Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский

помощь… но вот Галла уже возле, на горе… и все гибнет, или отдается в рабство, увлекается далеко от родных гор, к людям, которых другие негры считают людоедами. Убить Галла здесь геройство, торжество; труп, изрезывается на сотни кусков, и эти куски разносятся, как трофеи, повсюду, и выставляются напоказ, во всеувидение.

С Дисы спустились мы прямо к Тумату. Здесь никто не был из египтян, не говорю уже о европейцах; никогда войска Мегемет-Али не проникали сюда; вожатые из Бени-Шанглу не знали далее пути; но нам они более и не нужны были, потому что нас, отсюда, должен был руководить Тумат. Никто даже не мог сказать, как далеко очутились мы вверх по Тумату, от Камамиля, и можно ли идти вперед с верблюдами; я остановился лагерем, и послал отряд кавалерии, для узнания пути, решившись идти вперед по самому руслу Тумата.

Поиски золота производились здесь обыкновенно по указанию вожатых, в тех местах, где работали негры прежде и, разумеется, где находили более золота. Пускай бы так поступали здешние власти, – им простительно, они не знают других средств, а то и европейцы поступали также. Разумеется, кончалось тем, что вожатые, вместо того, чтобы вести их к богатым россыпям, всячески старались отвлечь от них, потому что они составляли источник богатства, который турки исторгали из их рук. Это одна из многих причин, почему, несмотря на двадцатилетние усилия Мегемет-Али и огромные издержки, золото по сю пору не было открыто в Судане. Я это говорю по опыту; едва мы оставили вожатых, едва последовали своим собственным соображениям, как открыли, на Тумате, значительную золотосодержащую россыпь, у которой предположили основать вторую золотопромывальную фабрику.

Этот пункт важен и в военном отношении: здесь, обыкновенно, выходят Галла для своих опустошительных набегов на Берту.

Укрепление и гарнизон, необходимые для прикрытия фабрики, прикроют и новых подданных Мегемет-Али от окончательного истребления, и, состоя в связи с первой фабрикой и уже основанным укреплением, это поселение войдет в состав линии военных рудокопов по Тумату, которой проект я представил вице-королю.

Вечером пришел отряд, посланный мной для разведки дороги, и объявил, что Тумат, во многих местах, загроможден камнями во всю ширину и что не только верблюды, лошади, местами, не могут пройти по ним. – Ну, а пешком можно? – спросил я. – Пешком можно! – Так мы пойдем пешком.

Оставив караван в укрепленном месте, под прикрытием 300 человек, и поручив им разведку открытого мной прииска, мы отправились. Солдаты несли на себе дуру дней на шесть; остальные припасы навьючили на ослов, которых нашлось до 40 в отряде.

Тумат здесь красив, осененный яркой зеленью негритянских лимонов и диких лавров. Заваленный повсюду гигантскими камнями, он должен быть бесподобен в полную воду; эти камни так высоки, что волны не потопляют, но рвутся и мечутся через них с оглушительным ревом: так сказывали нам очевидцы. С берегу навевала на нас asclepias lanißora, цветом и запахом очень похожая на жасмин. Ее здесь очень много; совершенно лишенная листьев и вся покрытая цветами и плодами, она очень красива.

Переход в 6-7 часов по песку и камням, иногда по воде, как, например, у устья Сорголы, которая никогда не иссякает, с ношей за плечами, под раскаленным небом, был тяжел для солдат; к тому же, вожатые, которые всячески старались отклонить нас от этого пути, напугали их страшными опасностями; но мои черные солдатики шли бойко и весело, как ни в чем не бывало. Трудно найти войско, которое бы переносило с большим терпением все труды и лишения похода. Проголодать день-другой, не пить целые сутки – неграм нипочем. – К тому же, в выборе пищи, негр не затрудняется; он всегда отыщет несколько картофеля, луковиц, или питательных корней, или, наконец, гонгулезов, плодов баобаба: с него и довольно; только жажда губит его в этой необыкновенной стране, где полгода человек не знает где деться от воды, целыми массами ниспадающими с неба, а другие полгода местами не может добыть капли воды. Имей эти солдаты хороших офицеров, они были бы во всех отношениях хорошие солдаты; но офицеры ровно никуда не годятся: безграмотные, робкие, корыстолюбивые. Все их превосходство – в цвете кожи, который с детства привык уважать черный, признавая законность своего уничижения.

Дорогой, где берега были высокие, нависшие над сухим ложем реки, мы видели ямы, далеко вдавшиеся в них, наполненные водой, по-видимому глубокие: это дело рук негров, которые тут ищут крокодилов под тонким слоем песка, где места глубже, и эти амфибии избирают себе жилище на все время, пока Тумат не разольется; негры знают, что крокодил, заключенный в тесном пространстве, не очень опасен и убивают его одними пиками, поражая, преимущественно, в разинутую пасть или подмышку. Сюда заходят негры очень издалека! Не одна добыча крокодилов приманивает их, но особенно промывка золотых песков.

Я с передовым отрядом совсем было проехал мимо груды камней, ничего не заметив, как вдруг, громкие крики сзади, заставили меня воротиться: что такое? – Негр, оторопевший, испуганный, с бессмысленной физиономией, конечно, нагой, стоял, окруженный солдатами, из которых многие доказывали на него свои права, иные потому, что первые приметили, другие, потому что первые схватили его. Насилу усмирил я толпу и мог добиться толку: оказалось, что этот несчастный, увидя передовой отряд, кинулся между камней и зарылся в песок. Но негры чуют далеко добычу, и вытащили его из-под земли. По некоторым приметам, убедились, что он с Фанданго; нашли и солдата, понимающего его язык: (здесь каждая почти гора имеет отличительный язык); но я напрасно старался узнать от нашего пленника что-нибудь о пути, об окрестных племенах; он стоял передо мной, как одурелый! Наскучив толковать с ним, я объявил солдатам, что как Фанданго состоит в зависимости, хотя мнимой Мегемет-Али, то мы ни в каком случае не можем брать его людей в плен; при том же, у нас другая цель, а не ловля негров, – и бедняк был отпущен. В другой раз, мы наткнулись на нескольких негров: их было человек пять; если б они кинулись в сторону, на берег, поросший чащей деревьев и кустарников, никто бы и не подумал гнаться за ними; но, подобно дикой серне, о которой я писал, перепуганные негры пустились бежать впереди нас, вдоль реки. Их, конечно, поймали, и после разных расспросов, тоже отпустили. Такое великодушие казалось им самим непонятным; они думали, что по ним вот-вот дадут залп из ружей, хоть ради потехи, со стороны нашей, и несколько времени колебались – идти ли им? Потом, кинулись вперед, как сорвавшаяся с лука стрела. Меня удивил один негр.