Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью - Лев Прозоров

Другой датский учёный, А. Й. Шёгрен, работавший в России, идя по следам соотечественника, читал надпись с помощью всё того же «младшего футарка». Результат получился ещё поразительней — теперь надпись гласила «с русси луд словени». То, что даже датчане понимали, что «русский люд» в конце X века мог быть лишь «словенами», — это безусловно, приятно и заслуживает внимания наших «объективных» учёных. Но вот как всё это соотносится с руническим характером надписи и отчего именно она была нанесена на деревянное письмо «династа с горы Кабк» к «владетелю руссов», лично мне, читатель не ясно совершенно.

Русский выдающийся исследователь, борец с норманнизмом, доводы которого заставили отступить от прежних взглядов многих крупных и честных учёных, считавшихся столпами норманнской теории, — таких, как М. П. Погодин, — С. А. Гедеонов также удачу при попытке трактовки загадочной надписи. Он увидел в ней глаголическое СТОСВЪ — то есть сокращённое «Святославъ». Как видим, Гедеонов считал, что надпись относится ко временам Святослава, но мне лично трудно поверить, чтоб информатор эль Недима в течение поколения берёг деревяшку с непонятными каракулями. При этом странным образом было использовано два различных начертания буквы «с»: одно из «квадратной» глаголицы хорватов-католиков, другое — из «округлой» глаголицы православных болгар — не говоря уж о том, что на глаголицу воспроизводимые эль Недимом значки похожи разве что чуть больше, чем на прямые и стройные норманнские руны.

Д. И. Прозоровский и В. И. Талакин выступили с предположением о том, что перед нами — пиктография, то есть рисуночное письмо, наследниками коего являются дорожные знаки и всевозможные указатели[40]. При всей правдоподобности такой трактовки она хоронила на корню любую попытку прочтения надписи. Как заметил Киплинг в сказке про первое письмо, такие надписи надо отправлять с человеком, который знает, что они значат, иначе безобидные бобры могут показаться адресату шайкой разбойников, а человек со сломанным копьём — человеком, убитым этим копьём. Откровенно говоря, ведь только то, что мы знаем, что очень схематичное изображение идущего по лестнице человечка обозначает подземный переход — ещё один пример пиктографии из нашей повседневной жизни, — помогает нам правильно истолковать это изображение. А поскольку знакомые с содержанием надписи эль Недима люди уже более тысячи лет пребывают в безвестных могилах, растолковать для нас эту пиктограмму некому и о смысле её остаётся лишь бесплодно гадать.

Последний серьёзный исследователь, подступавшийся к надписи эль Недима, — наш современник М. Л. Серяков. Он попытался прочесть надпись при помощи индийского письма брахми. Получилось, по его словам, очень осмысленное словосочетание: «Дай те удачи ратный бг». Всё, кажется, ясно, но неужели кавказский правитель отсылал гонца в дальний и опасный путь лишь затем, чтоб пожелать неведомому «владетелю русов» удачи? Сходство знаков брахми со значками в рукописи арабского автора заставляет печально вспомнить «дешифровки» Магнуссена, Шёгрена и Гедеонова. Очень сомнительно, чтобы у славян было слоговое письмо — к которому относится брахми. Во всяком случае, ко времени жизни эль Недима уже прошло сто лет со времени, как будущий святой Кирилл, а тогда — священник Константин, посол в Хазарию от православного кесаря, нашёл в Корсуни-Херсонесе книги «русьскими письмены» и, читая их, «стал различать гласные и согласные» — то есть письменность русов была не слоговой, а буквенной. Наконец, буквальное прочтение предлагаемых М. Л. Сериковым значков брахми прозвучит как КХАДА ТХАР ТХАР ТХАР УЛАТХА ТЕТХАР НАБХА. На славянскую речь здесь похожа лишь «удатха» — воистину, без удачи не обойтись, берясь расшифровывать одинокую надпись.

