. Он прижимается сильнее и немного выдвигает бедра вперед. Сноп искр взрывается перед глазами. Я схожу с ума! Так нельзя хотеть! Это невозможно. Мне все время кажется, что я две пачки виаргы съела и ощущаю сметающее действие постоянно.

Он все еще не целует. Мы просто стоим, прижавшись лбом друг к другу. Опаляем прерывающимся дыханием щеки, нос, брови, скулы. Матвей медленно трется о мое лицо и нечаянно или целенаправленно касается языком около шеи. Коротко, но так жгуче. Его язык совсем немного задержался, но этого достаточно, чтобы я сорвалась в пропасть.

Мой мозг перестает функционировать в обычном режиме. Я забываю… Нет, по-другому. Мне все равно на все, что происходит вокруг. Плевать на эту странную Вику, плевать на то, что их связывает. Я не боюсь, если кто-то нас застанет — все равно! Я готова сойти с ума окончательно.

Хватаю его за шею двумя руками и смотрю ему в глаза. Эта секундная вспышка взглядами порождает новую бурю. Дрожь нарастает, пол под ногами начинает качаться и плыть. Не хочу больше ждать. Силы выдержки закончены. Срываю стартовую ленту.

— Матвей, — шепчу ему в губы. — Я больше не хочу ничего прятать.

Не дав ему понять, что значат мои слова, одновременно впиваюсь в его губы и сую руку в штаны. Ловлю член и обхватываю ладонью. Стонет, как же он стонет. Низко, страстно и это невозможно заводит меня. Сдвигаю гладкую атласную кожу и ласкаю набухшую головку пальцами, нежно касаюсь. Я не вижу его сейчас, но он идеальный — я знаю. Ровный, плотный, с выпуклыми венами. И хочу его касаться все сильнее, все больше, и не только касаться. Впервые, хочу попробовать. Очень хочу.

— Лер, — отрывается Мот от меня. — На лестнице хочешь? Прямо тут?

Мотаю головой и продолжаю гладить его. Не в силах вытащить руки из его брюк. Не хочу отрываться ни на секунду. Он стаскивает футболку и бросает прямо здесь, нам под ноги. Отщелкивает ремень, дает доступ мне еще больше, выдвигает бедра вперед и жжет взглядом так страстно, что мне приходит практически физиологический конец.

Что же за реакция такая странная? Матвей на меня действует необыкновенно. С ним понимаю, что такое ощущать безмерное проявление похоти. Это когда на все положить, безразлично что произойдет со стороны. Из каждой поры тела хлещет неуправляемым потоком только вожделение. Хочешь так, что не можешь контролировать никакие процессы организма. Долбит только одно — всепоглощающее «хочу» перекрывает все на свете.

— Мот, я тебя… очень! — член в руках дергается и становится тяжелее и напряженнее — Хочу.

Филатов ничего не говорит. Только руку мою своей накрывает и сильно прижимает. Потом резко вытаскивает из штанов и застегивает их. Не понимаю. Все происходит в какие-то секунды, но время сильно растягивается по восприятию в моем сознании.

— Наверх, — в его глазах сгущается гроза. — В чердачную комнату. Идем.

21

Мы бывали тут тысячу раз, но заходили сюда просто играть или прятаться. Сейчас эти слова приобретают другое значение. Вообще противоположное! Запираю дверь и поворачиваюсь к Лере. Она стоит, прислонившись к стене. Отбрасываю футболку в сторону. Расстегиваю брюки и сдираю вместе с боксерами. Член пружинит и оттягивает, как никогда чувствую напряженность. Но это ничто в сравнении с тем, как хочу войти в нее. И трахать! Не заниматься любовью нежно, а трахать. Выбивать все, что можно выбить из нее. Хочу, чтобы стонала и кричала подо мной.

Окончательно срываю завесы в памяти о нашем