Черная метка - Валерий Горшков

Танец завершился неожиданно быстро. Довольно плотно прижимая Ирину к себе, как того требовала эстетика блюза, Сергей вдруг ощутил неуклонно нарастающее и грозящее стать неконтролируемым мужское желание.

«Только этого еще не хватало! — подумал он с чувством, близким к растерянности. — Все, надо прощаться».

— Извини, Ирина, но мне нужно идти, — сказал Северов, отстранившись от девушки и демонстративно взглянув на часы.

Та ничего не ответила и отвела глаза.

Сергей быстро рассчитался с официантом.

— Тебя куда-нибудь подвезти?

Сосновская покачала головой:

— Я посижу еще немного, здесь довольно уютно.

Северов тяжело вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду, и с усилием произнес:

— Вот что, Ирина. Повторяю, ты знаешь мое нынешнее положение — какой-либо помощи от меня ждать теперь не приходится. Не ищи меня больше.

— Спасибо вам за все, — глухо отозвалась Сосновская, в очередной раз отводя глаза в сторону.

Ворон ушел, не оглядываясь, хотя обычно, покидая любое заведение, проверял — не увязался ли за ним хвост.

Костыль

Отправляясь на стрелку с беспредельщиками, за каких-то два дня нагло обложившими данью сразу несколько давно поставленных их группировкой под «крышу» фирм, Костыль — высокий худой мужичок с хитрым орлиным взглядом и крючковатым, не менее орлиным носом — испытывал те же самые чувства, которые испытывает бывалый таежный охотник, отправляющийся проверять расставленные капканы...

Сорокапятилетний бандит по жизни, уроженец горной Чечни Иса Джабраилов, получивший свое прозвище за хромоту, вызванную пулевым ранением в колено на одной из первых гангстерских разборок, в самом конце восьмидесятых, не сомневался, что сможет без проблем проучить зарвавшихся щенков, преподав им жестокий наглядный урок.

Дело в том, что кафе на трассе было уже дважды проверенным на практике местом расправ с чужаками. Пять стрелок закончились мирными переговорами.

Площадка на противоположной стороне от одинокого кафе была как на ладони. С четырех сторон ее окружало ровное поле, на котором негде спрятаться, кроме идущего вдоль трассы глубокого кювета.

И что особенно важно — Салман Магомедов, хозяин забегаловки, являлся родственником бригадира.

Вызывая чужаков на разбор к загородному кафе, Костыль сразу же звонил на трубу Салману и предупреждал его о предстоящем визите недругов.

Для хозяина кафе и двух его помощников не составляло труда, оставаясь невидимыми, некоторое время понаблюдать за окружающей территорией — и не только с фасадной стороны здания, а когда в означенный час чужаки первыми прикатывали на площадку, сообщить дожидающемуся в километре от места встречи земляку со товарищи число прикативших тачек и количество сидящих в них боевиков. Но самое главное — обнаружить заранее организованную залетными беспредельщиками засаду! Для нее здесь было только одно подходящее место — канава! Не заметить, как некто, незадолго до стрелки, высаживает из притормозившей машины торопливо прячущегося в кювете человека, вооруженные оптикой Салман и его верные помощники просто не могли!

Таким образом, расклад был ясен изначально.

Если подстава имелась, то к площадке с двух сторон подкатывали тачки с боевиками, в место, где затаился снайпер, из проезжающей мимо машины летело две-три гранаты «Ф-1», а потом по автомобилям чужаков без каких-либо базаров, с ходу, открывалась пальба из ручных пулеметов.

После массированного обстрела, когда транспорт поверженного неприятеля более всего напоминал дуршлаг, к тачкам залетных подходили «чистильщики» и, если требовалось, завершали акцию контрольными выстрелами в голову недобитой жертвы.

План, что и говорить, — великолепный! Единственной проблемой являлось последующее объяснение хозяина кафе с вызванной им же милицией, но Салман лишь беспомощно разводил руками — дескать, не виноват он, граждане начальники, что криминалы облюбовали для своих разборок именно площадку напротив его заведения.

Побродив вокруг несколько часов, опросив свидетелей из числа посетителей кафе, собрав гильзы и трупы, менты убирались, проклиная очередной «глухарь».

Правда, в последний раз желчный майор из убойного отдела, сурово глядя в карие, бегающие из стороны в сторону глазки Салмана, предупредил, что после следующей бойни, если таковая случится, заберет его с собой на семьдесят два часа.

