Сборник статей и интервью 2001г. v2 - Борис Кагарлицкий

В общем, остается только пожалеть составителей письма. Обсуждать вопрос о подлинности в подобной ситуации просто смешно: подделка изготовлена настолько топорно и малограмотно, что начинаешь искренне пугаться: что происходит с нашими органами? Неужели все мало-мальски профессиональные кадры ушли в частный сектор? Или в Кремль на повышение?

Гораздо интереснее, впрочем, другое. Мы склонны судить о других по себе. Люди, составившие «письмо Масхадова», выразили в нем свои собственные представления о жизни. Если бы они были на месте чеченского президента, то, скорее всего, и в самом деле именно так рассуждали бы и действовали. И это наводит на грустные мысли. Ибо авторы письма убеждены: все на свете покупается и продается. Любые действия совершаются только в том случае, если проплачены. Никаких иных мотивов у людей просто быть не может. За хорошие деньги человек даже готов совершить самоубийство - разумеется, если вопрос с финансированием данного мероприятия будет решен своевременно.

Если защита государства доверена у нас людям с подобными представлениями о жизни, есть чего бояться. Лояльность подобных кадров гарантирована лишь за очень хорошую мзду или очень привлекательные перспективы. А что, если завтра кто-то предложит больше? Что, если кто-то «проплатит» нашим героям государственную измену или военный переворот?

Люди, которые верят, что деньги могут все, социально опасны. Еще опаснее, когда от таких людей зависит безопасность государства.

ВЫДЕРНУТАЯ ЧК

Никто не заметил, что этим летом прошла треть президентского срока Путина. Такие даты почему-то не отмечают - иное дело годовщина или половина срока. Но именно треть - рубеж принципиальный. Правящая команда уже достаточно долго находится у власти, чтобы проявить себя и сделать то, что считает нужным. Это идеальный период для любой администрации: в обществе еще есть какие-то ожидания, не надо думать о предстоящих выборах (или об их отмене).

Впрочем, если о чем-то власти и думали эти шестнадцать месяцев, так только о том, как устроить, чтобы в будущем выборы окончательно превратились в ничего не значащую формальность. Политическая жизнь в стране фактически умерла - по крайней мере та жизнь, к которой мы привыкли за предыдущие годы. В аппарате какие-то перестановки, строят вертикаль власти, реорганизуют Совет Федерации, но на жизни рядового гражданина это никак не отражается.

Если же подводить промежуточные итоги не с точки зрения политических игр, а в плане общественной жизни, то обнаруживается, что обсуждать нечего. Меняется государственный аппарат, страна остается такой же, как прежде.

Это, кстати, многим должно нравиться. Ибо те, кто боялся, что Путин принесет стране перемены, опасались зря. Другие на это же надеялись, но тоже зря. Серьезные перемены в обществе если и случатся, то совершенно помимо воли кремлевской команды.

Что же касается государства, то с ним происходит что-то странное. Зря либеральная интеллигенция пугала саму себя полицейским государством. Ничего подобного у наших руководителей и в мыслях не было.

Государство получилось не полицейское, а чекистское.

Полицейский отвечает перед законом и пытается поддерживать порядок. На самом деле полиция может быть совершенно коррумпированна, но это уже нарушение. Коррупция в полиции сразу видна, и теоретически с этим можно бороться. Во всяком случае, есть какие-то критерии и правила. Полиция обязана действовать открыто и хотя бы делать вид, что работает на основе известных и открыто провозглашенных норм.

Иное дело чекист. Он вообще служит не закону, а «родине» и господствующей идеологии. Ясное дело, идеология меняется, принцип остается. Идеология и «родина» - понятия широкие. Правила здесь расплывчатые, а главное - неписаные. Даже если внутри чекистской корпорации их знают, всем остальным их знать не обязательно. А лучше вообще не знать.

Чекист действует под покровом тайны. При проведении спецопераций закон является только помехой. В лучшем случае на него оглядываются, в худшем - игнорируют. Единственное требование - чтобы нарушения закона не вышли наружу. Впрочем, и это, как правило, сходит с рук. Ведь речь идет о высших интересах Родины и сохранении основных «ценностей» государства.