Большинство серьёзных исследователей это отлично понимают — оттого интерес к надписи эль Недима значительно поугас. Но, кроме серьёзных учёных, существуют ещё и азартные дилетанты. В деле дешифровки «праславянской письменности» таких немало, и к прочтению нашей загадки приложили недрогнувшую руку два самых известных — скандально известный Г. С. Гриневич, «читающий» на одному ему ведомом «праславянском языке» буквально всё — начиная от письменности доарийской Индии из мёртвых городов Мохенджо-Даро и Хараппо (осталось только «прочесть» таким образом письмена индейцев майя и кохау-ронго-ронго с острова Пасхи, впрочем, может быть, это я плохо слежу за публикациями Гриневича) и до… экслибриса современного серьёзного исследователя-руполога Антона Платова. Второй, чуть более вменяемый, — В. А. Чудинов, ограничивающийся территориями, на которых действительно жили славяне, — но зато уж «читающий» абсолютно любые царапины и трещины на камнях, глине и дереве. Он как раз мог сделать бы себе неплохую карьеру, если бы «читал» их, как скандинавские руны — нашим норманнистам так не хватает «скандинавских надписей» на землях Руси! Первый затейник извлёк из надписи эль Недима следующее неудобопроизносимое звукосочетание: «равъ и и ивесъ (или „иверь“. — О. В.) побратане». Чудинов совершенно справедливо заметил, что кто такие «равьи» и «ивесъ» — совершенно неизвестно, как и то, зачем кавказский правитель извещал об их побратимстве русского адресата. Сам он «прочёл» надпись, как «берой (? — О. В.) и и веди братане». Почему союз «и» повторён дважды, что значит слово «берой»? — об этом Чудинов предпочёл не задумываться, а «перевёл» надпись, как «бери его и веди к братанам». Что последнее слово принадлежит скорее «языку» «новых русских», нежели языку древних русов, Чудинов опять-таки предпочитает не думать.

На самом деле упорство, с которым исследователи пытались прочесть воспроизведённое по памяти на бумаге изображение вырезанных в дереве знаков, сделанное человеком принципиально иных культуры и языка, да ещё наверняка не раз искажённых при переписывании, заслуживает, право, лучшего применения. А откуда известно, что надпись не надо перевернуть на 180 градусов для правильного прочтения? Что это не печать, требующая зеркального отображения для понимания? Наконец, что это — самый, на мой взгляд, вероятный вариант — не шифр, набор условных значков, получив которые, правитель-рус должен был предпринять некие заранее оговорённые между ним и автором письма действия? Ведь шифры появились не сегодня и не вчера. В X веке немецкий монах Рабан Мавр упоминает четыре способа, которым норманны шифровали рунические надписи, а скандинав Иоун Олавссон в «Рунологии» расширяет список до двадцати четырёх способов — и это наверняка не всё, на то и шифры, на то и тайнопись, чтоб про неё нельзя было узнать всё из общедоступных книг. Современники и соседи норманнских викингов, славянские варяги тоже сталкивались с необходимостью утаить от недоброжелателей свои мысли и наверняка решали эту задачу не менее хитроумно.

Что до русского письма в X веке, то оно, повторяюсь, несомненно было. Ибн Фадлан видел надпись на могиле знатного руса, содержащую имя «царя русов» (такой метод «датировки» могил был известен болгарам, а для норманнов — совершенно неизвестен). Аль Масуди упоминает «пророчество», начертанное на жертвенном камне в святилище русов. Про книги, виденные Кириллом-Константином в Херсонесе, я уже упоминал. Упоминал и про грамоты киевских великих князей и письменные завещания русских купцов, про которые говорится в договоре великого князя Игоря Рюриковича с Восточно-Римской империей в 944 году. Перс Фахр ад-дин Мубаракшах Марварруди говорит, что хазары заимствовали у русов (!) письмо, которым пишут слева направо, отделяя буквы (и этот автор, как «Житие Кирилла», говорит о буквах, а не слогах или символах!) друг от дружки.

Возвращаясь от темы письма у русов вообще к «отдельно взятому» случаю с письмом «династа с горы Кабк» к «владетелю русов», заметим, что это может быть или послание великому Святославу или его представителям на Северном Кавказе — воеводе, наместнику, младшему князю — письмо ширваншаха Мухаммеда ибн Ахмада, или весточка эмира-арестанта Маймуна его Русским союзникам. Я склоняюсь ко второму варианту. Во-первых, как я уже говорил, очень трудно представить, чтобы кто-то несколько десятилетий бережно хранил небольшую деревяшку с непонятными знаками. Во-вторых, само послание напоминает больше крик узника о помощи, в спешке выцарапанный на маленьком куске дерева, который, в случае чего, удобно спрятать от ищеек «победившей демократии» и её ширванского покровителя, чем документ официального посланника независимого государя к правителю или полководцу северных пришельцев. За второй вариант говорит и скрытность эль Недима — своего информатора он предпочёл, не называя по имени, определить как «некто, кому я могу доверять». Очевидно, содержимое письма и сам факт переписки кавказского князька с предводителем северных язычников ещё «не остыли», и посредник в этой переписке не чувствовал себя в безопасности.