Второе рождение Венеры - Чингиз Абдуллаев

– Вы хотите посоветоваться именно сейчас? – уточнил Дронго. Ну не может он ее сразу выгнать, а разговаривать с ней о подозреваемых женщинах, две из которых находятся у него наверху и слышат весь разговор, не просто глупо, но и неприлично.

– Я думаю, что нам не нужно оставлять наш разговор на завтрашний день. Или вы опять кого-то ждете?

– Надеюсь, что нет. О чем вы хотите переговорить?

– Об этой кукле, конечно. И о попытке убийства Кристины Маркевич. Я много над этим думала и пришла к выводу, что это должна быть женщина, которая уверена в себе, может принимать ответственные решения, считает себя вправе забирать чужие вещи, возможно таким образом исправляя несправедливость, при которой кто-то получает огромное наследство, а остальные остаются вообще без денег. И решила, что такой кандидат у меня есть…

«Только чтобы она не сразу назвала имя, – взмолился про себя Дронго, – если она назовет кого-то из тех двоих, которые сейчас слышат этот разговор, будет настоящий скандал». Эти двое просто не те женщины, которые смогут спокойно слушать обвинения в свой адрес. Каждая из них может спуститься вниз и высказать Катибе в лицо все, что о ней думает, не заботясь о собственной репутации. Нужно было видеть, как эти две взрослые женщины играли во французский покер. Они знали, что они без купальных костюмов, и даже не подумали подняться в номера, чтобы переодеться. Обе знали, что в результате этой игры, они могут остаться в одном нижнем белье, но это их абсолютно не смущало. Таких женщин не остановит презрительный взгляд Катибы. Представляю, что подумает марокканка о самом Дронго, если сверху спустится Стефания или Каролина.

– Какой кандидат? – устало спросил Дронго. – Неужели вы полагаете, что я об этом не думал? Но пока у нас нет конкретных фактов. Возможно, завтра утром я буду знать больше, чем сегодня. Мне придется переговорить с наследниками баронессы Хильберг, дочерью ее кузины, которая должна была получить основное наследство.

– И тем не менее я считаю, что у нас уже появился такой кандидат в главные подозреваемые.

– Давайте поговорим об этом более конкретно завтра утром, – ну не может он выставлять ее в коридор. Не говоря уже о том, что ему просто не хочется беседовать на такие идиотские темы, когда на втором этаже находятся две самые красивые женщины, которых он когда-либо знал. Неужели Катиба ничего не понимает?

– Я обязана вам сообщить о своих подозрениях, – упрямо продолжала она, – это миссис…

«Сейчас она скажет имя, – с ужасом подумал Дронго, – и остановить ее невозможно…»

– …миссис Пухвель, – закончила Катиба.

Кажется из его груди вырвался радостный вздох.

– Почему именно она? – неестественно громким голосом спросил Дронго.

– Все факты против нее, – пояснила Катиба, – она привыкла сама решать все проблемы. Утром именно она отослала свою коробку с документами в аэропорт, очевидно спрятав там куклу. Отравить Кристину могла только она, ведь никто из нас, кроме Стефании, не знал о ее замужестве. Или женитьбе, я не знаю, как говорить в таких случаях.

– Я тоже не знаю, – признался Дронго.

– Вы представляете, как она ненавидела Кристину! И за эту придуманную игру, где мужчины и женщины так откровенно любовались друг другом. И за то, что ее унизили. Ведь первой заставили раздеться именно миссис Пухвель, и сделала это наша Кристина, если вы помните. Тогда Мильви разделась до пояса, но упрямо не желала снимать с себя свои джинсы. Ведь она была не просто женщиной, а женщиной, которая чувствует себя любимой другими женщинами.

– А миссис Лидхольм сняла сначала юбку, – громко вспомнил Дронго, – получается, что она больше женщина, чем все остальные.

– Возможно, и так, – согласилась Катиба, – но почему вы так громко говорите?

– Не знаю. Наверно, дурная привычка.

– Именно Кристина так показательно унизила Мильви, и та хотела ей отомстить. Когда вы сказали, что Кристину не пытались убить, а только… немного отравить, я поняла, что это могла сделать только миссис Пухвель. Поэтому я уверена, что кукла спрятана в ее коробке, которую она утром отправила в аэропорт. Завтра нужно будет вскрыть коробку, невзирая на ее дипломатический паспорт. Она сможет, конечно, улететь, никто не посмеет арестовать депутата Европарламента, но кукла в этом случае останется на Мадейре и будет отдана законным наследникам баронессы.

– Прекрасно, – согласился Дронго, – в таком случае все будет в порядке. Только давайте на сегодня закончим, иначе я просто сойду с ума. У меня болит голова, и я хочу принять аспирин и лечь в постель.