Информация и дезинформация перемешаны. Скрытность является добродетелью. Отчетность должна быть сведена к минимуму. Каждый отвечает только за свой участок работы и не должен ничего знать про остальных. В итоге полной информации нет ни у кого, даже у высшего руководства. Ведь оно не собирается отвечать за своих подчиненных в случае провала. Меньше знаешь - лучше спишь.

Еще одно различие между полицейскими и чекистами: первые ловят преступников (или того, кого власть совершенно официально провозгласила преступником). Чекисты, напротив, заняты друг другом и «вражескими агентами». Которые, в свою очередь, заняты борьбой с нашими агентами. Помните процесс над агентом КГБ в ФБР? Чем он занимался? Официально шпионил за русскими шпионами. А на самом деле шпионил за американскими шпионами, которые шпионили за русскими шпионами. То есть все полностью замкнуты друг на друга.

Это, конечно, происходит в том случае, если не нужно ловить диссидентов. Но в последнем случае обычно никаких тайных операций не требуется. Политические и идеологические противники системы заявляют о своих взглядах совершенно открыто - иначе как бы они могли вести политическую борьбу и мобилизовать сторонников? Современные чекисты не собираются ловить политических диссидентов. Не потому, что они идеологически терпимы, а потому, что диссидентов в современной России нет. Есть много бедных. Но их ловить бессмысленно.

А бороться с бедностью, понятное дело, никто не собирается.

Люди, пришедшие во власть осенью 1999 года, сформировались в чекистских структурах, это общеизвестно.

Но что это значит? Собираются ли они восстанавливать старые советские органы госбезопасности? Конечно же, нет! Они вышли из чекистской среды вовсе не для того, чтобы туда возвращаться. Их амбиции совершенно иные. Они просто принялись управлять государственным аппаратом как чекистскими структурами, они заменили политику спецоперациями. Они принимают решения так, как привыкли.

В подобных условиях нет ничего печальнее участи политического комментатора. Аналитиков должны заменить конспирологи, а действия правительства приходится разгадывать как детективный сюжет. Правительство объявляет свои планы. Но, может быть, это дезинформация для врагов? Ходят слухи о каких-то перестановках, запасных командах. Но, быть может, слухи распускают соответствующие подразделения, чтобы отвлечь внимание от подлинных планов. А подлинные планы - это те самые официально провозглашенные планы, только их специально изображают неподлинными, чтобы враги не догадались? Или наоборот? Или сами уже запутались?

Правительство готовит жилищно-коммунальную реформу. Потом в прессе проходит информация, что власти дают задний ход, отказываются от своих проектов. Значит, нас раньше зря пугали? А может, не зря? Может, осенью жилищно-коммунальный погром как раз начнется - после того, как мы подумали, что Кремль и Белый дом дали задний ход?

Первая «шоковая терапия» проводилась Гайдаром совершенно открыто. И катастрофические последствия ее были не просто легкопредсказуемы, но и очевидны. Однако общество не хотело верить подобным прогнозам, не видело очевидного и радостно шло навстречу разорению.

Нынешняя, вторая, «шоковая терапия» готовится как спецоперация с многочисленными запасными вариантами и хитроумным прикрытием. Но, быть может, сами разговоры о «шоковой терапии» являются лишь прикрытием. Для чего?

На самом деле, скорее всего, кремлевские чекисты сами запутались. Ведь специфика и чекистов, и полицейских в том, что их операции должны контролироваться извне. Полицию должна контролировать судебная система, чекистов - политическое руководство. Увы, когда они сами стали политическим руководством, выходцы из органов оказались абсолютно незнакомы с правилами игры. Иными словами, они играют по своим правилам, не осознавая, что их действия совершенно не соответствуют их же задачам. Точнее, они оказываются просто неспособны четко сформулировать собственные задачи - за пределами, разумеется, общей риторики («родина», «сильное государство»).

Чекистам явно недостает «мудрого партийного руководства». Но времена Центрального Комитета миновали. А партия «Единство» больше похожа на гигантский муляж, пустую копию в натуральную величину. Она никем и ничем руководить не может, напротив, она ждет указаний от чекистов, которые, в свою очередь, неспособны их дать.

Политика умерла.

Она возродится лишь в том случае, если кто-то всерьез попытается сломать систему. Или если система развалится сама собой вследствие запутанных и окончательно проваленных спецопераций власти.