Ну, да хрен с ним, подумал тогда чечен, отвертится как-нибудь. Он знает, что, если заложит «брата» ментам, жить ему останется до захода солнца...

Едва закончив разговор с беспредельщиками, Иса Джабраилов по кличке Костыль тут же набрал номер сотового телефона родственника. После двух длинных гудков он неожиданно услышал «абонент не отвечает или временно недоступен».

(По стечению обстоятельств Салман в этот день закрыл свое бистро и уехал по личным делам в Питер.)

Пока вооруженный до зубов кортеж из тяжелого джипа «шевроле-блейзер» и двух юрких «БМВ-325» с боевиками несся по направлению от центра города к месту встречи, чечен пытался дозвониться до «брата» и всякий раз слышал в трубке одно и то же.

Похоже, он несколько поторопился, забив оборзевшим «шестеркам», отпочковавшимся от группировки Кая, стрелку на своем излюбленном месте.

До назначенного им самим времени осталось всего пятнадцать минут, и все шло к тому, что сегодня он впервые за три последних года вынужден будет пойти на риск, не проверив предварительно прилегающую к площадке территорию на наличие засады...

Актриса Вера Лихвинцева

Она вновь подошла к краю сцены, принимая очередную корзину цветов после окончания спектакля. На этот раз чудо икебаны исходило от зрителя, увидев лицо которого Вера Лихвинцева, популярная питерская актриса, слегка вздрогнула.

Она одарила его признательно-укоризненным взглядом, в котором также читался некий вопрос, и прошептала несколько благодарственных слов.

С этим моложавым притягательным мужчиной, с волевым профилем и жестким выражением холодных глаз, ее связывали довольно странные отношения.

Месяц назад, получив от него примерно такую же корзину цветов, Вера нашла в ней записку, которая содержала приглашение в ресторан «Астория» — попросту говоря, на свидание.

Поскольку актриса сразу почувствовала к Александру — так он позднее представился — сильное влечение, то приглашение не было отклонено.

Вечер проходил в изредка прерываемой медленными танцами неторопливой беседе, в которой оба партнера не скрывали взаимной симпатии. Вера даже с определенным нетерпением ожидала ясного и неизбежного продолжения.

Однако Александр, который оказался частным детективом — как романтично! — похоже, совсем не спешил, и актриса, решив ускорить события, сказала, что слегка устала, и попросила отвезти ее домой, а там, на квартире Веры, они и закончат вечер, выпив по чашечке кофе.

Александр как-то не очень определенно повел плечами, на что Лихвинцева тогда не обратила внимания.

Они сели в его «субару» и поехали на проспект Большевиков, где проживала актриса.

Кавалер проводил ее до подъезда и тут совершенно неожиданно отказался подняться к ней в квартиру, сославшись на какую-то причину, которую Лихвинцева даже толком не поняла, настолько была раздосадована и обижена.

С той поры Александр регулярно появлялся на ее спектаклях и дарил корзины цветов, но записок в них она больше не находила.

Вера ничего не понимала в этой истории...

...Сергей относился к Лихвинцевой с тем чувством, которое в классической литературе определяется понятием «любовь».

Он испытал это чувство практически в тот же момент, как увидел актрису на сцене, — Вера Лихвинцева была без всяких натяжек очень красивой женщиной.

По первому порыву души Северов и пригласил ее в ресторан.

Но уже по пути на свидание его стали одолевать чувства совсем иного рода. Все было бы просто и ясно еще несколько месяцев назад, когда он имел жизненный статус ни с кем не идентифицируемого «органами» Ворона и находился в более-менее безопасном положении.

Но теперь Сергей мог быть опознан и схвачен буквально в любую минуту — тем более без грима, а превращать себя в бородатое пугало он, находясь рядом с любимой женщиной, позволить себе не мог.

И если его таки задержат, контакт пойманного киллера с известной актрисой ФСБ вычислит однозначно. А если задержат прямо в компании с ней...

Северову страшно было даже подумать, что Веру будут таскать на допросы, а то и вообще арестуют, и костоломы Корнача, обвинив Лихвинцеву в укрывательстве либо соучастии, начнут выбивать из нее признательные показания для своих победных рапортов.

Но даже если она просто пойдет по делу как свидетель, ее имя истреплют все СМИ, и на профессиональной, да и жизненной карьере Веры Лихвинцевой можно будет поставить жирный крест.