– Я вас понимаю. Такой напряженный день, – сказала Катиба и в этот момент в дверь постучали.

– Вы кого-то еще ждете? – удивленно спросила она.

– Господи, – вырвалось у Дронго, – что это такое? Всех предупредили, чтобы они находились в своих номерах. А вместо этого все дружной толпой идут в мой номер.

– Почему все? – не поняла Катиба. – Я здесь одна.

Он шумно выдохнул и пошел открывать дверь. Это уже просто не смешно, зло подумал Дронго и, даже не посмотрев, кто стучался в дверь, рывком открыл ее, замерев на пороге. Это была Динара Ибрагимова. Она тоже успела переодеться и теперь была в джинсах и светлой майке, в которых была похожа на подростка.

– Что еще случилось? – спросил Дронго. – Почему вы не в своем номере?

– Интервью, – напомнила Динара, – вы обещали интервью для российского журнала.

– Господи боже ты мой, – запричитал он по-русски, чтобы его не поняла ни одна из женщин за спиной, – только не сегодня ночью, Динара. Посмотрите на часы. Уже первый час ночи.

– Я знаю. Но я подумала, что вы еще не спите, – она чуть не расплакалась.

– Входите, – посторонился Дронго.

Динара вошла и замерла на пороге. Она увидела сидевшую на диване Катибу, перевела взгляд на бутылку шампанского и два высоких бокала. Оценила босые ноги Дронго.

– Ой, – сказала она, – кажется, я не вовремя.

– Не беспокойтесь, – как-то особенно злорадно произнес Дронго, – проходите в комнату и располагайтесь.

– Нет, нет. Я уже понимаю, что действительно поздно. Извините меня. Я думала, что вы один.

– Ничего страшного. Сейчас миссис Лахбаби уйдет вместе с вами, мы уже закончили наш разговор.

– Да, – поднялась Катиба, – мы закончили. И я думаю, что вы учтете мое пожелание на завтрашнее утро. Я думаю, что вы просто обязаны проверить эту коробку.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал Дронго, и в этот момент в дверь опять постучали.

– Осталась только Мильви, – в сердцах пробормотал он. Неужели и она заявится ко мне в первом часу ночи? Так просто не бывает в жизни. Все вместе и в одно время. Еще немного, и обе дамы сверху просто спустятся вниз. Может, уложить их всех в своем номере, а самому отправиться куда-нибудь ночевать? И таким образом гарантировать всех от неприятностей. Сумасшедший дом.

– Это, наверно, Каролина или Стефания, – прикусила губу Динара, – я думаю, что они тоже хотели бы с вами переговорить.

– Не нужно строить нелепых предположений. Это абсолютно точно не они, – уверенно сказал Дронго, подходя к дверям. Когда он открыл двери, его удивлению не было границ. Это был Энтони Дикинсон, который стоял, чуть пошатываясь, на пороге.

– Простите, – произнес он, запинаясь, – я не совсем понял, что у нас получилось. Значит, куклу нашли у Кристины и поэтому она уехала в больницу?

– Нет. Ничего не нашли. Идите спать, – рявкнул Дронго, – где вы опять напились? Вы же вроде уже пришли в себя после кофе.

– Я зашел на кухню и попросил два стакана коньяка. У меня болели зубы, – сообщил Дикинсон.

– Идите спать, – закричал Дронго, – уже первый час ночи. Вы все перепутали. Кристина попала в больницу, выпив зеленый чай. А куклу все еще не нашли. Мы не знаем, куда она пропала, и будем завтра искать ее. Вы все поняли?

– Понял, – Дикинсон повернулся и пошел в свой номер.

Дронго с силой захлопнул дверь. Остается только ждать прихода Мильви и Вацлава, чтобы паломничество к нему стало обязательным для всех членов группы. Он больше вообще никому не откроет дверь. Пошли они все к черту! К чувству раздражения примешивалось и чувство мужской обиды. Наверху его ждали такие женщины, а он вынужден беседовать с пьяным Дикинсоном и отказываться от интервью, которое хочет взять у него Динара Ибрагимова. Тоже мне – журналистка. Нашла удобное время.

– Все, – сказал он, входя в комнату и демонстративно глядя на часы, – прием окончен. До свидания. Спокойной ночи.

Катиба наконец поднялась с дивана. Динара подошла к двери.

– Вы меня извините, – попросила она, – я не думала, что вы не один.

– Вы же видите, что у меня здесь проходной двор, – пробормотал он, – давайте условимся на завтра. Я специально найду время и дам интервью для российского журнала. Хотя считаю, что именно в России мне меньше всего нужно светиться, так как основную часть жизни я провожу в Москве.